Султан пил вино в кругу своих постоянных сотрапезников. Кацлер поклонился. Джалал сказал:
– Насави, эта женщина вышла из Хилата с письмом от Заки Аджами, человека, который пользуется влиянием у Малика Ашрафа. Он предлагает свою помощь в деле взятия города. Для этого он просит передать с этой женщиной пять тысяч динаров для того, чтобы раздать войскам. А на следующий день они откроют ворота и сдадут город. Я хотел бы услышать твое мнение, стоит ли ему доверять? Ведь ты, кажется, знаком с ним.
Канцлер, повернув голову, увидел старуху-армянку, глядевшую на него с опаской, как на человека, от которого можно ожидать неприятности.
– Я имел с ним беседу, когда он приезжал к нам в составе посольства Малика Ашрафа. Он заслуживает доверия, – сказал Насави. – Но я не думаю, что такое сомнительное предложение исходит от него.
– Почему ты считаешь это предложение сомнительным? – спросил султан.
– Это очень умный человек, а предложение очень странное, если не сказать глупое. Раздать деньги воинам, чтобы они открыли ворота, и чтобы кто-нибудь из них проболтался. И что за смехотворная сумма пять тысяч? Заки Аджами достаточно умен, чтобы понимать, что если он без каких-либо предварительных условий поможет султану взять город, он и так получит достойное вознаграждение. Пять тысяч динаров может осчастливить подобную старуху, но не знатного человека, каким является Заки Аджами.
Насави замолчал, чувствуя недовольство султана. Султан сказал, обращаясь к сотрапезникам:
– Вот так он подрывает мою уверенность в любом деле, по поводу, которого я вздумаю посоветоваться с ним. Что мне с ним делать? Прогнать?
Канцлер поклонился.
Один из сотрапезников султана заметил.
– В его словах есть логика.
– Есть, – согласился султан, поэтому я его и не увольняю, хотя настроение он мне испортил.
Обращаясь к старухе, он сказал:
– Послушай, женщина, я дам тебе тысячу динаров. Если все будет так, как ты сказала, получишь остальное.
Старуха схватила деньги, стала кланяться, благодарить и, пятясь, вышла из шатра.
– За что она благодарит? – поинтересовался канцлер. – Ведь деньги предназначаются не ей?
– Теперь он не уймется, – заметил султан. – Пока не докажет ее умысел.
– Хакан, это напрасная трата денег, – сказал канцлер, рискуя быть уволенным.
– Ничего, – ответил султан, – Что тебе за дело до моих денег?
– Если бы мне не было дела до ваших денег и до вашего благополучия, я бы не стоял здесь среди ночи и не говорил бы вам то, что думаю, – с обидой в голосе произнес Насави и добавил: – Я не из тех, кто говорит лишь то, что хочет услышать султан.
– Хорошо, – улыбнулся султан. – Именно по этому я и позвал тебя, зная за тобой это качество. Иди, отдыхай и не упускай из виду это дело.
Китаб ал-мунши поклонился и вышел из палатки.
– Где старуха? – спросил он у охранника, стоявшего у палатки. Тот показал рукой. Секретарь увидел сгорбленную фигуру, удалявшуюся из лагеря. Амир-джандар подошел к канцлеру. Он не ложился, пока не уснет султан.
– Пошли за ней смышленого оглана, – сказал канцлер. – Ей дали деньги, пусть проследит, куда она их отнесет. Я говорю с ведома султана.
Начальник охраны дотронулся пальцами лба в знак повиновения и отправился выполнять приказание. Насави пошел в свою палатку, лег и, думая об этом странном деле, заснул. Наутро он, получив сведения от лазутчика, отправился с докладом к Джалал ад-Дину. Глава канцелярии имел право на аудиенцию в любое время дня. Султан сидел на коврах в белой нательной рубахе, набросив на плечи меховую шубу, и читал какие-то письма. В палатке было довольно холодно. Канцлер приветствовал султана. Джалал кивнул.
