– Великий султан, умоляю тебя, откажись от этого поединка. Муджир ад-Дин не ровня султану, он недостоин его.
– Почему ты так считаешь? – спросил султан. – Муджир ад Дин – принц.
– Это так. Но он из подчиненных владык, кроме того, я уверен, что исход поединка не решит судьбу Хилата. У Муджира ад-Дина нет полномочий для того, чтобы сдать город. Это может решить только Малик Ашраф, его господин. Ставки в этом поединке неравноценны. Он рискует только своей головой, его смерть не приведет к сдаче города.
– Возможно, ты прав, – ответил Джалал ад-Дин. – Он неровня мне, и его смерть не изменит ситуацию. Но он принц крови. Что у меня за причина отказываться, если меня вызывают на поединок?
После этого султан сел на коня и один поехал к Бидлисским воротам Хилата. Он остановился в назначенном месте и стал ожидать выхода Муджир ад-Дина. На городские стены высыпало простонародье и стало поносить султана бранью и проклятиями. Потом появились лучники, и в сторону султана полетели стрелы. Поняв, что Муджир ад-Дин не появится, султан в бешенстве вернулся.
Этот город становился обузой для него. Но отступиться и снять осаду он уже не мог без ущерба для своего имени. У него мелькнула мысль о том, что в предложении халифа было рациональное зерно, и если бы за этим предложением не было интриг Малика Ашрафа, а одно лишь желание халифа спасти репутацию хорезмшаха, то он бы согласился. Но Джалал ад-Дин очень хорошо понимал истинную сущность халифа. Ненависть, которую тот испытывал к дому хорезмшахов, нельзя было замаскировать никакими заверениями в дружбе и чтением хутбы.
Насави спал крепким сном, когда его растолкал слуга, говоря: «Вставай, султан требует тебя к себе». Канцлер до полуночи сидел с документами и заснул совсем недавно, поэтому он вскочил, плохо соображая, что происходит. Оделся и вылез из своей палатки. Было темно и холодно, со стороны сторожевых постов, где горели костры, тянулись клубы дыма. Взглянув на небо, он понял, что до рассвета еще далеко. Звезды на небе сверкали во всем великолепии. Один из охранников, стоявших у шатра султана, посветил факелом, чтобы взглянуть в лицо подошедшего. Узнав канцлера, поднял полог шатра.
Султан пил вино в кругу своих постоянных надимов. Кацлер поклонился. Джалал ад-Дин обратился к нему:
– Насави, эта женщина вышла из Хилата с письмом от Заки Аджами, человека, который пользуется влиянием у Малика Ашрафа. Он предлагает свою помощь в деле взятия города. Для этого он просит передать с этой женщиной пять тысяч динаров для того, чтобы роздать войскам. А на следующий день они откроют ворота и сдадут город. Я хотел бы услышать твое мнение, стоит ли ему доверять? Ведь ты, кажется, знаком с ним.
Канцлер, повернув голову, увидел старуху-армянку, глядевшую на него с опаской, как на человека, от которого можно ожидать неприятности.
– Я имел с ним беседу, когда он приезжал к нам в составе посольства Малика Ашрафа. Он заслуживает доверия, – сказал Шихаб. – Но я не думаю, что такое сомнительное предложение исходит от него.
– Почему ты считаешь это предложение сомнительным? – спросил султан.
– Это очень умный человек, а предложение очень странное, если не сказать глупое. Раздать деньги воинам, чтобы они открыли ворота, и чтобы кто-нибудь из них проболтался. И что за смехотворная сумма пять тысяч? Заки Аджами достаточно умен, чтобы понимать, что, если он без каких-либо предварительных условий поможет султану взять город, он и так получит достойное вознаграждение. Пять тысяч динаров может осчастливить подобную старуху, но не знатного человека, каким является Заки Аджами.
Насави замолчал, чувствуя недовольство султана. Султан сказал, обращаясь к сотрапезникам:
– Вот так он подрывает мою уверенность в любом деле, по поводу которого я вздумаю посоветоваться с ним. Что мне с ним делать? Прогнать?
Один из надимов заметил.
– В его словах есть логика.
– Есть, – согласился султан, поэтому я его и не увольняю, хотя настроение он мне испортил.
Обращаясь к старухе, он сказал:
– Послушай, женщина, я дам тебе тысячу динаров. Если все будет так, как ты сказала, получишь остальное.
Старуха схватила деньги, стала кланяться, благодарить и, пятясь, вышла из шатра.
– За что она благодарит? – поинтересовался канцлер. – Ведь деньги предназначаются не ей?
– Теперь он не уймется, – заметил султан. – Пока не докажет ее коварный умысел.
– Хакан, это напрасная трата денег, – сказал канцлер, рискуя быть уволенным.
– Ничего, – ответил султан, – что тебе за дело до моих денег?
– Если бы мне не было дела до ваших денег и до вашего благополучия, я бы не стоял здесь среди ночи и не говорил бы вам то, что думаю, – с обидой в голосе произнес Насави и добавил, – я не из тех, кто говорит лишь то, что хочет услышать султан.
– Хорошо, – улыбнулся султан. – Именно поэтому я и позвал тебя, зная за тобой это качество. Иди, отдыхай и не упускай из виду это дело.
