– Что с тобой, Снежинка? Почему ты всё время зовёшь на помощь?
Козочка доверчиво прильнула к Хайди и затихла. Петер – всё ещё с набитым ртом – крикнул:
– Это она потому, что Старая больше не ходит с ней на альм, её позавчера только продали в Майенфельд, теперь она больше не в стаде.
– А кто это – Старая? – спросила Хайди.
– Да её мать, – ответил тот.
– А где тогда бабушка?
– Нету у неё бабушки.
– Ну, тогда дедушка? – искала выход Хайди. – Ты моя бедняжка, Снежинка, – сказала она и нежно прижала к себе животное. – Ну не плачь так жалобно. Ты же видишь, я теперь с тобой и каждый день буду с тобой, тебе уже не будет так одиноко. Как только станет плохо, сразу беги ко мне.
Снежинка довольно потёрлась головой о плечо Хайди и перестала жалобно блеять. Между тем Петер покончил со своим обедом и снова подошёл к стаду, где Хайди уже накопила множество наблюдений и соображений, которые ей нужно было обсудить.
Намного красивее и чище остальных в стаде были две козы – Лебедушка и Медведушка, которые и вели себя с особым аристократизмом, ходили по большей части наособицу, а назойливого Турка встречали холодным презрением.
Животные опять стали расходиться по склону, взбираться к кустам, и у каждого была своя повадка: одни в стремлении к цели легкомысленно пропускали всё менее интересное, другие неторопливо прибирали по дороге всякий вкусный стебель, Турок то и дело устраивал пробные нападения. Лебедушка и Медведушка грациозно и легко карабкались наверх, тотчас находили там самые лучшие кусты, ловко пристраивались к ним и изящно их обгладывали. Хайди, заложив руки за спину, стояла и взирала на происходящее с большим вниманием.
Сытый Петер вновь разлёгся на траве.
– Петер, – заметила Хайди, – а ведь Лебедушка и Медведушка – самые красивые среди них.
– Ещё бы, – ответил тот. – Дядя Альм и чистит их, и моет, и даёт им соль, и держит в самом обустроенном хлеву.
Но тут Петер неожиданно вскочил и бросился к козам. Хайди побежала вслед за ним: должно быть, там что-то случилось, не могла же она остаться в стороне. Петер прорвался сквозь стадо на ту сторону луга, где голые скалы отвесно обрывались вниз и какая-нибудь неосмотрительная козочка, забравшись туда, легко могла оступиться и переломать себе ноги. Он заметил, что туда ускакал любопытный Щегол, и подоспел как раз вовремя, когда тот подскочил к самому краю обрыва. Тут Петер споткнулся и упал на камни, но уже в падении дотянулся до ноги животного и вцепился в неё. Щегол заблеял от неожиданности и возмущения, что помешали продолжению его весёлого рейда, и упрямо рванулся вперёд. Петер кликнул Хайди на помощь, потому что сам не мог встать и чуть не вывихнул Щеглу ногу. Хайди была тут как тут и мигом оценила бедственное положение обоих. Она быстро сорвала пучок душистой травы и, поднеся его к носу Щегла, стала мягко его урезонивать:
– Пойдём, пойдём, Щегол, будь умницей! Смотри, ты же можешь сорваться вниз и сломать ногу, тебе же будет ужасно больно.
Козлик быстро обернулся и стал поедать траву из рук Хайди. Тем временем Петер поднялся на ноги и ухватил Щегла за верёвку, на которой висел колокольчик, а Хайди взялась за верёвку с другой стороны, и они повели беглеца назад, к мирно пасущемуся стаду. Теперь, когда козлик был в безопасности, Петер замахнулся на него своей хворостиной, чтобы как следует наказать виноватого, и Щегол пугливо отпрянул, сообразив, что сейчас будет. Но Хайди громко закричала:
– Нет, Петер, не бей его, видишь, он боится!
– По заслугам, – прорычал Петер и уже хотел стегнуть, но Хайди бросилась наперерез и возмущённо закричала:
– Не бей, нельзя, ему больно, отпусти его!
Петер удивлённо глянул на заступницу, чёрные глаза которой сверкнули на него так, что он невольно опустил свой прут.
– Ладно, пусть идёт, но только если завтра ты снова дашь мне сыру, – уступил Петер, ведь надо же ему было получить возмещение за пережитый страх.
– Заберёшь весь сыр, и завтра, и всегда, мне он совсем не нужен, – согласилась Хайди. – И хлеба тебе дам, как сегодня. Но за это ты никогда не будешь бить Щегла, совсем никогда, и Снежинку никогда, и вообще ни одну козочку.
– Да плевать мне на них, – буркнул Петер, и это было с его стороны чем-то вроде согласия.
Провинившегося козлика он отпустил, и радостный Щегол, высоко подпрыгнув, умчался в стадо.
Так незаметно прошёл день, и вот уж солнце готовилось закатиться за горы. Хайди снова сидела в траве и, притихнув, смотрела на голубые колокольчики и цветы ладанника, они сияли в золотом закатном свете, позолотилась и вся трава, а скалы наверху вдруг начали мерцать и поблёскивать. Тут Хайди вскочила и завопила:
– Петер! Петер! Горит! Горит! Все горы горят, и снежная шапка вон там горит, и небо. Смотри! Смотри! Скалистая гора вся пылает! Ой, какой красивый огненный снег! Петер, посмотри, огонь добрался до орла! Посмотри на скалы! Посмотри на ели! Всё, всё в огне!
