дорогуша? Он пойдет искать! Начнет рыскать по всему Оногоро! Будет встречаться с людьми и устанавливать эн! Мы его не остановим. Единственный, кто мог успешно держать его на привязи, сейчас витает в Межсонье!
Машина в углу комнаты звякнула. Волноходец растворился в воздухе и материализовался уже возле нее. Взял поднос со свеженькими пилюлями.
– Идеально.
– Господин, я не хотела бы вас обидеть, но… – Хайо прочистила горло и наконец произнесла то, что ее все это время волновало: – Хатамото-сан даже имя Нацуами не произносит, потому что боится подвергнуть опасности своих приверженцев. А вы…
– А я смело называю Нацуами по имени, при том что сторонников у меня тысячи? Так и есть, – гордо ответил Волноходец. Потом встряхнул поднос с таблетками. – Я произношу это имя и не боюсь рисковать. Все потому, дорогуша, что я и не рискую. Я Бог Столпов Оногоро, а не угасающий божок войны. И уж с одной павшей аномалией я справлюсь, особенно с учетом того, что эта аномалия – все, что осталось от старого друга. Пусть даже, по его мнению, мы совершенно не знакомы. – Он вдруг внимательно посмотрел на Хайо. – В отличие от вас.
– Господин, я встречалась с Нацуами всего дважды. Мы не друзья, ничего такого. – Волноходец бросил на нее такой взгляд, что ей захотелось съежиться и спрятаться. – А где он сейчас?
– В палате, подле своего брата. – Волноходец потер подбородок. – Он сказал, дорогуша, что подождет, пока ты даешь показания, чтобы потом вместе уехать на такси. Уже почти Час Тигра – три ночи.
– Ой.
– Ему принесли чай. – В одно мгновение Волноходец оказался на кушетке рядом с Хайо и приподнял ее подбородок новеньким веером, который появился в его руке ровно для этого жеста. Ей пришлось взглянуть ему в глаза, в древнюю глубокую тьму, что казалась то морем, то рекой: всеми теми водами, что роковыми волнами бороздили судьбы и топили жизни. – Поскольку я бог удачи и должен защищать тысячи жителей этого острова, кое-кто скажет, что я обязан пресекать твое адотворение, Хайо Хакай, точно так же, как ты обязана осуществлять его. Согласна?
Хайо все же выдержала его взгляд:
– Чего вы хотите?
– Адотворец, я дам тебе полную свободу расследовать дело о проклятии Дзуньитиро и выбирать любое поручение, необходимое, чтобы отомстить за его смерть, но взамен ты выполнишь для меня одно задание. – Волноходец поднял ее подбородок еще выше. – Твоя эн с Нацуами никуда не денется. Из нее даже можно будет извлечь пользу. Думаю, ты имеешь представление, каким занятым бывает Бог Столпов. Я могу играть множество ролей, но кто-то должен заменить мне Тодомэгаву.
Хайо отшатнулась:
– Я не буду выполнять функцию поводка.
– Нет, ты просто предоставишь временный приют. Укрытие. – Волноходец говорил так, будто сулил Хайо какой-то невероятный дар. – За Нацуами надо наблюдать с близкого расстояния и заодно отвлекать его от этого происшествия с куклой, а ты, которая уже основательно сунула нос в дело Дзуньитиро Макуни, послужишь прекрасным отвлекающим маневром.
– Отвлекающим маневром?!
Лицо Волноходца вдруг заполнило все поле ее зрения.
– Ну что, ты согласна на такой обмен, дорогуша?
Четырнадцатьお線香
Наши дары похожи на дары богов несчастья: как едва живые боги болезни, как угасающие боги отчаяния и нищеты, мы управляем невезением.
– Будь как дома.
– Благодарю. – Нацуами поклонился. Положил вещи прямо у входа. – Вверяю себя твоим заботам.
На обратном пути такси остановилось возле татенагая братьев Рёэн. У дверей уже ждала группа из офицеров полиции и представителей Онмёрё, чтобы проверить жилье на наличие следов яшиори. Они по пятам ходили за Нацуами, пока тот убирал постель, складывал вещи, а когда закончил – стали шарить по всем шкафам и ящикам.
Новый стол доставили в отсутствие Хайо и Мансаку. Пока Хайо убирала обломки старого стола, Нацуами распаковал новый.
– Надеюсь, Волноходец предложил тебе за это что-то стоящее, – сказал он.
Хайо заколебалась. И Токифуйю, и Волноходец полагали, что Нацуами не в курсе их махинаций, однако они явно ошибались.
– Что ты имеешь в виду под «этим»?
– Ты приютила меня, фактически незнакомца, в то время как офицеры обыскивают наш с Токи дом, – непринужденно ответил Нацуами, внимательно осматривая комнату и изучая талисманы на стенах, размеры помещения, дверь и замки. – И я уверен, что скоро возникнет еще одна причина, по которой я здесь задержусь, скорее всего до тех пор, пока не проснется Токи.
Хайо вздрогнула. Он прекрасно осознавал, что его передали под стражу.
– Да, оно того стоило, – сказала Хайо, решив поделиться с Нацуами максимумом информации. – Волноходец пообещал не лезть в мою работу и не мешать искать бога, который убил Дзуна-сан.
Нацуами резко поднял голову:
– Бога, который убил Дзуна?!
