– Ничего, у него бывали дни и похуже. Он достойный человек, тем более что ты с ним уже знаком. Ты понял меня?
– Да.
– Сделай именно так, как я прошу. От татар нет спасенья. Только он способен дать им отпор. У тебя в гостинице остались вещи?
– Нет, у меня все с собой.
– Значит, осталось только собраться Йасмин. Иди, скажешь ей, чтобы собиралась. Хотя нет, я сам.
– Значит, мы сегодня выезжаем?
– Да, почему ты переспрашиваешь?
«А как же брачная ночь?» – подумал Али.
Остатки хорезмийского гарнизона, отряд из пятидесяти человек, к которому присоединились Али и его молодая жена, выехал из Табриза вечером, сопровождаемый криками и улюлюканьем черни. Сохранить отъезд хорезмийцев в тайне все же не удалось.
– Вот уж никогда не думала, что отправлюсь в свадебное путешествие под ругань и крики толпы, – заметила Йасмин.
– Не расстраивайся, дорогая, – успокоил ее Али, – зачем ты принимаешь эти крики на свой счет? Они кричат нашим спутникам.
– Мне от этого не легче.
– Я думаю, что, если бы они могли видеть твое лицо, они бы даже их перестали проклинать ради тебя.
Лицо Йасмин было закрыто черной шелковой накидкой.
– Может, мне открыть лицо? – спросила Йасмин лукаво.
– Ни в коем случае, тогда они не выпустят нас из города. Решат, что тебя похищают.
– Я знала, что замужество с этого и начнется, если не запрут в четырех стенах, то наденут паранджу.
– Ни в коем случае. Это вынужденная мера. Твой отец хочет избегнуть кривотолков. Что люди подумают, узнав, что его дочь, покидает город с хорезмийцами.
– Значит, как только мы выедем из Табриза, я сниму эту тряпку?
– Нет, – сказал Али.
– Нет? – удивилась Йасмин. – Почему это?
– Потому что я не хочу, чтобы на мою жену пялились эти солдаты.
– Ну вот, я так и знала, что этим кончится, – иронически сказала Йасмин. – Выходи после этого замуж за принца.
Отрядом командовал шихна по имени Фарадж. Он ехал впереди, изредка оглядываясь назад. Али каждый раз встречался с ним взглядом, и тот всякий раз ободрительно кивал ему. Шамс ад-Дин поручил его заботам. И тот клятвенно обещал вазиру, что ни один волос не упадет с голов молодых людей. Несмотря на это Али, чувствовал себя неуютно среди вчерашних завоевателей, ныне они покидали город, как побитые собаки, с поджатыми хвостами, не смея бросить обратно в толпу ни бранное слово, ни камень, мрачные и озлобленные. Али считал, что здравый смысл на этот раз изменил мудрому Шамс ад Дину, и спасаться от татаров вместе с хорезмийцами было все равно, что пересаживаться во время бури с одной лодки на другую. Но Али не решился начинать отношения с новоявленным тестем со спора, решив, при первом же удобном случае отстать от отряда и пробираться дальше на свой страх и риск. Пока же он ехал рядом с Йасмин, стараясь беззаботной беседой отвлечь ее от грусти расставания с отцом. Вазир, несмотря на уговоры Али и мольбы дочери, наотрез отказался покидать родной город.
– Когда спокойствие восстановится, мы вновь встретимся, и будем радоваться жизни, – сказал он, напутствуя их в дорогу. – Надеюсь, что к тому времени у меня уже будет внук.
Простившись с дочерью, вазир отправился в мечеть и молился там до наступления темноты. Затем вернулся к себе и лег спать. На душе у него было светло и печально, как бывает у человека, сполна выполнившего свой долг, и заканчиваюшего свой жизненный путь. Он уходил в тяжелое, смутное для Азербайджана время. Но с этим ничего нельзя было поделать. Проходили одни тяжелые дни, наступали другие. На конец жизни пришлись суровые испытания – арест, бегство, нужда. Но благодарение Аллаху, он с честью справился со всем этим. И груз, который он ощущал на себе из-за неустроенности дочери, сегодня спал с него.
Вазир Шамс ад Дин Туграи заснул с улыбкой на устах и умер во сне. Таким его застал гулям, принеся ему утром горячую воду и умывальные принадлежности. А к полудню в Табриз вошли татары.
Ночь застала отряд в лощине Баба Хосрова, что находится в трех фарсангах от Табриза. Шихна отдал команду готовиться к ночлегу, и солдаты стали устанавливать палатки. Али подъехал к нему и спросил:
– Разве вы не собирались ехать всю ночь? Почему изменили решение?
– Я думаю, что в этом нет необходимости, – ответил командир, – Вряд ли татары станут преследовать нас. Так что лучше отдохнуть, а завтра с новыми силами двинуться дальше. Я приказал поставить для вас отдельную палатку.
– Благодарю, но в этом нет необходимости, – заявил Али. – Здесь неподалеку есть караван-сарай, мы переночуем там, а утром присоединимся к вам.
– Как вам будет угодно, ага, только учтите, что мы выступаем рано, на рассвете. Чтобы вам не потеряться, я-то в ответе за вас перед вазиром. Он много хорошего сделал для нас. А когда мы вместе с султаном вернемся и выбьем татар из Табриза, я не хочу прятать от него глаза.
