едва не наступив на ковыляющую к нему согнутую старушонку. Узловатые старушечьи пальцы вцепились в мех. Мгновение зверь стоял в ошеломлении, не понимая, что происходит… и наконец до него дошло! Бабка пытается его задушить! Задушить медведя! Своими тощими ручонками, которыми она даже неспособна обхватить его шею! Медведь резко мотнул головой, отправляя старушку в полет, – и увидел перед собой мальчонку Дней восьми, метящего ножом ему в нос. Ну это уж слишком! Убивать этих обездушенных дурней, что ли? Резко повернувшись, медведь со всех лап ударился в позорное бегство.
Свиток 15,живописующий чэк-най в центре города и другие спецэффекты
Косолапо переваливаясь, медведь мчался по пустынной улице.
– Найти-врагов-хозяйки-убить-врагов-хозяйки… – как медленно текущий ручей, обездушенные слободчане выбирались из ворот кладбища.
Впервые в жизни ощущая самый настоящий ужас, медведь жалобно взревел и понесся вперед. Земля под ногами дрожала, будто под толщей льда, медленно просыпаясь, ворочалось гигантское животное.
– Ар-р-гх! – скользя лапами по тротуару, он вылетел на торговую площадь перед дворцом верховных. Злой дух Сакка, он же не перекинулся! Сейчас народ как драпанет от него с визгом…
С диким, неумолчным визгом народ с площади бежал прямо на него. Дворец верховных скрипел и шатался, как старый чум в буран. Кто-то с разбега врезался медведю в бок, посмотрел на зверя непонимающими глазами и побежал дальше. Медведя завертело в людском водовороте, как щепку, швырнуло туда, сюда, поволокло следом за толпой. Новая дрожь прошила землю.
– А-а-а! – площадь взорвалась многоголосым воплем. Гигантская ледяная фигура Огненной Уот у входа закачалась как пьяная, пошла трещинами. Задрав голову, медведь увидел… как с высоты на него валится громадный ледяной нос! С хриплым ревом он метнулся под брошенный рыбный прилавок – тостый лед содрогнулся от удара, и вместе с отвалившимся носом Уот раскололся на сотни ледяных булыжников. Осыпаемый градом осколков, медведь рванул прочь, выкатился к стене дворца…
– Удрала! – размахивая мечом и аж приплясывая от ярости, у стены метался Пыу. Позади него топтались растерянные храмовые стражники. – В стенку прыг – и удрала! – тыча кончиком меча в медленно растворяющиеся во льду, но все еще заметные силуэты двух мальчишек и девочки с развевающимися волосами, вопил он.
– А разве можно прямо сквозь стенку удрать? – с робким ошеломлением спросил один из храмовых.
– Можно! – в один голос откликнулись Пыу и поднимающийся на ноги Хадамаха.
Пыу испуганно крутанулся на месте. На его крысином личике отразился откровенный ужас, когда он увидел позади себя всклокоченного мальчишку в разодранной по швам куртке.
– Я ж велел тысяцкого звать, – ласково-задушевно сказал Хадамаха, кивая на сопровождающих Пыу храмовых стражников.
– Ага, чтоб вы опять себе все заслуги приписали! – выпячивая тощую грудь, вскинулся Пыу.
– Опять? – Хадамаха сдвинул мохнатые брови, физиономия у него стала наивно-озадаченная. – А когда первый раз был?
Пыу слегка смутился…
– Ты все равно ее и дружков упустил, раз они на меня выбежали! – тут же воспрянул он. – А я уже их здесь схватил! Ну-у… почти схватил… схватил бы… – оглядываясь на растворяющиеся в стене силуэты, пробормотал Пыу и смолк.
– И дядя тебя не удержал! – с отвращением оглядывая его щуплую фигуру и толпящихся у него за спиной растерянных храмовых, сморщился Хадамаха. Теперь на подкрепление рассчитывать не приходилось. Земля под ногами затряслась сильнее, голубую стену, сквозь которую прошла беглая троица, рассекла длинная трещина.
– Дядя твой арестован именем Голубого огня и заключен под стражу во дворце верховных жриц! – приподнимаясь на цыпочки в попытках достать хотя бы до подбородка Хадамахе, выпалил Пыу. – За противодействие храмовому десятнику! – и съежился, когда над ним взметнулся здоровенный кулак.
– Ах ты ж… – Хадамаха остановился. Дворец верховных дрожал, как испуганный олень. Раздался звон битого льда – сквозь купол вылетел Огненный шар и тут же рухнул обратно – битый лед зазвенел снова. Купол перекосило – мгновенно утратив изящество, дворец стал похож на едва держащегося на ногах пьяницу в сбитой набок шапке. Венчающий купол тонкий шпиль, угрожающе кренясь, завис над улицей.
– Да чтоб вы провалились все – Огонь, дворец и ты вместе с ними! – Хадамаха яростно сплюнул Пыу под ноги, повернулся и, сверкая голыми пятками, ринулся ко входу во дворец верховных.
– Штаны надень! – мгновенно осмелев, заорал ему вслед Пыу. – А потом уж будешь указывать храмовому десятнику – проваливаться ему или нет! А вы что встали! – накинулся он на своих стражников. – Видали? Хадамаха аж штаны скинул, чтоб гнаться быстрее! Ловите беглых, а то плакала наша награда! – гаркнул он, тыча мечом в почти истаявшие силуэты на ледяной стене.
При упоминании о награде физиономии храмовых стражников стали решительно-одухотворенными, они подхватили копья… и дружно со всей силы ударили ими в стену.
