Двое молодцов быстро подскочили ко мне и, подхватив меня под руки, начали обрабатывать.
Сначала меня держал косорылый, а бил кривоносый, потом они поменялись ролями.
Гончаров стоял возле окна и меланхолично курил тонкую сигару с ментолом, время от времени бросая взгляды в мою сторону и приговаривая:
– Только не очень сильно, не до смерти. Он еще мне понадобится.
Насчет «не очень сильно» – это как сказать. Мне казалось, что очень.
Кулаки у охранников господина Гончарова были размеров с голову мастифа средних размеров, а убойная сила удара была явно выше пределов выносливости моего организма.
«Потерять сознание или подождать, пока им надоест?» -думал я, получая очередной удар по почкам от кривоносого выродка.
Следующий удар в область солнечного сплетения, казалось, должен был решить эту проблему сам собой, но тут внезапно зазвонил телефон.
Боевая охрана господина Гончарова прекратила возню с моим полубессознательным телом.
Федор Михайлович задумался, глядя на телефонный аппарат, и между вторым и третьим звонком приказал мне:
– Подойди. И без глупостей, а то схлопочешь пулю в затылок.
Я повиновался.
Пока я брел до телефона, умудрился два раза упасть и сшибить кресло. Меня мотало от стенки к стенке словно наутро после хорошей выпивки.
– Алло, – едва прошелестел я в трубку непослушными губами.
– Двести первый? – ласково осведомилась администраторша.
Очевидно, она решила, что мы уже упились настолько, что я едва разговариваю.
– К вам тут еще приятели. Только уж не сильно безобразьте, пожалуйста, – игриво добавила она.
– Хорошо, – пролепетал я и положил трубку.
Троица замерла в ожидании комментариев.
– Так ребята, на чем мы остановились? – с трудом выговорил я, облизывая кровь с губ.
– Ах ты сука! – прошипел кривоносый, делая шаг в мою сторону и заводя руку для удара.
Хук в подбородк был не очень ощутимым, но я решил, что это самый мощный удар, который я когда-либо получал в своей жизни.
Раскинув руки, словно подстреленный вальдшнеп – крылья, я рухнул в направлении двери, подгадав удар охранника к звуку шагов, остановившихся у входа.
Я решил, что не стоит новым гостям ожидать разрешения войти и распахнул своим затылком дверь, чтобы беспрепятственно впустить новых посетителей.
Новые люди – новая информация.
Конечно, я рисковал. Не исключено, что очередные визитеры окажутся опаснее нынешних, но наш разговор с Гончаровым явно буксовал, а формы, в которые вылилась беседа, я никак не мог назвать продуктивными.
В следующую секунду началось что-то невообразимое.
Через меня, словно резвый козлик, перепрыгнул парень ростом под потолок и вслед за ним надо мной мелькнули еще две пары подметок.
На последней я успел различить надпись: «Fuck off, please».
Гончаров быстро сунул руку в карман пиджака и замер в ожидании.
– А ну вали... – начал угрожающим тоном косорылый, обращаясь к вновь прибывшим гостям двести первого номера, но тут же осекся.
Новенькие предпочитали словам действие.
Выброшенный вперед мощный кулак с увесистым фигурным кастетом – на каждой выпуклости, покрывавшей костяшку пальца, был вырезан оскалившийся череп, – помешал косорылому закончить начатую фразу и слегка подправил его челюсть, выдвинув вперед верхние зубы, как и полагается.
Правда, при этом косорылый охранник на неопределенный срок потерял возможность произносить вообще какие бы то ни было фразы и лишился части своих нижних зубов, но это уже детали.
Кривоносый был более проворным и попытался честно вступить в бой.
Охранник Гончарова решительно бросился вперед на врага, по-бычьи наклонив голову, словно она являлась его основным оружием.
Ему, действительно, удалось сбить своей тушей с ног двухметрового верзилу, который, тихо охнув, упал рядом со мной.
Но этот маневр оказался всего лишь актом бессмысленной ярости.
Второй парень, пришедший с верзилой, не долго думая, со всей силой обрушил на голову кривоносого декоративный подсвечник, бессмысленно стоявший на подоконнике гостиничного номера. Два удара, – второй чуть послабее, – по массивному красному затылку с колючим ежиком редких волос на некоторое время лишили его возможности работать головой как внутри таковой, так и используя ее снаружи – в качестве боевого оружия.
Наблюдая эту сцену, я испытал то загадочное состояние души, которое в советские времена называлось чувством глубокого удовлетворения.
Во-первых, оба подручных господина Гончарова были нейтрализованы.
Во-вторых, я воочию убедился в том, что «архитектурное излишество» – поюзанный подсвечник, за наличие которого в номере с меня содрали цену за полулюкс, оказался таки полезным.
Господин Гончаров, быстро отскочил в сторону, к окну и в схватку не вмешивался. Его сощуренные глазки мгновенное оценили обстановку, а тонкие губы плотно сжались. Бой был явно проигран, и мой визитер, натурально, ссыпался.
Впрочем, Федор Николаевич на всякий случай достал из кармана пиждака пистолет – мой пистолет! – и, быстро сообразив, направил оружие не на победителей, а прямиком мне в лоб.