– Лазутчики проследили путь вчерашней старухи, – сказал канцлер. – Прямо отсюда она отправилась к себе домой.
– Это неудивительно, – заметил султан. – Вряд ли ночью она пошла бы к Заки Аджами.
– Если она не солгала, то ворота города должны сегодня открыться.
– День только начался, подождем, – рассеянно сказал султан. Он показал одно из писем канцлеру.
– Это письмо наместника Айбека, Малику Ашрафу. Оно было зашифровано, но его удалось прочесть. Он жалуется на то, что из-за колдовства хорезмийцев этой зимой не выпал снег.
Султан улыбнулся.
– Шихаб ад-Дин, ты не колдуешь в свободное время?
– Нет, господин.
– Я тоже, вот незадача, Кстати, желающих открыть нам ворота Хилата увеличилось. Исмаил ал-Йива, предводитель туркмен, состоящих на службе Айбека, спустил ночью со стен на веревках нескольких воинов. Он просит наделить его икта в Азербайджане, тогда он сдаст Хилат. Что ты скажешь по этому поводу?
– Это похоже на правду.
– Как ты отличаешь оба эти предложения? Бедной старухе ты не поверил, а туркмену из разбойничьего племени веришь. Объясни мне разницу.
– Разница, государь, в то, что туркмен ничего не получит, пока не сдаст город.
Он просит лишь вашего обещания. Старуха уже все получила. Мой жизненный опыт говорит, что если к тебе приходит человек и что-то обещает, но прежде, чем выполнить обещание, он должен получить деньги, то это заведомый обман. Потому что, то, что они обещают, всегда больше того, что они просят. То есть сделка, как правило, неравноценна. И я им не верю по двум причинам. Первое: они пробуждает в человеке низменные чувства – страсть к наживе. Второе – почему, если они могут так много, они просят такую малость?
– Остановись, – сказал султан.
– Простите, хакан.
– Я просил не называть меня хакан.
– Простите султан.
– Напиши маншур о закреплении города Салмаса за Исмаилом ал-Йива.
– Салмас принадлежит Малике-Хатун, вашей жене, – напомнил канцлер.
– Она мне больше не жена после того, как сбежала с хаджибом Али.
– У нее не было выхода.
– Безвыходное положение не является оправданием измены.
– Я не думаю, что она вам изменила.
– А что, по-твоему, она сделала, уехав с моим врагом?
Насави промолчал.
– Как ты думаешь, где она сейчас?
– Думаю, что в Сирии, под покровительством Малика Ашрафа.
– Список моих претензий к нему растет, – сказал султан, – а тебе это достоверно известно?
– Я почти уверен в этом.
– Скоро желающих сдать Хилат будет столько, что они выстроятся в очередь, – заметил султан.
– Это так, – подтвердил канцлер.
– Мы подождем до завтрашнего утра. Если от Заки Аджами не будет вестей, примем предложение Исмаила Йива.
– Да, султан.
– Можешь идти, – разрешил султан.
Насави поклонился и вышел из шатра. Султан Джалал, оставшись один, крикнул гуляма и велел позвать амир-шикара. Когда тот явился, приказал подготовить все для соколиной охоты. Амир-шикар бросился выполнять желание султана.
Джалал ад-Дин любил охоту и предавался этому занятию всей душой. Он увлекался так, что, когда он выезжал в сопровождении сотни личных мамлюков, никто не знал, когда он возвратится. Так было и на этот раз. Султан вернулся с охоты через два дня и сразу же вызвал к себе Насави.
– Какие новости? – спросил Джалал ад-Дин.
– Заки Аджами обвинен в измене, арестован и казнен, – доложил канцлер.
Султан бросил взгляд на канцлера, но тот был невозмутим.
– Как это произошло?
– Слухи о том, что он затеял с вами переговоры, каким-то образом распространились и дошли до Айбека. Он велел схватить Заки Аджами.
