Теперь все стояли вокруг сенного ложа Хайди. Бабуня в глубокой задумчивости смотрела на постель и время от времени полной грудью с наслаждением вдыхала пряный аромат свежего сена. Клара была в полном восторге от спальни Хайди.
– О, Хайди, как тут у тебя славно! Ты прямо с постели видишь звёзды на небе, тебя окружает такой приятный запах, и ты слышишь, как снаружи шумят ели. Такой занятной спальни я отродясь не видела!
Тут Дядя посмотрел в сторону бабуни.
– Я бы высказал свои мысли на этот счёт, – сказал он, – если госпожа бабуня мне доверяет и ничего не имеет против такого дела. Я имею в виду, а что, если бы мы подержали дочку некоторое время здесь, в горах? Это придало бы ей свежих сил. Вы принесли с собой столько одеял и платков, мы бы из них быстренько соорудили здесь мягкую постель, а об уходе за дочкой госпожа бабуня могла бы не беспокоиться, я всё возьму на себя.
Клара и Хайди в один голос издали ликующий крик, словно две птички, выпущенные на волю, а лицо бабуни посветлело особенным образом.
– Мой дорогой Дядя, вы замечательный человек! – вырвалось у неё. – А вот отгадайте, о чём я сейчас как раз думала? Я говорила про себя: разве пребывание здесь не подкрепило бы силы ребёнка? Но уход! Но заботы о ней! Какое неудобство для хозяина! А тут вы говорите об этом так, как будто для вас это никакая не обуза. Я должна вас благодарить, мой дорогой Дядя, от всего сердца!
И бабуня вновь и вновь принималась трясти Дяде руку, и Дядя тряс её руку, сияя во всё лицо.
Тут же Дядя приступил к делу. Он отнёс Клару в её кресло, стоящее перед входом в хижину. Хайди не отставала от них ни на шаг, не зная, на какую ещё высоту подпрыгнуть от радости. Потом он сгрёб все пледы и меховые накидки и сказал, благодушно улыбаясь:
– Вот как кстати, что госпожа бабуня снарядилась сюда, будто в зимний военный поход: нам это всё пригодится.
– Мой дорогой Дядя, – с живостью ответила бабуня, – предусмотрительность – хорошая добродетель и спасает от многих неудобств. Если во время путешествия по вашим горам удастся обойтись без ветра, бури и ливня, за это надо благодарить Бога отдельно, и мы так и сделаем, а мои защитные средства тоже пригодятся – в этом мы единодушны.
В ходе этой маленькой беседы они оба поднялись на сеновал и стали застилать пледами ложе из сена – один плед поверх другого. Их было так много, что постель в конце концов стала походить на небольшую крепость.
– Теперь пусть попробует пробиться хоть одна былинка или колючка, – сказала бабуня, ещё раз надавливая рукой там и сям, но мягкая крепость была настолько непроницаема, что проколоть её действительно не могла ни одна соломинка.
Бабуня удовлетворённо спустилась по лесенке вниз и вышла к детям, которые с сияющими рожицами сидели рядом и договаривались, что они теперь будут делать с утра до вечера, пока Кларе можно оставаться на альме. Но как долго это продлится? Это был большой вопрос, который тут же и поставили перед бабуней. Та сказала, что лучше всего это может знать дедушка, у него и надо спрашивать, и, когда тот подошёл и к нему обратили этот вопрос, он сказал, что четыре недели было бы в самый раз для того, чтобы судить, исполнил ли альпийский воздух свой долг перед дочкой или нет. Тут дети возликовали по-настоящему, потому что перспектива такого долгого совместного житья превосходила все их ожидания.
В этот момент снизу показались носильщики и конюх, ведущий за узду свою лошадь. Первые могли сразу же поворачивать назад.
Когда бабуня приготовилась сесть на лошадь, Клара радостно воскликнула:
– О, бабуня, это ведь никакое не прощание, ты ведь будешь приезжать к нам сюда в гости время от времени, чтобы посмотреть, что мы делаем, ведь это так весело, правда, Хайди?
Хайди, которая сегодня из одного удовольствия сразу попадала в другое, могла выразить свой согласный ответ лишь очередным подпрыгиванием.
Бабуня села на взнузданную лошадь, Дядя взял коня под уздцы и уверенной рукой повёл его вниз по крутому спуску. Как бабуня ни уговаривала его, что ему не надо так далеко провожать её, ничто не помогало: Дядя объявил, что проводит её до Деревушки, поскольку Альпы горы крутые и ехать верхом не так безопасно.
В уединённой Деревушке бабуня, поскольку теперь была одна, не собиралась оставаться. Она предпочла вернуться в Рагац и оттуда время от времени повторять свои вылазки в Альпы.
Ещё до того, как вернулся Дядя, с гор сбежал со своими козами Петер. Завидев Хайди, козы все так и ринулись к ней. В мгновение ока Клара со своим креслом-каталкой и с Хайди очутилась в гуще стада, в котором каждая из коз, напирая и толкаясь, вытягивала голову и смотрела поверх остальных, и каждой хотелось, чтобы Хайди сейчас же её окликнула по имени и представила Кларе.
Так и получилось, что Клара в кратчайшее время приобрела давно желанное знакомство и со Снежинкой, и с весёлым Щеглом, и с чистенькими козочками дедушки, и со всеми-всеми вплоть до рослого Турка. А Петер тем временем стоял в сторонке и исподлобья поглядывал на довольную Клару.
