И отпустила Хайо.
– Китидзуру-сан, я так хотела посмотреть сегодняшнюю репетицию, но Мацубэй-сан говорит, что она уже окончена.
– Так и есть, – согласился Коусиро. – Но мне не нужны танцоры, чтобы показать уважаемой даме сольный номер, и Мацубэй знает, что я могу это сделать без подготовки.
Мацубэй погрозил ему пальцем:
– Смотри у меня.
– До скорой встречи, Хакай-сан, – тепло попрощалась Авано, когда Коусиро повел ее за собой. – Мы с тобой союзники в этом деле, я же видела.
– В каком? – крикнула вслед Хайо, но Авано только со смешком помахала ей перчатками.
Голубой крабик влез Укибаси на плечо. Он уставился на Хайо и не отводил взгляда, пока Авано не свернула за угол и не скрылась из виду.
Двадцать巻物
Чтобы создать шикигами, фамильяр для духа, нужны сосуд и сам дух. На первом уровне в качестве сосуда можно использовать бумажную фигурку. Для духа – собственное дыхание.
В процессе создания внимательно сосредоточьтесь на желаемом.
Тем вечером туман приглушил шумы Оногоро, но полицейские сирены звучали очень однозначно – как и голос Мансаку, вернувшегося из офиса шайки Охне и теперь стирающего в раковине свои пропитанные кровью носки.
– Это не моя! – сообщил он, когда Хайо и Нацуами вошли в квартиру. – Меня забрызгало.
Хайо решительно направилась к брату:
– Сядь. Я все сделаю.
– Я большой мальчик, уж кровищу отстираю.
– Мансаку, просто сядь. Нацуами, заваришь чаю?
– Конечно.
Нацуами засуетился. Мансаку отложил носки, вымыл руки, пригладил волосы и тяжело рухнул на стул у обеденного стола.
Потом достал откуда-то белую тубу, перевязанную соломенно-желтой нитью:
– У меня подарок от Полевицы.
– Не благодари. – Хайо налила в раковину холодной воды, сыпанула соли из принесенного Нацуами горшочка и оставила носки брата отмокать. – Ты цел?
– Шутишь? Можно подумать, кто-то меня хоть пальцем тронет, – фыркнул Мансаку, затем смягчился и протянул руки. – Но обнимашки не помешают.
Это Хайо обеспечила. Она обняла брата, заодно осмотрев на предмет повреждений, а Мансаку принялся рассказывать, что же случилось с гангстерами – точнее, кхм, «ссудодателями» – Охне.
С самого начала уже было ясно, что ребята Охне обречены. Никакие талисманы приватности, никакие наемные заклинатели не могли бы спасти их, потому что угроза над ними висела не божественная, а вполне себе человеческая.
Мансаку сделал для них целую пачку шикигами, но не успели они развесить их над дверями, как выяснилось, что офисы и точки Охне окружены армией их врагов, рванувших сводить старые счеты, едва Полевица объявила о своем отстранении от защиты банды на двадцать четыре часа.
И эти счеты они успешно свели – с помощью весьма творческого подхода к использованию сельскохозяйственных и прочих инструментов. А благословленные Волноходцем гангстеры были особенно свирепы.
Мансаку покинул помещение, когда там уже было полно народу. Его вывела наружу белая змейка – в это время Мясобой Куматаро как раз отвлекся на конкурирующего гангстера, так что Мансаку пробрался по коридорам мимо импровизированного оружия и машущих кулаков и успешно вышел, не столкнувшись ни с бандитами, ни с полицией.
Белая змейка выплюнула белую тубу, изъятую у Мясобоя Куматаро, прямо в руку Мансаку и затем исчезла. Что ж, смысл послания ясен. Полевица держит слово. Она ожидает, что Мансаку сдержит свое.
Хайо посмотрела на подарок:
– Открывал уже?
– Ждал твоего возвращения. Хайо… – Мансаку понизил голос, и у Хайо все внутри свело. – В офисе у Охне я слышал разговоры о хитоденаши.
Хайо едва смогла пошевелить языком:
– На Оногоро?
Он кивнул.
В этот момент по узкой лестнице спустился Нацуами с чаем, так что Мансаку аккуратно сгреб со стола тубу и спрятал в рукав.
– Потом. Расскажи мне лучше про Коусиро.
Вместе с Нацуами они ввели Мансаку в курс дела, а когда закончили рассказ, Хайо выложила на стол стеллароид с видом на пляж, тот самый, который Дзун сделал и вскоре погиб, а Коусиро сохранил и теперь тоже погибнет.
Мансаку что-то буркнул, всматриваясь в точку.
– Надо же, похищенная наследница с таинственным глазом, одна, ночью, да еще и на труднодоступном пляже. Газетчикам было бы крайне любопытно. Особенно с учетом вот этого, – он указал на мазок проклятия, тянущийся вдоль всей отвесной скалы справа на снимке. – И проклятие, покрывающее весь утес, ассоциируется у меня со словом «схрон».
Нацуами поставил чай:
– Думаешь, за ним что-то спрятано? Под скалой?
– Скорей всего, – согласилась Хайо. – А снаружи – щит из проклятия, который накроет любого, кто попытается туда проникнуть.
– Причем спрятано такое, что Авано Укибаси из компании «Укибаси Синшу» наносит туда личный визит среди ночи, – добавил Мансаку.
В стеклах очков Нацуами отразились размытые цвета проклятия.