Хайо ушла в уборную и закрыла перед его носом дверь. Умывшись и выйдя из туалета, она обнаружила Нацуами у их скромного алтаря, предназначенного для Дзуна. Ей было немного неловко за эту кургузую инсталляцию: потрепанную книжечку в бумажной обложке и подставку для благовоний.
Нацуами взял книгу:
– Это издание…
Хайо поспешила объяснить:
– Это для Дзуна-сан. У нас ничего не осталось в память о нем, так что… Он привозил копию этой книги к нам в деревню. Это ведь ты ее написал?
– Да. – Его поджатые губы дрогнули. – Я не подозревал, что Дзуну она нравится.
– Он ее часто читал детям. Все время звал нас с Мансаку разыгрывать кровавые сцены. Он обожал эту книгу.
– Кто такой Мансаку?
– Мой брат. Он… Проехали. – Хайо надеялась, что Мансаку будет дома к ее возвращению. Он бы точно помог Нацуами освоиться. Хайо не умела организовывать жизненное пространство. Со смертью у нее лучше получалось.
– Мы для создания шумовых эффектов овощи использовали, – продолжила Хайо. Хатамото ведь говорил, что Полевица вернет Мансаку, если Хайо согласится сотрудничать, и что она будет на связи. Придется подождать. Все равно выбора нет. – Но ничего не выбрасывали. Дети потом всё съедали на обед.
– Ага.
Нацуами все глядел на книгу с непонятным выражением лица. Хайо добавила уже мягче:
– Я не хочу быть тюремщиком. Если у тебя будут вопросы, я попытаюсь на них ответить.
– Я не особо рассчитывал на ответы. – Нацуами поднял голову, чтобы она видела его лицо. – И ты… ведь не скажешь, почему ко мне приставили охрану? Это как-то связано с тем, что я не могу ни с кем устанавливать эн? И с тем, что те немногие, с кем удалось… плохо кончили?
Хайо подняла руку, где под кожей мерцал запечатывающий знак молчания, оставленный Токифуйю:
– Нет.
– Ох, заклятие! Позволь взглянуть. – Нацуами протянул пальцы. Он не касался кожи, но Хайо ощутила нечто напоминающее прикосновения зубов. – Чтобы оно перестало работать, надо сломать саму печать, а я не знаю, где Токи ее держит. – Он убрал руку. – А в чем заключается твоя работа, Хайо-сан?
– Называй меня просто Хайо. Гляди. – Она поискала старый пакет из Коура и протянула ему визитку. Похоже, имеет смысл заказать новые.
– Рукотворный ад? – прочел Нацуами.
– Рукотворный ад – это проклятие, – объяснила Хайо. Где-то заработала ветряная станция, и стены затрещали. – Я налагаю татари на указанного человека, и весь мир восстает против него.
– А почему он рукотворный?
– Потому что для этого нужны определенные умения. Частицы неудачи должны сложиться в определенные фигуры, чтобы изменить общий ландшафт везучести, и для каждого нового поручения нужна новая форма. Повторно я их не использую.
– А как сюда вписывается Дзун? – неуверенно уточнил Нацуами. – Ты говорила, что эн приводит тебя к тому, кто в тебе нуждается.
– Иногда адотворческая эн приводит меня к умершему, а уже потом связывает с кем-то, кто готов нанять меня в качестве мести за смерть погибшего. Так произошло с Дзуном-сан. – Хайо показала Нацуами письмена, которые покрывали обе ее ладони за исключением трех пальцев на каждой руке. – Адотворческая эн – часть моего проклятия. Она позволяет мне избавляться от этой печати и использовать силы богов невезения. Если я не буду применять их, они просочатся сквозь печать и выйдут из-под контроля.
– Значит, тот, кто дает поручение, распечатывает для тебя эти силы? – Нацуами смотрел на нее очень внимательно. – Ради мести?
– Да, – ответила она. – Но я не могу явиться к заказчику с пустыми руками. Мы должны знать, кого проклинать. Мне нужны виновник и его мотивы, и только с этой информацией я могу просить поручение.
Нацуами поправил очки:
– Ты уверена, что не я должен дать тебе такое поручение? За смерть Дзуна?
– Уверена.
– Почему?
– Если бы это был ты, мы бы оба это знали. – Она протянула ему коробочку с благовониями. – За Дзуна-сан?
– За Дзуна, – согласился Нацуами и тоже взял палочку. Хайо чиркнула спичкой, подожгла обе. Две дымные струйки сплелись в одну, заполняя комнату ароматом сандалового дерева. – Ты в курсе, что случилось с духом Дзуна?
Хайо поставила свою палочку на подставку:
– Волноходец сказал, что офицеры Онмёрё от него «избавились».
– Подробностей не знаешь?
– Нет. – Хайо сложила руки. Прости меня, Дзун-сан.
– Я тоже. – Нацуами поставил и свою палочку. – Меня мутит от одной мысли об этом. А потом я вспоминаю, что случилось с Токи, и…
Хайо открыла один глаз. Нацуами говорил так, будто его в буквальном смысле мутило.
– Тебя что, сейчас…
– Прошу прощения… Через пару минут я займу уборную, потому что меня тошнит.
Они молча постояли с молитвенно сложенными руками возле дешевой книжки и благовоний.
А потом Нацуами ушел в туалет, и Хайо осталась наедине со своими мыслями. Тоненькое ритмичное поскрипывание стен из-за работающей турбины звучало так, будто кто-то тихо плакал сквозь сжатые зубы. Да, она успела поговорить с последним эхом Дзуна. А теперь заглушили и его.