– Гончар! – укоризненно проговорил подымающмйся с пола верзила.
Он отряхнул колени потрепанных полотняных штанов и смерил щупленького Федора Николаевича с высоты своиж двух метров.
– Неужели ты настолько глуп, что будешь стрелять? -спросил парень с недоброй улыбкой. – Ну сделаешь ты пиф-паф, а дальше что?
В дверь номера громко постучали.
– Нельзя! – хором закричали я, Гончаров и двухметровый верзила.
Но наш вопль был проигнорирован.
Дверь уже распахнулась, и в проеме сначала появилась лысая щетка с деревянной ручкой и вслед за ней ее хозяйка -полна меланхоличная горничная.
– Убираться будем? – спросила она, глядя в пустую корзину для мусора, стоявшую слева от входа.
– Нет, спасибо, я только что вселился, – отозвался я с кровати и сделал попытку встать с намерением выставить горничную за дверь.
– Ну и хорошо, – столь же равнодушно произнесла дебелая матрона.
Так и не посмотрев ни на кого из присутствующих, горничная машинально протерла тряпкой косяк и, напевая что-то себе под нос, удалилась.
Теперь можно было продолжать наши переговоры.
– Откуда вы меня знаете? Кто вы такие, черт вас возьми? – затравленно спросил Гончаров, чуть опуская ствол пистолета.
– Кто ж такую сволочь не знает! – ответил верзила, и не спеша подошел к Гончарову.
Парень железной хваткой вцепился в ствол пистолета, не обращая внимания на то, что дуло «Макарова» теперь было направлено ему в пах.
Гончаров решил проявить благоразумие. Он выпустил пистолет и заложил руки за спину.
– Что вам нужно? – настала его очередь спрашивать.
Парень перевел взгляд в мою сторону.
Я уже начал потихоньку перезагружаться и присел на кровать, подложив под онемевшую спину прохладную пуховую подушку.
– Вообще-то, мне нужно, чтобы тебя не было, – ответил парень, продолжая улыбаться и снова повернувшись к Федору Николаевичу. – Как минимум – сейчас в этом номере, как максимум – совсем на земле. Но я готов не торопиться с программой-максимум, а программу-минимум отложить, если у гостя нашего города есть к тебе вопросы.
Забота, конечно, трогательная, но я предпочитаю решать свои дела самостоятельно. А разговор с Гончаровым в любом случае не предназначался для чужих ушей.
– Вопросов у меня слишком много, – развел я руками. -Но я предпочел бы перенести нашу с вами беседу, Федор Николаевич, на потом. Забирайте своих орлов и выкатывайтесь отсюда.
Господин Гончаров недоверчиво посмотрел на меня. В его взгляде мелькнула тень удивления, но он не стал ничего уточнять.
С деланной медлительностью он протопал к своим подручным, распростертым на полу гостиничного номера и потрепал по загривку кривоносого.
– Если живой, то пошли отсюда, – проговорил он вполголоса.
Тот с трудом очухался и для начала попробовал встать на четвереньки.
Осилив это положение, он выпрямился, свирепо озирая спокойных победителей.
Парни стояли плечо к плечу возле входной двери. Их поза выражала спокойную уверенность и готовность, если потребуется, дать немедленный отпор.
Верзила, судя по всему, был главным заводилой в этой компании.
Высоченный парень с рыжеватыми волосами, казалось, сошел с яркого рекламного щита, изображавшего симпатичного баскетболиста.
Его длинные волосы были собраны сзади в узел, украшенный черной лентой. Тот же цвет преобладал и в одежде юноши -черная джинсовая куртка и черный шейный платок поверх шерстяной водолазки.
Приятели были ростом пониже, но в плечах пошире. Один чем-то напоминал молодого Бельмондо, другой был похож на лохматую дворнягу.
Некоторая неухоженность и запущенность волосяного покрова моих избавителей, тем не менее, выгодно контрастировали с тщательно вылизанными проборами охранников Гончарова и его собственной прической волосок к волоску.
Кривоносый помог подняться своему косорылому коллеге, который держался за поврежденную челюсть, мыча, словно молодой теленок.
Федор Николаевич вытер о замшу своего костюма вспотевшие ладони и презрительно посмотрел на свою охрану. Прошептав вполголоса «уволю», он дал знак вываливаться.
На пороге Гончаров вдруг обернулся и, подарив мне прощальный пристальный взгляд, не без некоторого уважения произнес:
– Боюсь, что вы недооцениваете серьезность ситуации, господин Мареев. И мой вам совет на прощание – не доверяйте Леве. Меня он уже предал.
Дверь за ушедшими тихо закрылась, щелкнув собачкой английского замка.
– В номере есть аптечка? – деловито обратился ко мне верзила. – Как вы, вообще?
Я на ощупь проинспектировал свои ребра.
Вроде, эти гориллы умудрились ничего не сломать, только грудина ныла и было немного трудно дышать.
Что же касается лица, то косорылый ограничился одним ударом в челюсть, все остальное досталось моему бедному корпусу.