– Значит, пропали мои тысяча динаров?
– Да, господин.
– Ты оказался прав.
– К сожалению.
– Ты доволен?
– Нет.
– Проклятая старуха, – в сердцах сказал султан. – Значит, она оговорила Заки, чтобы вытянуть из меня обманом деньги.
– Именно так, господин. Но в этом деле есть и положительная сторона.
– Интересно, какая же?
– Султан сохранил 4000 динаров.
– Ты подготовил маншур о передаче Салмаса Исмаилу Йива?
– Да султан.
– Надо передать его в Хилат, чтобы он выполнил свое обещание.
– Это опасно, повелитель, если оно попадет в чужие руки, Исмаила постигнет участь Заки Аджами. Лучше показать приказ одному из людей Исмаила, пусть он вернется и доложит об этом своему господину.
– Ты прав, – согласился султан. – Займись этим.
В ту же ночь Исмаил Йива спустил со стен веревки. Ожидавшие внизу хорезмийские войны и знаменосцы поднялись на стены. Утром началось наступление. Одновременно с этим самая большая катапульта, имеющая собственное имя «Кара-Бугда», пробила брешь в стене и через нее хорезмийцы пошли в атаку. В городе началась жестокая сеча. Сопротивление изможденных людей было таким яростным, что наступление чуть не захлебнулось. И это несмотря на то, что защитники города видели, что на всех башнях развеваются знамена хорезмийцев. В это время воины, сидевшие на башнях, ударили с тыла, и участь города была решена. Защитники стали поспешно отходить в центр. Те, кто не оставил своих позиций, были окружены и взяты в плен. Город был захвачен.
Братья Малика Ашрафа, принцы Муджир ад-Дин и Таки ад-Дин вместе с правителем Айбеком укрылись в цитадели. Султан хотел оградить Хилат от грабежей. Но, узнав об этом, к нему пришли ханы и эмиры и заявили: «Длительная осада ослабила войска, многие лишились коней, скота. Если ты запретишь им грабеж, они будут недовольны. И в следующий раз уклонятся от встречи с врагом. Люди могут выйти из повиновения».
Султан поддался на уговоры с неохотой. Город был обескровлен длительной осадой, и подвергнуть его грабежам было излишней жестокостью. Но отказать военным эмирам он не смог, они были правы, требуя дозволенного. Армия хорезмшаха не получала жалования, захваченный город по установленному обычаю отдавался разграблению на три дня. Так было и на этот раз. За хилатцами охотились, вытаскивали из домов, пытали, зажимали в тисках, требуя денег. Давешнюю старуху захватил кто-то из сархангов[149], вытащив ее из дубильни. С ней был ее муж, дряхлый старик. Она принесла золото, из него было истрачено 300 динаров. После этого ее задушили. Муджир ад-Дин и Таки ад-Дин спустились из цитадели и запросили пощады для Айбека. Султан пощадил его, и тот вышел на следующий день. Но султан не разрешил ему поцеловать руку, этим унизив его. Лишь после долгих просьб позволил поцеловать ногу. Некоторые из тюркских эмиров, приверженцев Айбека, указали на то, что братья Малика Ашрафа находились под властью Айбека и, тем не менее, были допущены к руке султана. Джалал возразил, что только расположение Малика Ашрафа возвысило Айбека над принцами, у него же подобных чувств к нему нет. Поэтому он восстановит положение вещей. Ежедневно все трое присутствовали при султанской трапезе. Муджир и Таки при этом сидели, а Айбек стоял. Все это врем султан, рассылал свои войска в округа Хилата, готовя осады и захват городов Беркри, Маназджирда, Бидлиса, Валашднарда, Ван Востана. Каким-то образом это стало известно Санджару начальнику охраны Малика Ашрафа, находившемуся в заключении. Он передал через своего стража султану следующее: «Что заставляет султана нести дополнительные расходы в то время, как между Айбеком и каждым