Сказать, что я испугался было бы некоторым перебором и известнй натяжкой. Просто я чертовски не люблю, когда в меня стреляют. Бывает это не так уж и часто, но все равно не люблю.
Предназначенная мне пуля резво чиркнула по памятнику, пройдя по касательной и, испортив фасад Людоеда, рикошетировала к гранитному камню Красавчика, попав изображению покойного мафиози прямо в глаз.
Стрелял этот тип, несмотря на черные очки и вправду неплохо.
Память тотчас подбросила мне «рифмующееся» с этой минутой воспоминание – агнонию Виктории Петровны на аллее среди опавших листьев, угрожающий шелест еловых ветвей с пригорка и мой спринтерский рывок по открытой местности к забору психлечебницы.
Тогда я ждал выстрела, но он не последовал. Теперь вот дождался.
«Любпытно, – думал я, отползая подальше за высокий постамент Кривого, – влияет ли глухота на меткость. Странно стрелять, когда ты не слышишь выстрела. Надо бы запросить Приятеля насчет статистики по глухим чемпионам по стрельбе. Наверняка есть какие-то данные...»
Холодный мрамор надгробия упирался в задравшуючя рубашку. Можно сказать, что я всем своим телом ощуал могильный холод.
Долго валяться у подноджия могил бандитов я не собирался. Просто в таком положении в меня можно было выстрелить только сверху, да и то подойдя как можно ближе к моему укрытию.
Шаги незнакомца с пистолетом, действительно, приближались.
Я осторожно высунул голову наружу и заметил черную брючину, мелькнувшую метрах в десяти от меня.
Черт, что же делать!
Пристрелят же как собаку.
Ох, до чего же не хочется играть роль соседского бульдога Хрюши! Впрочем, до него так и не добрался со своим пистолетом запойный бизнесмен, а ныне покойник Андрей Князев. А меня чаша сия не минует.
Рука сжала комья пожухшей травы и пальцы наткнулись на что-то прочное и твердое.
Из кладбищенской земли сантиметров на восемь торчал невысокий штырь – вроде того, на который я наткнулся, прыгая из автобуса.
«Что они здесь – сваи забивают? – в раздражении подумал я. – Тогда почему такие маленькие?»
Потом до меня дошло, что это стояк, удерживающий в фиксированном положении решетку, которая огораживает надгробия – полые столбики надеваются на штыри, расположенные на равных промежутках друг от друга по всей территории элитного квадрата захоронений.
Очевидно, земля на этом участке была распределена давным давно. Желающих приобрести здесь энное количество метров было более чем достаточно – штырьки торчали из земли там и сям.
Я ухватил железяку ладонью и подергал из стороны в сторону.
Подается.
Пошевелив ее еще немного, я образовал конусообразную ямку и, поднапрягшись, с силой вытащил прут из земли и крепко сжал его в руке.
Не бог весть, конечно, какое оружие, но лучше, чем совсем ничего.
Звук приближающихся шагов уже слышались в непосредственной близости от меня.
Я лежал, затаившись и ждал только удобного случая, чтобы нанести удар.
Черт, а вдруг у него хватит ума подкрасться с другой стороны?!
Что же делать?
Вот так вот спокойно лежать и ждать, повезет мне или нет?
А потом ощутить, как он всадит мне в позвоночник всю обойму?
Я в панике огляделся вокруг себя и тут увидел трехлитровую банку с цветами, стоявшую возле постамента Гвоздилы. В ее стекле можно было наблюдать за происходящим впереди как в зеркальце.
Ага, я не ошибся.
Он заходит ко мне справа.
Еще немного...
Еще пару шагов...
«Ну давай же, давай, – про себя поторапливал я его. – Иди сюда, дружок».
Я швырнул вперед банку и, судя по звону разбитого стекла – попал.
В ответ на мой жест из укрытия, неизвестный разразился градом пуль.
Он палил, не снимая палец с курка, очевидно. ошалев от неожиданности.
Я, разумеется, не стал дожидаться, пока он придет в себя от моей наглой выходки и, перекатившись за противополложный конец надгробия, вскочил с занесенным для удара витым железным прутом.
Вся эта вереница последовательных действий на самом деле произошла за какие-то считанные доли секунды, просвистела в одно мгновение.
Подсчитывая потом хронометраж, я не без удивления констатировал, что требуется гораздо больше времени для того, чтобы их вспомнить, чем время, которое они заняли в реальности.
Заслышав шум у себя за спиной человек в очках тут же обернулся. В глаза мне сверкнул блеск холодной стали пистолета.
Еще бы чуть-чуть, самую капельку и мне наступил бы полный даун.
Но я исхитрился ударить его раньше, чем он успел прицелиться.
Сжатый в моей ладони прут вмазал ему по руке, на несколько сантиметров отклонив направление выстрела и пуля просвистела куда-то вперед, в направлении подъехавшего катафалка с очередным покойником.
