Во-вторых, во всех без исключения вузах поставили на понедельник государственные модули, за месяц с лишним до сессии, снег на голову для любого нормального студента. В-третьих, на все воскресенье пустили по первому сплошняком трансляцию отборочных матчей премьер-лиги, которые раньше могли посмотреть только счастливчики с кабелем или спутниковой тарелкой. В-четвертых, отменили голосование по временной прописке в общежитии, о чем сообщил один «Парламентский вестник» мелким шрифтом на последней странице. В-пятых…
Короче, было о чем писать. Никакой риторики — только факты. Ясно, коротко, четко и наповал.
В аську стукнули, и Женька кликнул на нее, не сворачивая окно с воззванием. Открытых окон было столько, что квадратики на нижней панели теснились, как патроны в пулеметной ленте. И что бы он делал сейчас без компа?
«Видал? 6,2!!!»
Кликнул на циковское окно и ответил:
«Ни фига, 5,9».
«Не там смотришь, они тормозят. У Гии глянь!»
Отыскал нужный квадратик, развернул:
«Ага, вижу. Уже 92,5. Но не напивайтесь пока, ОК?»
«Бугага!!!»
Кто-то из близнецов — Женька так и не опознал, какой именно, у них и ники были почти одинаковые, с разницей в какую-то букву. Впрочем, неважно. Интересно, как это Гия ухитряется выкладывать текущие результаты раньше, чем они появляются на сайте ЦИК? Ладно, это неважно тоже: каждый делает свой кусок работы, и каждому в моменте есть чем заняться. Кроме него самого.
Когда в пятницу вечером резко скакнула температура, Женька, взбалтывая шипучий, как средневековый яд, и такой же убойный раствор аспирина, пытался убедить себя, что это нервы, стресс, недосып; ага, в восемнадцать лет. В субботу с утра все стало ясно. Косясь на пузыристые прыщи на его щеках и лбу, пятикурсники свалили с вещами к соседкам — идиоты, ветрянкой можно спокойно заразиться и в инкубационный период. Пошатываясь и распугивая общажных девчонок, Женька спустился на проходную и позвонил Виктору. Полевой командир, блин. Еще до начала боя расстрелянный мелкой дробью по всей физиономии.
Виктор появился к обеду, с буханкой хлеба, колбасой и пакетом яблок. «Суббота, — пояснил он, — день тишины, можно слегка отдышаться. Ты это напрасно, выздоравливай, старик. Ребята, заноси!»
Двое пацанов, которых Женька даже не знал по именам, только в лицо, и не без оснований считал Викторовой охраной, затащили в комнату здоровенную коробку. Это был комп. С монитором, модемом и свернутым в спящую змею кабелем для подключения к сети.
«Ты полевой командир, — напомнил Виктор. — Будешь отслеживать ситуацию, а дальше — как договорились. Или надеялся съехать втихую из-за своей ветрянки?»
Их двойной неистовый хохот слышала, наверное, баба Поля на проходной. А девчонки в соседнем блоке уж точно впечатлились все до единой.
…Снова перечитал воззвание. Хорошее, правильное, действенное. Ни убавить, ни прибавить; а жаль, пальцы так и зудели сделать хоть что-нибудь. Развернул почту, вычистил спам, ответил на несколько не слишком важных писем из регионов. В который раз проверил рассылку: все ли адреса на месте, ничего ли не глюкнуло при copy-past? — и чуть было не нажал forward all. Стоп, рановато.
Шесть и два. Вот они проявились и на циковском сайте: крайний, ярко-салатовый столбик диаграммы чуть-чуть приподнялся над волосяной красной линией. Неужели и вправду проходим? Осталось еще семь с половиной неучтенных процентов, и последними всегда считают Дмитровскую и Полевую области, самые густонаселенные, промышленные и гнилые. Но мы же ездили туда, выступали, общались с нормальными ребятами, которые и там тоже выбирают свободу! Правда, беспрерывный футбол целый день… плюс завтрашний, то есть уже сегодняшний госмодуль… И это еще самые невинные из направленных против нас технологий.
Технологии — и свободные люди?!
Снова стук в аську:
«Женька, привет. Как ты?»
Олег. Насколько Женьке было известно, он остался руководить в штабе, пока Виктор и Краснова мотались по прессухам и телеканалам. Интересно, как там сейчас. Уж точно веселее, чем ему здесь, в общаге с ветрянкой.
«Нормально. Что у вас слышно?»
«Ничего пока. Я».
Странноватый какой-то, оборванный мессидж. На Олега похоже. Пока он собирается с мыслями, можно еще раз глянуть к Гии: ага, уже посчитали 93,9 процентов. «Наша свобода» — 6,24! Ну?!!
«Я хотел тебя предупредить. Звонил Розовский: будет 5,8. Это точно».
Окошко аськи наползало на окно с результатами, отсекая верхушку салатового столбика, и две цифры расположились точно одна над другой. Ну нет, он что-то путает. Женька попытался прикинуть: осталось каких-то несчастных шесть процентов, сколько это будет в пересчете на количество голосов? Где-то здесь был открыт калькулятор; поскользил мышкой по нижней панели, и тут аська снова хохотнула:
«Только, пожалуйста, спокойно. Без лишних движений. Хорошо, Женька?»