Канцлер поклонился и вышел из палатки.
– Где старуха? – спросил он у охранника, стоявшего у палатки. Тот показал рукой. Секретарь увидел сгорбленную фигуру, удалявшуюся из лагеря. К канцлеру подошел начальник охраны.
– Пошли за ней смышленого оглана, – сказал Насави. – Ей дали деньги, пусть проследит, куда она их отнесет. Я говорю с ведома султана.
Начальник охраны дотронулся пальцами лба в знак повиновения и отправился выполнять приказание. Насави пошел в свою палатку, лег и, думая об этом странном деле, заснул. Наутро он, получив сведения от лазутчика, отправился с докладом к Джалал ад-Дину. Глава канцелярии имел право на аудиенцию в любое время дня. Султан сидел на коврах в белой нательной рубахе, набросив на плечи меховую шубу, и читал какие-то письма. В палатке было довольно холодно. Канцлер приветствовал султана.
– Лазутчики проследили путь вчерашней старухи, – сказал канцлер. – Прямо отсюда она отправилась к себе домой.
– Это неудивительно, – заметил султан. – Вряд ли ночью она пошла бы к Заки Аджами.
– Если она не солгала, то ворота города должны сегодня открыться.
– День только начался, подождем, – рассеянно сказал султан. Он показал одно из писем канцлеру.
– Это письмо наместника Айбека, Малику Ашрафу. Оно было зашифровано, но его удалось прочесть. Он жалуется на то, что из-за колдовства хорезмийцев этой зимой не выпал снег.
Султан улыбнулся.
– Шихаб ад-Дин, ты не колдуешь в свободное время?
– Нет, господин.
– Я тоже, вот незадача. Кстати, желающих открыть нам ворота Хилата увеличилось. Исмаил ал-Йива, предводитель туркмен, состоящих на службе Айбека, спустил ночью со стен на веревках нескольких воинов. Он просит наделить его икта в Азербайджане, тогда он сдаст Хилат. Что ты скажешь по этому поводу?
– Это похоже на правду.
– Как ты отличаешь оба эти предложения? Бедной старухе ты не поверил, а туркмену из разбойничьего племени веришь. Объясни мне разницу.
– Разница, господин, в то, что туркмен ничего не получит, пока не сдаст город. Он просит лишь вашего обещания. Старуха уже все получила. Мой жизненный опыт говорит, что если к тебе приходит человек и что-то обещает, но прежде, чем выполнить обещание, он должен получить деньги, то это заведомый обман. Потому что, то, что он обещает, всегда больше того, что он просят. То есть сделка, как правило, неравноценна. И я не верю таким людям по двум причинам. Первое: они пробуждает в человеке низменные чувства – страсть к наживе. Второе – почему, если они могут так много, просят такую малость?
– Остановись, – сказал султан.
– Простите, хакан.
– Я просил не называть меня хакан. Это преувеличение.
– Простите государь.
– Напиши маншур о закреплении города Салмас за Исмаилом ал-Йива.
– Салмас принадлежит Малике-Хатун, вашей жене, – напомнил канцлер.
– Она мне больше не жена после того, как она сбежала с хаджибом Али.
– У нее не было выхода.
– Безвыходное положение не является оправданием измены.
– Я не думаю, что она вам изменила.
– А что, по-твоему, она сделала, уехав с моим врагом?
Насави замолчал.
– Как ты думаешь, где она сейчас?
– Думаю, что в Сирии, под покровительством Малика Ашрафа.
– Список моих претензий к нему растет, – сказал султан. – А тебе это достоверно известно?
– Я почти уверен в этом.
– Скоро желающих сдать Хилат будет столько, что они выстроятся в очередь, – заметил султан.
– Это так, – подтвердил канцлер.
– Мы подождем до завтрашнего утра. Если от Заки Аджами не будет вестей, примем предложение Исмаила ал-Йива.
– Да, государь.
– Можешь идти, – разрешил султан.
Насави поклонился и вышел из шатра. Султан Джалал ад-Дин, оставшись один, крикнул гуляма и велел позвать амир-шикара. Когда тот явился, приказал подготовить все для соколиной охоты.
Джалал ад-Дин любил охоту и предавался этому занятию всей душой. Он увлекался так, что, когда он выезжал в сопровождении сотни личных мамлюков, никто не знал, когда он возвратится. Так было и на этот раз. Султан вернулся с охоты через два дня и сразу же вызвал к себе Насави.
– Какие новости? – спросил Джалал ад-Дин.
– Заки Аджами обвинен в измене, арестован и казнен, – доложил канцлер.
Султан бросил взгляд на канцлера, но тот был невозмутим.
– Как это произошло?
– Слухи о том, что он затеял с вами переговоры, каким-то образом распространились и дошли до Айбека. Он велел схватить Заки Аджами.
– Значит, пропали мои тысяча динаров?
– Да, государь.
– Ты оказался прав.
– К сожалению.
– Ты доволен?
– Нет.
– Проклятая старуха, – в сердцах сказал султан. – Значит, она оговорила Заки, чтобы вытянуть из меня обманом деньги.
– Именно так, государь. Но в этом деле есть и положительная сторона.
– Интересно, какая же?
– Султан сохранил четыре тысячи динаров.
– Ты подготовил