наибом хорезмшаха был Инал-хан, его дядя по матери, который позарился на имущество купцов, и написал хорезмшаху о том, что это вовсе не купцы, а лазутчики, прибывшие в Отрар под видом купцов. Хорезмшах приказал ему принять меры предосторожности. Инал-хан ревностно исполнил приказ, а именно схватил всех и перебил, а товары конфисковал. Из всего этого каравана удалось спастись лишь одному человеку – погонщику верблюдов, который сообщил о случившемся Чингиз-хану. После этого к хорезмшаху прибыл посол, который передал хорезмшаху следующее:
«Ты даровал обещание обеспечить безопасность для купцов, но поступил вероломно. Сообщи мне: то, что произошло, случилось ли по твоему желанию? Если это случилось не по твоей воле, тогда мы требуем кровь убитых с твоего наместника в Отраре, которого надобно доставить к нам в самом жалком виде, униженным и обесчещенным. Но если это сделано по твоей воле, тогда ответственность несешь ты, ибо я не исповедую твою религию и не одобряю этих действий. Ты принадлежишь к религии ислама, а ведь купцы тоже были твоей религии! Тогда как же расценивать приказ, который ты отдал?»
Хорезмшах отказался выдать Инал-хана. Большинство войсковых эмиров были из его родни. В охватившем его беспокойстве он склонился к тому, что, пойдя на уступки, он косвенно признает свою вину и лишь увеличит притязания Чингиз-хана. Он приказал убить и этого посла. У сопровождавших посла двоих татар были обриты бороды, и их отпустили. Тогда Чингих-хан выступил против него. В ответных действиях хорезмшах стал совершать стратегические ошибки, одну за другой. Несмотря на то, что харадж текущего года был собран, он разослал во все концы страны амилей, чтобы собрать харадж за следующий 615 [111] год для построения крепостной стены вокруг Самарканда. Однако татары не дали ему осуществить задуманное. Затем он в третий раз собрал харадж для того, чтобы на эти деньги взять на службу лучников в полном снаряжении. Число воинов каждой области должно было соответствовать количеству собранных в ней денег. Набор был произведен, и они направились со всех сторон к месту сбора, когда к ним пришла весть о том, что хорезмшах бежал с берегов Джейхуна без боя. Имея четырехсоттысячное войско, он не дал бой уставшим от длительного перехода монголам на берегу Джейхуна. Если бы он дождался их, то собрал бы огромное количество войск. После этого он раздробил свое войско, разослав их частями по городам Мавераннахра, и страны тюрок. В Отрар, куда стремился Чингиз-хан, он направил пятидесятитысячную армию и еще десять тысяч под командованием хаджиба Карачи. Однако Карача вскоре после осады монголами Отрара с большей частью своих войск перешел к татарам. Чингиз-хан, выведав у него сведения об укреплениях Отрара, сказал:
«Раз ты изменил своему господину, то ты изменишь и нам. Поэтому мы в тебе не нуждаемся». Карача был убит, также было перебито все его войско. Осада Отрара длилась пять месяцев. Город пал после измены Карачи. Инал-хан сражался до конца, пока не был схвачен и пленен. Когда его привели к Чингиз-хану, тот распорядился расплавить серебро и влить ему в уши и глаза.
После этого Чингиз-хан направил письмо матери хорезмшаха Теркен-Хатун, находящейся в Хорезме, с уверениями в том, что не станет воевать против нее, оставит ей Хорезм, Хорасан и другие области, лежащие по ту сторону Джейхуна. Но Теркен-хатун в испуге выехала из Хорезма, оставив его на произвол судьбы. Она приказала напоследок казнить всех плененных владетелей, завоеванных хорезмшахом стран Балха, Термеза, Бамйана, Вахша, и их сыновей, которые находились там, в качестве заложников. Она взяла с собой лишь одного из них, Умар-хана, сына правителя Языра [112], зная, что ему известны дороги в его стране. Когда же она приблизилась к пределам Языра, то приказала отрубить ему голову. Затем направилась в Мазандаран, где укрылась в одной из самых неприступных крепостей.