Калькулятор никак не попадался под руку. Зато картинка на сайте Гии мигнула и обновилась: обработано 94,2 %. И уже 6,25 под ярко-салатовым столбиком! Женька усмехнулся; нет, ну надо же быть таким неисправимым, дремучим пораженцем. Вздохнул и отстучал в ответ:
«Ерунда. Розовский — продажная сволочь. Следи за результатами и сам увидишь. Прорвемся!»
«Не знаю. Может быть. Но ты не дергайся, если что».
…Да ладно, никто и не думал дергаться. За стенкой всплеснула новая волна веселого гвалта: там смотрели про телику ночь выборов и, похоже, не собирались ложиться. К вечеру в общагу повозвращались многие из тех, кто разъезжался на выходные по домам — голосовать за «Нашу свободу». И если что… Хорошо, хорошо, никаких резких движений. Пока. А там — посмотрим.
Время тянулось. Замедлялось, почти останавливалось; потом судорожно дергалось новой порцией результатов, с каждым разом все более мизерной. И замирало снова. Женька сидел, вперившись в монитор. Кожа зудела, кажется, опять поднималась температура, а может быть, он просто вымотался и хотел спать. Наверное, там, в штабе или, скажем, в ЦИК, короче, в гуще событий — да что там, хотя бы с ребятами за стенкой перед телевизором! — было бы по-другому. Без этого мутного, угнетающего бессилия, одиночества перед магией равнодушных чисел.
95 — 6,2.
95,6–6,21.
96,2–6,14.
97 — 5,96.
97,8–6,05.
98,1–6,01.
Проходим, молча твердил Женька, массируя веки и опять широко раскрывая глаза. Все равно проходим. Было полпятого утра, в соседней комнате давно выключили телик, общага дрыхла могучим сном. На информационных порталах перестали появляться новости и комментарии, текущие результаты не обновлялись уже минут сорок ни на циковском сайте, ни даже у Гии. Никто не слал емейлов, не стучался в аську. Шесть ноль один, не так уж плохо. И каких-то недоделанных два процента.
Только не спать. Если заснуть — какой он, к черту, полевой командир.
Если закрыть глаза, то потом, когда их откроешь, все будет уже позади. Свершившийся факт, против которого глупо и смешно потрясать кулаками. Пять и восемь, сказал Олег, и скорее всего, так оно и будет. Он, Женька, должен поймать момент, дать команду раньше, чем эту издевательскую цифру увидят все, примут ее, смирятся с ней. Перечел воззвание: да. Именно так — правильными, единственными словами. И вся цепочка дальнейших действий продумана так же безукоризненно, четко, без права на сбой или ошибку. Мы прорвемся. Мы все равно выбираем свободу.
Диаграмма на мониторе слегка плыла перед глазами. А может, все и фигня. Наберем эти несчастные шесть процентов, и начнется обычная тягомотина с переговорами и коалициями: золотая акция, блин. Виктор будет регулярно светиться по телику, и Танька Краснова тоже, обхохочешься. Вот непонятно только, при чем тут свобода. Черт, до чего же чешется все… Где там у нас рассылка? Она точно уйдет?.. а если комп заглючит?!
Forward all. Не промахнуться бы мышкой.
Не спать.
ГЛАВА II
Рано или поздно он должен был наступить, момент, когда уже ничего нельзя поделать. Только ждать. Самое мучительное состояние на свете. Ты загнан в абсолютный пассив — а значит, перестаешь существовать, потому что личная человеческая реальность не доказана ничем, кроме свободного действия. Время течет сквозь тебя, не замечая и не унося за собой. Тебя попросту нет. И надо перетерпеть, надо выдержать. Выждать.
Женьке не сиделось на месте, и Виктор вел его взглядом, смотрел почти с завистью, как, ни на секунду не останавливаясь, разворачивается его большое приключение. Вот опять вскочил, пересек из конца в конец полутемную каптерку, выглянул в окно, раздвинув щель в пыльных планках жалюзи. Сбросил звонок по мобиле. Присел на корточки, поднял с пола моток веревки и зачем-то принялся сосредоточенно разматывать узлы. Уронил, метнулся в обратном направлении, послушал у косяка под дверью. Снова сбросил едва проклюнувшийся звонок, у мальчика уже совсем неплохо получается.
Отключить мобилку было нельзя, и Виктор не сомневался, что их местонахождение давно уже засекли. Но не термоядеры, нет, те не стали бы медлить, а службистов он не боялся. Удивительно, насколько все зависит от масштаба, от широты охвата: увеличиваешь радиус — и спецслужбы отдельно взятой страны перестают иметь какое-либо значение. В мире в принципе немного вещей, которые сохраняли бы значение и смысл перед лицом океана.
Аш-два-о. Уже совсем скоро.
Поднялся размять ноги, завел руки замком за голову, вдохнул сырой запах цвелой пыли. Оно, конечно, все равно, где ждать. И если это полуподвальная каптерка при ангарах, пропыленная и заставленная разнообразным хламом, значит, так и будет, неважно. Вон, Женька даже ловит кайф, в чистеньком офисе ему было бы гораздо скучнее. Приключение нон-стоп, набирающее обороты с каждой секундой.
Разумеется, он ничего не знал ни про Пийлса, ни про Лику. Ни о том, что мобилка у его виска — практически граната со сдернутым колечком. Достаточно того, что знаешь ты. И тебе отнюдь не все равно, безотказная мантра «все взаимозаменяемо» потеряла изрядную долю силы. Ничего. По идее, осталось немного. Хотя категория времени как таковая вряд ли приложима к ожиданию.