– Так всегда и бывает, – благодушно отозвался Петер, выстрагивая себе новый прут, – только это не огонь.
– А что же это? – воскликнула Хайди. Она металась с места на место, чтобы посмотреть со всех сторон, потому что не могла выбрать, откуда лучше видно. – Что это, Петер, что это? – снова крикнула Хайди.
– Это просто так, само по себе делается, – объяснил Петер.
– Ой, смотри, смотри, – ещё больше разволновалась Хайди, – они вдруг порозовели! Смотри, что творится со снегом и с теми высокими скалами! Как они называются, Петер?
– Горы никак не называются, – ответил тот.
– О, какая красота, розовый снег! А на скалах наверху цветут розы! Ох, они посерели! Ой-ой, всё погасло! Всё кончилось, Петер! – И Хайди опустилась на землю с таким напуганным видом, как будто действительно настал конец света.
– Завтра опять будет всё то же самое, – заявил Петер. – Вставай, нам пора домой.
Он созвал коз – свистом и криком, и начался спуск под гору.
– И что, так будет всегда, всякий день, когда мы на пастбищах? – спросила Хайди, с трепетом ожидая подтверждения.
– В основном, – ответил тот.
– Но завтра-то будет точно? – Хотя бы в этом она должна была удостовериться.
– Да-да, уж завтра точно будет! – заверил Петер.
Хайди повеселела. За этот день она получила столько впечатлений, в голове у неё пронеслось столько новых мыслей, что теперь она притихла, обдумывая их, и молчала, пока они не дошли до хижины и не увидели дедушку. Дед сидел под елями, где тоже пристроил скамью и вечерами поджидал своих коз, возвращавшихся с этой стороны. Хайди бросилась к нему, а вдогонку ей уже скакали Лебедушка и Медведушка, потому что козы знали своего хозяина и свой хлев.
Петер крикнул Хайди вслед:
– Тогда завтра опять с нами! Спокойной ночи! – Петеру было далеко не всё равно, пойдёт с ним завтра Хайди или нет.
Хайди быстро вернулась к нему и протянула руку на прощание, заверяя, что завтра снова пойдёт, и успела ещё раз прыгнуть в гущу удаляющегося стада, чтобы обнять за шею Снежинку и доверительно шепнуть ей:
– Спи спокойно, Снежинка, и не забывай, что завтра я снова приду и тебе больше не придётся жалобно блеять.
Снежинка благодарно посмотрела на Хайди и побежала догонять стадо.
А Хайди побежала под ели.
– Ах, дед, как там было хорошо! – крикнула она ещё издали. – Огонь и розы на скалах, и голубые и жёлтые цветы… И смотри, что я принесла! – С этими словами Хайди вытряхнула перед дедом всё своё цветочное богатство из свёрнутого передника. Но что за вид был у бедных цветочков! Хайди их не узнавала. Они стали похожи на сено, а все цветки как один закрылись. – Дед, что это с ними? – испуганно вскричала Хайди. – Они были не такие, почему завяли?
– Им надо стоять на воле, на солнышке, а не лежать в свёрнутом переднике, – сказал дедушка.
– Тогда я больше не буду их рвать. А ещё, дед, – вдруг вспомнила она, – отчего так кричал беркут?
– Иди-ка мыться, а я пойду в хлев и надою молока, а потом мы пойдём с тобой в дом и поужинаем, вот тогда я и расскажу тебе всё по порядку.
Так и сделали, и, когда потом Хайди сидела на своём высоком табурете перед чашкой молока, а дедушка рядом с ней, ребёнок снова напомнил:
– Отчего беркут так кричит, дед?
– Это он смеётся оттуда над людьми за то, что они в деревнях живут в тесноте и злобствуют друг на друга. Вот он и каркает издевательски: «Вам бы разойтись, пусть бы каждый пошёл своим путём и поднялся вверх, как я, – вам бы стало гораздо лучше!» – Дедушка произнёс эти слова, подражая крику орла, и Хайди ещё больше впечатлилась.
– Почему у гор нет имён, дед? – перешла Хайди к следующему вопросу.
– Почему же нет, есть, – ответил тот, – и если ты мне сможешь описать каждую так, чтобы я её опознал, то я скажу тебе, как она называется.
Тут Хайди описала ему скалистую гору с двумя высокими башнями так, как она их увидела, и дедушка с удовлетворением сказал:
– Правильно, эту гору я знаю, она называется Фалькнис. А ещё какую ты видела?
Хайди описала ему гору с большой снежной шапкой, на которой весь ледник горел огнём, потом порозовел, а после вдруг поблёк и стоял словно потухший.
– И эту гору я знаю, – сказал дедушка, – это Чезаплана. И что, понравилось тебе на выпасах?
Хайди рассказала ему обо всём, что было днём, а было всё чудесно, особенно вечернее пламя на вершинах. Она попросила дедушку объяснить ей про огонь, потому что Петер не знал, откуда он берётся.
– Видишь ли, – объяснил дедушка, – это делает солнце, когда прощается на ночь с горами. Оно машет им последними, самыми красивыми лучами, чтобы они не забыли его до следующего утра.
Объяснение Хайди понравилось, и она не могла дождаться, когда же наступит следующий день, чтобы снова можно было пойти на пастбища и опять увидеть, как солнце желает горам доброй ночи. Но вначале нужно было лечь спать, и опять она сладко спала до утра на своём ложе из сена, и ей снились сверкающие горы и красные розы на этих горах, среди которых весело скакала Снежинка.