После Отрара Чингиз-хан взял Бухару. Узнав об этом, хорезмшах вовсе пал духом. Чувствуя это, люди стали покидать его. Ушли семь тысяч хитаев, многие его племянники с материнской стороны, перебежали к монголам. Страх гнал его все дальше и дальше. Правитель Кундуза открыто встал на сторону Чингиз-хана. Мухаммад бежал в Ирак. Узнав об этом, Чингиз-хан снарядил в поход Джэбэ-нойна и Сюбете-Бахадура, с тридцатью тысячами воинов. Они перешли реку, направляясь в Хорасан, и рыскали по стране подобно охотничьим псам, разрушая и разоряя все на своем пути. Из Ирака хорезмшах перебрался в Нишапур, но пробыл там всего час, из страха покинул и его. После этого, преследуемый татарами, он метался от одного города к другому. Возле крепости Фарразин он встретился с отрядом Рукн-ад-Дина, сына убитого им когда-то эмира. Хорезмшах ускользнул от него, потеряв почти всех своих людей. Отсюда он направился к крепости Карун, находящейся на горе между Реем и Табаристаном, где он оставил часть своего гарема. Отсюда он ушел к крепости Сарджахан в Гиляне. Семь дней оставался там, после чего отправился к Исаризану, а затем у Амуля вышел к Каспийскому морю и остановился на побережье в одном из его селений. Здесь на него неожиданно напали татары. Но он успел сесть на судно и отчалить от берега. На судно со всех сторон посыпались стрелы, а группа татар бросилась за ним в воду, стремясь, вплавь догнать его. Здесь удача улыбнулась шаху, он удалился на достаточное расстояние, а большинство преследователей в бессильной ярости нашла своей конец на дне моря. Во время плавания хорезмшах заболел плевритом и, страдая от болезни, в отчаянии сказал: «Из всего огромного количества земли, которой я владел, у меня не осталось даже двух локтей, чтобы выкопать для себя могилу». Судно достигло острова Абескун, и хорезмшах остаток дней провел там, нуждаясь и бедствуя. Болезнь его усилилась. Среди жителей острова нашлись люди, которые иногда приносили ему еду. Для каждого такого человека он писал указ о назначении его на высокую должность или о владении икта. Часть этих указов в последствии были предъявлены Джалал ад-Дину, и он утвердил их.
Хорезм-шах Ала ад-Дин Мухаммад, владел землями каракитаев, Мавераннахром, Исфаханом, Мазандараном, Керманом, Мекраном, Кешем, Газной, Гуром, Бамйаном, Отраром, Азербайджаном, Арраном, Ираком, Сиджистаном, Фарсом, Табаристаном и Джурджаном. Владения его простирались до Индии, страны тюрок, и Китая. Хутба с его именем читалась с минбаров Дербенда и Ширвана, Хорасана и других городов. Он владел несметными богатствами. Монголы захватили десять миллионов динаров, тысячу вьюков атласа, тридцать тысяч коней. Когда же хорезмшах умер, у него не было даже савана, и личный слуга завернул его в собственную рубашку. Он был похоронен на острове.
Что же касается его матери, Теркен-хатун, то крепость Илал, в которой она находилась, осаждалась в течение четырех месяцев. Вокруг нее татары возвели стены и устроили в них ворота, которые на ночь запирались. Мазандаран отличается обилием влаги, постоянными дождями. Но на протяжении всей осады небо оставалось ясным. Запасы воды иссякли, и жажда вынудила Теркен-хатун запросить пощады, и татары обещали ей это. В тот момент, когда она выходила из крепости, начался ливень.