Когда девочки стали кричать ему:
– Спокойной ночи, Петер! – тот даже не отозвался, а ожесточённо стегал своим прутом воздух, будто желая рассечь его надвое. Потом он побежал прочь, и его свита последовала за ним.
Ко всем красотам, которые Клара уже увидела сегодня в Альпах, добавилось и достойное завершение.
Лёжа на просторной, мягкой постели на сеновале и глядя сквозь открытое слуховое окно прямо в сверкающее звёздами небо, она в полном восхищении воскликнула:
– О, Хайди, смотри, мы как будто едем на высоком возу прямо в небо!
– А знаешь, отчего звёзды так радуются и так подмигивают нам? – спросила Хайди.
– Нет, этого я не знаю. А ты как думаешь? – заинтересовалась Клара.
– Потому что они там, на небе, видят, как Господь Бог всё хорошо устроил для людей, чтобы они ничего не боялись и могли быть спокойны, потому что всё происходит самым целительным образом. Это их так радует! Смотри, они подмигивают, чтобы мы тоже радовались! Но знаешь, Клара, мы не должны забывать молиться, мы должны по-настоящему просить Господа Бога, чтобы о нас Он тоже помнил, когда всё так хорошо устраивает, чтобы и мы всегда могли быть уверены и ничего не боялись.
Тут девочки уселись и прочитали каждая свою молитву на ночь. Потом Хайди легла, подложив руку под голову, и мгновенно заснула. Но Клара ещё долго не могла успокоиться, потому что такого чуда, как эта спальня прямо под звёздами, она никогда в жизни не видела.
Клара вообще мало когда видела звёзды, потому что не бывала ночью вне дома, а в доме плотные шторы всегда опускались ещё до того, как на небо выходили звёзды. Теперь она, едва закрыв глаза, опять их распахивала, чтобы убедиться, что две крупные яркие звезды по-прежнему сверкают и так замечательно подмигивают, как сказала Хайди. И всё так и оказывалось, и Клара не могла этому надивиться, всматриваясь в их мерцание и свечение, пока наконец её глаза не слиплись окончательно, но и во сне она продолжала видеть эти две крупных мерцающих звезды.
Как идут дела в Альпах
Солнце только что показалось из-за скалистых отрогов и бросило свои золотые лучи на хижину и на долину. Дядя Альм, стоя на пороге хижины, наблюдал – как он делал это каждое утро, – как озаряется лёгкий туман на окружающих горах и в долине, как проглядывает земля из тени утренних сумерек, пробуждаясь для нового дня.
Всё светлее и светлее становились утренние облака, пока солнце не выглянуло полностью, заливая золотым светом скалы, пологие склоны и лес.
Дядя вернулся в свою хижину и тихонько поднялся на сеновал. Клара как раз в это время открыла глаза и в полном недоумении смотрела на яркие солнечные лучи, которые проникали сквозь слуховое окно и плясали на её постели. Она никак не могла понять, где находится. Но тут заметила спящую Хайди, к тому же рядом прозвучал приветливый голос дедушки:
– Ну, как спалось? Хорошо ли ты выспалась?
Клара заверила его, что выспалась хорошо и что, заснув, ни разу не проснулась за всю ночь. Дедушка остался доволен этим и приступил к утренним процедурам. Он помогал Кларе так аккуратно и обходительно, как будто это была его профессия – ухаживать за больными детьми и делать для них всё, чтобы они не испытывали неудобств.
Теперь и Хайди открыла глаза и, тоже не сразу вспомнив о переменах, наступивших в её жизни накануне, с удивлением увидела, как дедушка взял на руки уже одетую Клару и понёс её вниз.
Такое Хайди не могла пропустить, она должна была при этом присутствовать. Молниеносно одевшись, Хайди спустилась по лесенке и выбежала за дверь. Дедушка ещё с вечера, когда дети уже улеглись наверху, продумал, как спрятать под крышу широкое кресло-каталку. Ведь в дом оно не входило: дверь была для него узка. Тогда ему пришла в голову мысль. Он снял две панели на задней стенке сарая, чтобы получилось широкое отверстие. Вкатил кресло внутрь, а панели снова приставил на место, хотя и не закрепил. Хайди появилась из дома как раз тогда, когда дедушка усадил Клару в кресло, убрал панели и вывез её на утреннее солнце. Он поставил кресло посреди полянки и отправился в хлев к козам. Хайди подскочила к Кларе.
Свежий утренний ветер овевал лица девочек, и крепкий хвойный аромат доносило сюда с каждым новым порывом. Этот аромат пропитывал и насыщал солнечный утренний воздух. Клара вбирала в себя альпийскую прохладу, откинувшись на спинку кресла с чувством полного удовлетворения, какого ещё никогда не ощущала.
Никогда в жизни ей не случалось вдыхать свежий утренний воздух под открытым небом, на вольной природе, где каждый вдох был наслаждением. Яркий солнечный свет, который здесь, наверху, был совсем не слепящим, ластился к её ладоням и резвился на полянке у её ног. Клара и представить себе не могла, что так может быть.
– О, Хайди, если бы мне можно было остаться здесь с тобой надолго, навсегда! – сказала она, вертясь туда-сюда в своём кресле и подставляясь солнцу и ветерку со всех сторон.