ану Умару, Хамадан отдал Узбеку, сыну наложницы Фуланы, а дочь Захиды-Хатун Джалалию назначил владетельницей Нахичевана. Атабек убрал непокорных эмиров и назначил вместо них своих личных мамлюков, числом около 60 или 70 человек, дав каждому из них во владение город или область, в надежде, что они, как обязанные ему рабы, будут охранять его детей от врагов. Но прозорливый атабек здесь допустил просчет, упомянутые мамлюки, став самостоятельными правителями, очень скоро стали несчастьем для его детей и государства. Когда атабек это понял, было поздно что-либо менять. Так незадолго до смерти Джахан-Пахлаван прибыл в Рей и во время беседы с одним сановником вдруг услышал крик чаушей.
– Кто это прибыл? – спросил атабек. Ему сказали, что это Каймаз, его мамлюк, ныне наместник в Рее.
– Каймаз тоже достиг в жизни степени, когда можно иметь собственных чаушей. – Заметил атабек, и, обратившись к сановнику, спросил:
– Что ты скажешь относительно моих рабов и того положения, что я им дал?
– Пусть жизнь атабека будет вечной, – ответил сановник. – Ты так поднял своих рабов, что после тебя они не будут повиноваться ни одному из твоих сыновей, и ни один не будет кланяться другому. И сколько будет продолжаться жизнь этих рабов, столько Ирак не будет знать мира и спокойствия.
У атабека выступили слезы на глазах, и он сказал:
– Ты прав. Что же теперь делать?
И сановник ответил:
– Теперь необходимо, как видно, полагаться на волю Аллаха.
Как предсказал сановник, после смерти Джахал-Пахлавана мамлюки стали управлять своими наделами икта, каждый по своему усмотрению и произволу.
Дерзость их доходила до того, что они чеканили монету и читали хутбу со своим именем. Они участвовали во всех распрях и междоусобицах, возникших после смерти атабека. Они подделывали государственные реестры и распоряжения, вписывая свои имена, лакабы[41] и придуманные ими родословные в книги похищенные ими в медресе, в вакфах[42].
Первое время основная борьба за престол шла между султаном Тогрулом III и братом Джахан-Пахлавана, Кызыл-Арсланом. В этой борьбе победил Кызыл-Арслан, который, понимая, что у него нет законных прав на престол, заручился поддержкой халифа Ан-Насира. А также женился на вдове своего брата Инандж-Хатун, получив тем самым, в союзники, ее двух сыновей.
Потерпевший поражение султан был пленен, закован в кандалы и заключен в крепость Кахрам близ Нахичевана. Достигнув вершины власти, Кызыл-Арслан большую часть времени стал проводить в обществе гулямов и наложниц, трезвым его видели редко. При дворе его царил разгул. Инандж-Хатун и ее окружение стали бояться султана. Вскоре против Кызыл-Арслана был составлен заговор, и он после очередной попойки был задушен спящим в своей постели одним из гвардейцев.
Как только султан Кызыл-Арслан был убит, одна из вдов Джахан-Пахлавана Кутайба-Хатун, мать Абу-Бакра сняла с пальцев султана перстни с султанскими вензелями, вручила их своему сыну, сказав: «Отправляйся и возьми власть над Азербайджаном и Арраном. В ту же ночь Абу-Бакр отправился в Нахичеван, и завладел крепостью Алинджа-кала, где находилась казна государства.
В это время мамлюк Джахан-Пахлавана Махмуд Анас-Оглу договорился с вали[43] крепости Кахрам, и они освободили султана Тогрула III из заточения, взяв с него слово, что тот даст им высокие должности. Пробыв два года в заключении, султан Тогрул III вышел на свободу и в первом же сражении близ Казвина разбил наголову Кутлуг-Инанджа и его сторонников. После этой победы Тогрул III торжественно вступил в Хамадан и вновь занял султанский престол. После этого Инандж-Хатун написала Тогрулу III письмо, в котором говорила: «Я никогда не переставала питать склонность к тебе, и была врагом твоих недругов – близких и далеких. Теперь, когда Аллах сделал тебя государем, ныне я также одна из твоих служанок и невольниц. У меня много сокровищ и денег, и если ты примешь меня, я буду служить тебе, как одна из твоих наложниц, при условии, что ты согласишься на договор о браке…»
Тогрул дал согласие на женитьбу. Вскоре после бракосочетания одна из рабынь сообщила султану о том, что госпожа насыпала яд в его напиток.
Тогрул заставил Инандж-хатун выпить его, и она умерла. Ее сын Кутлуг-Инандж, испугавшись, что его постигнет участь матери, бежал в Азербайджан, где в это время находился его единоутробный брат Амир Амиран. Братья стали собирать войска против Абу-Бакра, который, как мы помним, тоже приходился им братом. Последний выступил против них, и разбил. Кутлуг-Инандж бежал к хорезмшаху Текишу, где стал причиной гибели султана Тогрула III. А Амир Амиран в Ширван, искать убежища при дворе ширваншаха Ахситана I. Оказав Амир Амирану почести, шах женил его на своей дочери и снарядил для него войско. С этим войском Умар отправился на соединение с грузинской армией. Прибыв в ставку царицы Тамар, он заявил, что готов сражаться против своего брата Абу-Бакра на стороне грузин. Объединенные грузино-ширванские войска вступили в Азербайджан. В сражении у Шамхора Абу-Бакр был разбит, чудом избежав пленения, он укрылся в Нахичевани. Грузины осадили Гянджу, и Амир Амиран потребовал у жителей сдачи города. Ему ответили: «Если бы ты прибыл к нам один, мы сдали бы тебе город. Но ты явился с этим сборищем кяфиров[44], и мы не можем отдать тебе город». Тогда Амир Амиран пошел на хитрость. Он уговорил грузин отвести войска от города, и жители сдали ему город. Оставшись в Гяндже, после ухода грузинских войск, Амир Амиран стал притеснять мусульман и благоволить к христианам, как видно имея обязательства перед союзниками. Поэтому через 22 дня после ухода грузин он был отравлен.