Теркен-хатун была взята в плен, и ее увезли к Чингиз-хану. Он сохранил ей жизнь, но ее положение было таким бедственным, что она приходила к обеденному столу Чингиз-хана и ожидала подачек. Один из ее слуг, евнух Хилал, уговаривал ее бежать к Джалал ад-Дину, когда слава о его силе и успешном противостоянии Чингиз-хану дошла до них. Но Теркен-Хатун питала к Джалал ад-Дину такую ненависть, что заявила: «Прочь, пропади он вовсе! Как я могу опуститься до того, чтобы стать зависимой от милости сына Ай-Чичек. Даже плен у Чингиз-хана и мое нынешнее унижение, и позор для меня лучше, чем это». Все младшие дети хорезмшаха были убиты. Дочери султана достались эмирам-изменникам, за исключением Хан-султан, которую взял себе сын Чингиза, Джучи. Хан-султан, старшая дочь хорезмшаха Мухаммада, родила ему детей. После смерти Чингиз-хана Джалал ад-Дин получил от нее письмо, в котором она сообщала, говоря о своем муже следущее: «… К нему дошло известие о твоей силе, вооружении, о твоем могуществе и обширности твоих владений. Поэтому он решил породниться с тобой и договориться о том, чтобы владения ваши были разграничены рекой Джейхун: тебе то, что до реки, а ему то, что за ней. Поэтому если ты найдешь силы противостоять им, сражайся с ними и отомсти. А если нет, пользуйся случаем примириться тогда, когда они этого захотят. Поступай, как захочешь».
Джалал ад-Дин оставил без внимания это письмо. Нельзя сказать, что те несколько сражений, в которых Джалал ад-Дин разгромил татар, вскружили ему голову, или он не отдавал себе отчет, с каким грозным противником он имеет дело. Предложение для него было неприемлемо. Татары погубили его отца, его детей, его жен, мать. Ради чего он должен был пойти на эту сделку?
Зиму султан провел в Мугане. В течение месяца он находился в городе Хой, и обнаружил, в каком состоянии находится население из-за повальных конфискаций имущества и поборов, чинимых Шараф ал-Мулком. Также он узнал о причине бегства Малики, о ее невиновности, о том, что вазир забрал ее красавиц служанок. Затем, перейдя в Табриз, он обнаружил, что город находится в еще худшем состоянии. Он остановился в одном из селений, в одной из областей Табриза, раис которого ранее всегда оказывал ему должное гостеприимство, доставляя все необходимое для кухонь, пекарен и конюшен. Но на этот раз султан не увидел раиса, и когда он поинтересовался причиной его отсутствия, ему сообщили, что он арестован вазиром и с него требуют уплаты тысячи динаров. Вазир поручил взыскать эти деньги мамлюку Насыру Буге, и джашнигиру [113] Тогрулу. Джалал ад-Дин приказал задержать обоих, изъять полученный выкуп, конфисковать их лошадей и пешими изгнать в Муган к Шараф ал-Мулку, а раиса выпустить. Султан освободил Табриз от хараджа на три года. Жалобы и донесения на Шараф-ал-Мулка стали поступать непрерывно: все писали о том, какие насилия чинили его люди. И султан, разгневавшись, перестал отвечать на письма своего вазира. Когда Джалал ад-Дину доложили о том, что Табриз не может обеспечить его конюшни фуражом, а в его личных хранилищах нет зерна, он приказал открыть зернохранилища Шараф ал-Мулка и конфисковать все его припасы. Тем не менее, когда султан возвратился в Муган, он встретился с вазиром, не показав, что переменил свое отношение к нему. Год назад, когда Джалал ад-Дин завладел Арраном, он послал письмо ширваншаху Афридуну ибн Фарибурзу, требуя уплаты дани, определенную для него великим сульджукским султаном Малик-шахом в количестве семидесяти тысяч динаров. Но ширван-шах, пожаловался на то, что окраины страны – Шеки, Габала захвачены грузинами, и вышли из его подчинения, и султан уменьшил эту сумму до ежегодных пятидесяти тысяч динаров. На этот раз ширваншах, узнав о прибытии султана в Арран, прибыл к нему без приглашения, считая своим долгом поцеловать ему руку. Он привез подарки – пятьсот тюркских коней султану, а пятьдесят Шараф ал-Мулку. Вазир посчитал это унижением для себя и посоветовал султану арестовать ширваншаха и присоединить его страну к своим владениям. Однако султан не стал слушать его и одарил Афридуна почетными одеждами.