– Да не сквозь стенку же, вы, бычье дурн… – тыча мечом в сторону входа, завопил Пыу… и осекся. – Быки вы могучие мои! Мамонты! – Стена полыхнула яростным Голубым огнем… и здоровенный толстый кусок льда с грохотом вывалился наружу, оставляя за собой исходящий паром пролом. – Вот на что способны солдаты Храма – конечно, под моим командованием! – разгоняя ладошкой пар, Пыу сунулся в пролом. – Здесь она, девчонка проклятая, я ее спиной чую! А ну сдавайся, ты арестована! – взвизгнул он и прыгнул прямо в клубящийся пар, то и дело вспыхивающий синими отсветами Огненных шаров.
Хадамаха кубарем влетел в дворцовые ворота. Земля под ногами качалась и дыбилась, как лодка на речных перекатах. Позади загрохотало – сшибая брошенные прилавки, железные ворота валились на площадь. Хадамаха перескочил через катающиеся под ногами бочки, поскользнулся на растоптанном в липкую кашу снеге, увернулся от сыплющихся с разбитого купола осколков… Прикрывая голову, нырнул в дверной проем.
– Найти-врагов-хозяйки-убить-врагов-хозяйки… – неприятно знакомый монотонный бубнеж сочился в уши.
Хадамаха стремительно обернулся, в ужасе ожидая увидеть настигших его слободчан. По коридорам храма, переваливаясь, шагали жрицы, и лица их были неподвижны и бессмысленны. Медленно, одна за другой, они втягивались в двери огромного зала.
– Госпожа жрица! – Хадамаха рванул вперед, ухватив за руку показавшуюся ему знакомой женщину. – Госпожа!
На него пусто и равнодушно глядела жрица – фанатка каменного мяча.
– Госпожа! – без всякой почтительности он затряс ее за плечи. – Где тут у вас арестованные сидят? Быстро, госпожа!
Пол под ногами затрясло, одна из стен с грохотом рухнула.
Глядя остановившимися глазами в пустоту, жрица подняла руку – и на ее пальцах вспыхнул Огненный шар. Двигаясь дергано, как ожившая кукла, жрица замахнулась, залепляя шар в лицо Хадамахе.
– Да что ж вы делаете! – Мальчишка нырнул в сторону, шар, вихляясь, пронесся у него над головой, чиркнул по волосам другую жрицу. Длинные пряди вспыхнули, но та, кажется, даже не почувствовала – все так же мерно ступая и бормоча, двинулась дальше, оставляя за собой черный хвост чадного дыма.
– Убить-врагов-хозяйки… – монотонно повторила «его» жрица и пошла на Хадамаху, поднимая руку для второго удара.
Огненный шар сорвался с ее ладони и бессмысленно врубился в стену.
Жутко, оглушающе грохотнуло, мелкая ледяная пыль вырвалась из зала, куда тянулись жрицы. Будто гигантский кулак ударил в стену изнутри, и та взорвалась. Толчком швырнув «свою» жрицу на пол, Хадамаха повалился сверху.
– А-а! – что-то ляпнулось рядом. Повернув голову, Хадамаха увидел отчаянно выпученные глаза Пыу.
– Он… Он провалился, провалился! – безумно завизжал Пыу.
– Кто? – морщась от ударов колотящих его по спине обломков, простонал Хадамаха.
– Огонь! – завопил щуплый десятник. – Огонь провалился! Девчонка, та девчонка! Она его позвала – Огонь! И провалился, весь провалился, вниз, вместе с ней! А сейчас и дворец провалится! Это все ты! Ты виноват, Хадамаха, ты! – И, подорвавшись, Пыу с визгом ринулся прочь из рушащегося дворца.
Его вдруг сильно толкнули в грудь. Хадамаха откатился в сторону.
«Его» жрица села, приглаживая всклокоченные волосы и глядя на Хадамаху осмысленными, трезвыми глазами:
– Куда штаны девал, парень? – оглядывая растерзанного мальчишку в драной куртке, поинтересовалась она.
– А куда половина вашего дворца делась, вам не интересно? – злобно рявкнул в ответ Хадамаха, вжимая голову в плечи. Потолок трясся, с него сыпались мелкие обломки.
– Твой приятель сказал – ты виноват! – вскакивая на ноги и оглядывая царящий вокруг разгром, рявкнула жрица.
– Я не… Как вас зовут? – вдруг бухнул Хадамаха.
– Оч-чень своевременный вопрос! – Мимо, оскальзываясь на обломках и уворачиваясь от падающих с потолка глыб льда, падая и снова поднимаясь, бежали жрицы – с вполне нормальными воплями ужаса и до полусмерти перепуганными физиономиями. – Ладно, потом разберемся! Бежим! – скомандовала жрица.
– У меня дядя тут, арестованный! – успел крикнуть ей вслед Хадамаха.
– Эк! – Жрица резко остановилась, замахала руками, едва не ляпнувшись на подвернувшемся под ноги ледяном окатыше. – Вот угораздило же тебя! А ну давай за мной! – и она ринулась в глубь дворца.
С трудом удерживаясь на ходящем ходуном полу, Хадамаха побежал за ней. Чуть не кубарем они скатились по длинной лестнице в облицованный гранитными плитами подвал. Многоголосый отчаянный вой запертых за впаянными в камень решетками людей взвился им навстречу.
– Где тут твой дядя? – несясь между камерами, закричала жрица. – А, Огненноглазая с ними! Сам же потом обратно отлавливать будешь! – И жрица принялась во все стороны пулять Огненными шарами, сбивая замки с решеток. Не переставая орать от ужаса, освобожденные люди ринулись к лестнице.
Хадамаха невольно усмехнулся – он городская стража, за жуликами гоняется, а «непочтительных» пусть вон Пыу отлавливает.