Абу-Бакр вскоре вернулся и занял Гянджу. Узнав о смерти союзника, царица Тамар осадила Гянджу, но взять город не смогла. Тогда грузины сняли осаду и двинулись в Нахичеван. По пути они осадили город Двин, жители которого обратились за помощью к Абу-Бакру, но тот уклонился от помощи. Заняв город, грузины учинили в нем страшную резню и разграбили его. Узнав об этом, Абу-Бакр переместился вглубь Азербайджана, в Табриз.
К этому времени он вообще перестал заниматься государственными делами, не заботился о снаряжении войск, превратившись в беспробудного пьяницу. В стране хозяйничали мамлюки покойного Джахан-Пахлавана, а у Абу-Бакра не было войск, чтобы противостоять им. Через несколько лет грузины вновь вторглись в Азербайджан. Они заняли города Маранд, Миане, Занджан, Казвин, Абхан, и Ардабил. Войска под командованием Закаре Мхрагрдзели, не встречая нигде серьезного сопротивления, дошли до восточных берегов Каспия, избивая, грабя, убивая и насилуя население, пытавшееся защищать свои города. Из-за обилия военной добычи дальше они идти не могли и повернули обратно. Все это время правитель Азербайджана Абу-Бакр предавался разврату, пьянствуя в обществе гулямов. Он приказал хаджибам и эмирам ничего ему не сообщать о действиях грузин, дабы не расстраиваться. Но чтобы хоть как-нибудь остановить нашествие грузин, Абу-Бакр решил породниться с грузинским царем и женился на его дочери. Это было встречено резким осуждением в мусульманском мире. Но разбои грузин прекратились.
После смерти Абу-Бакра подвластными ему землями стал управлять Узбек, таким образом, безо всяких усилий получив их в наследство.
Единственный из сыновей Джахан Пахлавана, оставшийся в живых.
Когда атабеку Узбеку доложили о прибытии мустауфи[45] Камала, которого он отправил послом к хорезмшаху с предложениями о условиях капитуляции, было утро. Не то чтобы раннее утро, но, скажем так, начало одиннадцатого.
Несмотря на это, правитель Азербайджана был уже навеселе. Он сидел в саду, перед ним был накрыт небольшой столик из дерева халандж. Свежеиспеченные лепешки, сыр, виноград, тонко нарезанные ломти вареной телятины. Но, как всякий изрядно пьющий человек, атабек к еде почти не притрагивался, лишь изредка отправлял в рот виноградину, которую он отщипывал от кисти.
– Я тебя слушаю, Камал, – сказал он согнувшемуся в поклоне мустауфи, – давай уже разогни спину царедворца и доложи нам об успешной своей миссии.
Мустауфи медленно выпрямился. По тому, с какой скоростью он выполнял это приказание, можно было догадаться, что он предпочел бы остаться в этой позе еще пару часов, а то и дней, чем докладывать о результатах своей миссии.
– Увы, мой повелитель, – наконец произнес он после долгих славословий, – хорезмшах остался глух к вашим предложениям.
Лицо атабека побагровело.
– Вот как. И чего же хочет этот выскочка?
– Султан не выдвинул встречных требований, он просто выслушал меня, а затем мне дали знать, что аудиенция закончилась.
После долгой паузы атабек спросил.
– Что сейчас там происходит?
– Горожане под руководством семьи Туграи держали оборону в течение семи дней. Сейчас Табриз в руках хорезмийцев.
– Значит, и моя жена тоже.
– Насколько я знаю, хорезмшах позволил ей беспрепятственно покинуть город и удалиться в Хой.
– Какое благородство, – злобно произнес Узбек.
Мустауфи опустил глаза долу. О слухах, бродивших по Табризу, касательно сватовства жены атабека к хорезмшаху он благоразумно решил промолчать.
– У нее был выбор, – продолжал атабек, – ехать со мной или оставаться в городе. Ей надо было ехать вместе с моим гаремом. Но разве может дочь султана послушаться сына наложницы? Она сделала это специально, чтобы бросить тень позора на мое имя.
Узбек сделал знак кравчему, тот, подойдя, наполнил кубок из черненого серебра. Атабек выпил вино, отер рукавом шелковой рубахи рот и приказал:
– Напиши письма и отправь мамлюкам моего отца; Айтогмышу, Оглымышу, Йавашу, Чагану, Гекча, Ай-аба, Менгли. Пусть они прибудут ко мне на службу, каждый со своим войском, ведь они должны мне подчиниться, не так ли? Если хорезмшах не принял мира, значит, получит войну, отправьте также письмо грузинскому царю с предложением о союзе.