– И что, по-вашему, скрыто за этим щитом?
– С учетом его размеров – что угодно. Потайная крепость. Док с солнцелетами. Гигантский боевой робот. – Мансаку величественно простер руки, а потом сложил их за головой. – Но можем, конечно, пойти и посмотреть лично.
– Можем! – загорелся Нацуами. – Давайте завтра съездим в Хаманоёкохо? Мы втроем быстро найдем пляж со снимка Дзуна. Останется только забраться на ту гору, с которой он снимал…
Хайо перебила его:
– Никто не поедет в Хаманоёкохо. Я не позволю никому из нас влезать в неприятности перед последним спектаклем Коусиро в Син-Кагурадза. На всякий случай мы должны быть в полной готовности этим вечером.
Мансаку поднял палец:
– Ты же велела Коусиро отменить шоу.
– Он не послушается.
Мансаку перевел взгляд на Нацуами. Тот поколебался, но потом кивнул и вздохнул:
– Ладно. Но меня очень интересует левый глаз Авано Укибаси.
– Он весь Оногоро интересует.
– Возможно. Я газет не читаю. – Нацуами покрутил в пальцах прядь волос. – Любопытно, что именно он ей показывает.
«Свечной воск». Хайо вспоминал голос Авано, а заодно – как та шарахнулась, когда взглянула на Нацуами и что-то увидела.
Нацуами решительно встал, опершись на стол:
– Я займусь обедом. Позвольте взять это на себя.
Ему надо побыть одному. Хайо и Мансаку всё поняли. Дождались, когда он начнет напевать, и только тогда Мансаку достал тубу и развязал веревочку.
Однако туба не раскрутилась свитком, а наоборот – сделалась плотнее, удлинилась, истончилась, пошла кольцами, кивнула маленькой плоской головой, которая разошлась надвое и открыла рот. Ее челюсти распахивались все шире и шире, пока не разошлись так широко, что змейка вывернулась наизнанку и рассыпалась бумажными клочьями.
От змейки остался свиток. Хайо поймала его на лету. Длиной в локоть, скрученный лист кремовой бумаги был обернут фиолетовым шелком с блестящим и переливчатым бронзовым узором.
Хайо перехватила взгляд Мансаку. Возможно, это и есть ответ на вопрос, как избавить Мансаку от Кириюки. Он кивнул, чтобы Хайо развернула лист, а сам стал собирать в кулак ошметки бумажной змеи.
Показались четкие черные штрихи заголовка.
Руководство по изготовлению и запечатыванию шикигами Третьего уровня.
– Третьего уровня, – прочла вслух Хайо. И все встало на свои места. – Вот в чем мы были неправы все это время.
– Неправы? И в чем же?
– Мы считали Кириюки духом оружия, который вселился в тебя, как чужой призрак. – Хайо сунула свиток Мансаку. – А надо было относиться к нему как к шикигами.
– Как… к бумажному человечку?
– Да, как к бумажному телу, оживленному дыханием – в котором и содержится дух. Ты шикигами, Мансаку, только из плоти и крови и обладающий собственным духом, вот Кириюки и пожирает тебя изнутри. – Стоило Хайо увидеть истину, как все стало кристально ясно. Мансаку не был одержим духом, как случалось с Нагакумо. – Мы искали ответ не в том месте. Вот Полевица и послала нам этот свиток, чтобы указать направление. Начальную точку, от которой мы двинемся в сторону отделения тебя от Кириюки.
Мансаку схватил свиток и уставился на черные письма с надеждой – такой же слабой и уязвимой, как фитиль его пламени жизни.
Потом свернул свиток и отдал его Хайо:
– Тебе, э-э-э, придется почитать мне вслух. Я не так хорошо, как ты, справляюсь со старинными рукописями. Не затруднит?..
– Я тебе перепишу.
– И ничего не упускай, – твердо попросил Мансаку. – Никакие неприятные моменты. Особенно неприятные моменты. Ужастик я нормально осилю. Я теперь второй член фан-клуба «Человеческий пасьянс».
– Перепишу слово в слово.
Мансаку вздохнул:
– Это весьма внушительная предоплата за проклятие, которое она для меня подготовила.
Хайо высмотрела местечко за шкафом и спрятала свиток. Хотелось бы ей с такой же легкостью засунуть куда-нибудь свою тревогу по поводу того, чем Мансаку заплатит за эту информацию – какое проклятие наложит на него Полевица и для чего.
Она повернулась к брату:
– Лучше расскажи, что там гангстеры говорили про хитоденаши на Оногоро.
– Младшие члены банды делились сплетнями. – Он замолчал, прислушался к шагам Нацуами над головой, потом продолжил: – Предупреждали друг друга, что если вдруг попадут в полицейские застенки или в Онмёрё, то такие мелкие сошки, как они, могут исчезнуть навеки, – как будто бы в шутку, но как будто бы и нет. Вспоминали каких-то людей, которые «переехали в другой район» или «отправились в центр», и с тех пор от них ни слуху ни духу. А знаешь, как они называли этих пропавших? «Удобрения».
У Хайо зашевелились волосы на затылке. Если на Оногоро есть сад хитоденаши, то ему нужны живые человеческие тела, чтобы питаться их страданиями. И эти тела нужно где-то брать.
– Им явно было страшно, Хайо, – продолжил Мансаку. – Насколько вообще может быть стра