– Не беспокойтесь, мы вернемся до рассвета.
– Что случилось? – спросила Йасмин, когда Али вернулся к ней.
– Они разбивают здесь лагерь, на ночевку.
– Значит, наша брачная ночь будет в палатке? Как романтично.
– Нет.
– Как нет, нам палатки не досталось?
– Мы поедем в караван-сарай, здесь недалеко, там будет менее романтично, зато спокойнее. Поехали, пока совсем не стемнело.
Караван-сарай был малолюден. Скучающий привратник обрадовался их приезду, открыл ворота и побежал звать управляющего.
– Ну что, вспомним молодость? – сказала из-под чадры Йасмин. – Как давно это было, даже не верится.
– Я на крыше спать не буду, – предупредил Али.
– Почему? – удивилась Йасмин.
– Как почему? Потому что ты моя жена. И сегодня, между прочим, брачная ночь. Или ты надеешься, что как-то обойдется?
– Надеюсь, что нет. Но лучше не сегодня. Мне надо привыкнуть к этой мысли. Все как-то очень быстро произошло.
– То есть мне все-таки идти на крышу?
– Конечно, нет, – сказала Йасмин.
И от этих слов у Али вдруг забилось сердце.
Пришел улыбчивый управляющий и поздоровался.
– Есть свободные комнаты? – спросил Али.
– Все комнаты к вашим услугам, – ответил управляющий. – Гостиница пуста.
– Что так? – поинтересовался Али. – Не сезон?
– Можно так сказать, хотя ко времени года это отношения не имеет. Караван-сарай, слава Аллаху, находиться в таком месте, что мы от сезонов не зависим.
– А в чем же дело?
– Проклятые татары! Всех как ветром сдуло, как только услышали о взятии ими Мараги. И теперь мы терпим убытки.
Али выбрал самую лучшую, просторную комнату, окно которой выходило на дорогу и холмы за ней.
– Ужинать будете? – спросил управляющий.
– Конечно.
– Накрыть во дворе или принести в номер?
– Сюда принесите.
– Вина подать?
– Нет, – взглянув на Йасмин, поспешил ответить Али.
Весь следующий день они провели в седле. К вечеру, когда отряд разбил лагерь на ночлег, Йасмин вполголоса сказала.
– Тот человек все время смотрит на тебя.
– Который? – спросил Али.
– Не смотри сразу, слева от нас, хорезмиец.
– Они все хорезмийцы, – сказал Али, осторожно взглянув в указанную сторону. Действительно, один из воинов, не сводил с него глаз. Лицо его показалось Али смутно знакомым.
– Почему ты думаешь, что он смотрит на меня, а не на тебя?
– Потому что, когда ты отъезжал от меня, он провожал тебя взглядом. Ну, видишь?
– Вижу, ну и что, смотрит. У нас в Азербайджане это народное развлечение. Смотрят так, что дырку прожигают. Не обращай внимания. Любопытство. Наверное, завидует, что у меня такая красивая жена.
– Он не азербайджанец.
– Ну и что, мы все тюрки.
– И он не видел моего лица, чтобы завидовать тебе.
– Он догадывается.
Али, как мог, успокоил Йасмин, но сам начал терзаться догадками, пытаясь понять, почему это лицо кажется ему знакомым. Но так и не вспомнил. Загадку разрешил шихна. Он подъехал, чтобы узнать, не нуждаются ли они вчем нибудь, и невзначай заметил.
Кстати, господин, один из моих людей уверяет, что вы очень похожи на человека, который убил его товарища, нашего солдата, когда они проводили обыск в доме вазира, во время его ареста.
– Мало ли на свете похожих людей, – как можно спокойней сказал Али, стараясь не выдать охватившего его волнения. – Насколько я знаю, в доме тогда находился катиб вазира. А я, как вы знаете, зять вазира. Как вы считаете, мог ли он выдать свою дочь за своего катиба.
– Действительно, – согласился шихна. – Он вас спутал, вероятно.
– И еще, – помедлив, сказал шихна, – ходят слухи о смерти султана. Они непроверены, но, если они подтвердятся, поиски его ставки утратят смысл. Вы понимаете, к чему я?
– Надеюсь, – ответил Али.
После того, как шихна отъехал от молодоженов, к нему подошел солдат.
– Ну что он сказал, начальник?
– Говорит, это был не он.
– Врет собака, это был он, я его на всю жизнь запомнил, гада. Давай я с ним поговорю, очную ставку сделаем.
– Успеется. Они в наших руках, никуда не денутся.
– Как это романтично, – сказала Йасмин, ерзая на войлочной подстилке. – Брачная ночь в палатке, в войсковом лагере. Давай мы будем просто спать, – попросила она, снимая руку мужа со своей груди.
– Спать не получится, – сказал Али.
– Ну почему? – жалобно сказала Йасмин. – Разве нельзя потерпеть и подождать более подходящей обстановки?
– Ты не поняла, у нас ни того, ни другого не будет сегодня.
– Почему?
– Когда они заснут, нам нужно будет бежать.
– Что случилось?
– Ничего не случилось, но нам нельзя оставаться среди них по двум причинам. Тот хорезмиец, который все время следит за мной – есть мародер, которого я ударил в доме твоего отца. Он меня узнал и сказал об этом командиру. Но даже и это не главная проблема. Шихна