А уже второй удар, немедленно последовавший за первым, я нанес ему по лицу.
Человек со стоном выронил оружие и, как подкошенный рухнул на колени. Скорчившись от боли, он прикрыл ладонями глаза.
Я протянул руку, чтобы отвести его ладони и, наконец-то посмотреть ему в глаза.
Но, увы, мне не суждено было даже дотронуться до него. Потому что в этот момент началось самое страшное во всей этой истории.
В ответ на выстрел, разбивший стело автобуса, оттуда вычсочили парни с автоматами наперевес и разрядили в нашу сторону по полному магазину.
Братва стреляла неплохо и пульки вспахали горизонтальную полоску земли в нескольких миллиметрах от носков моих ботинок.
Мы, само собой, не стали дожидаться, пока парни перезарядат свои калашниковы и дадут по нам новый залп. Я и мой противник рухнули на землю.
Причем, как это не печально, падение очкастого убийцы было более удачным.
Человек в черных очках очень технично отполз за могилу Гвоздилы и, загораживаясь момуентом бывшего короля Хмелевского микрорайона, стал осторожно отползать по направлению к забору.
Моя же судьба была куда более плачевной. Как говорится, врагу не пожелаешь.
Падая, я снова зацепился ногой за очередной штырь, потерял равновесие.
Автоматически сделав вперед несколько шагов на полусогнутых, я выставил руки вперед и, беспомощно хватаясь за жесткие комья земли с торчащими их них сухими стеблями желтой травы, рухнул мордой вниз в глубокую свежевырытую могилу.
Через несколько минут меня окружили. Раз, два, три, четыре ствола смотрели мне в лицо. Два «калашниковых», «узи» и «бизон».
– Вылезай, – ласково предложили мне. – Или тебе там понравилось?
Я перевел дыхание и послушно стал карабкаться наверх, но безуспешно.
Если даже мне и удавалось допрыгныть до верха, то схватиться за землю, чтобы подтянуться на руках мне никак не удавалось, только пальцы стер к чертовой матери, ободрав их о щебень.
– Не хочет, – констатировал тот парень, что был с «бизоном».
– Не может, – предложил свою версию владелец «калашникова».
– Ну и нехай, – заметил третий, опуская ствол «узи». – Тут его и закопаем.
– А как же босс? – встрепенулся второй тип с «калашниковым».
– А ему новую выроют, – неуверенно сказал главный с «бизоном».
– А за место кто платить будет? – не унимался «калашников». – Нет, так дело не пойдет. Давай его вынимать. Тем паче, надо выяснить, кто из конкурентов решил нам последний путь босса обосрать.
– Логично, – поддержал его «узи» и протянул мне ствол автомата.
Я ухватился за автомат, уцепив указательный палец за мушку.
Больше всего на свете в эту минуту я боялся, что этот парень случайно может задеть курок. К счастью этого безобразия не произошло.
Короче, я оказался снаружи, у самых ног вооруженных автоматическим оружием людей, которые были настроены по отношению ко мне отнюдь не дружелюбно.
Лежа на сырой жесткой земле, я видел, как основная процессия терпеливо ожидала, чем кончится досадный непредвиденный инцидент.
Тут уж публика была как по заказу – и мордовороты, и дамы, и меха, и лимузины, и инкрустированный гроб с окошечком – традиция, блин.
– Ну, рассказывай, – предложил мне главный. – Коротко и по сути.
– Что рассказывать-то? – взмолился я. – Повздорили со знакомым, в могилу вот свалился... А больше ничего за мной нет.
– Рассказывай, на кого ты работаешь, – с улыбкой пояснил мой собеседник. – В молчанку играть не советую. Могилку вырыть дело не долгое.
– Я сам по себе, – заявил я, вставая сначала на четвереньки, а потом, не без труда, на ноги. – Хотите верьте, хотите нет.
– Экскаватор звать? – осведомился подручный с автоматом «узи».
– Да какой к черту экскаватор, – возмутился я. – В меня тут палят, почем зря, да я еще и в оконцовке крайний получаюсь. Тот, второй виноват, а на меня нечего бочку катить.
– Понимаешь, земляк, – задумчиво проговорил главный, – может, оно и так, как ты рассказываешь, да все равно нехорошо получается. У нас последний путь, а ты под ногами вьешься, в могилку Петра Христофоровича залезаешь. Надо отвечать.
– Какого еще Петра Христофоровича? – с надеждой ухватился я за протянутую мне соломинку. – Уж не Лиходеева часом?
– Ну Лиходея, – буркнул главный, – а разве это что-то меняет?
– Марианна Брониславновна здесь? – спросил я уже твердым голосом.
– А как же, – чуть менее строго отозвался бандит. – Вон, слева от покойного.
Я высмотрел в толпе жирную бабу в бобровой накидке. Не узнать эту персону было невозможно.
– Веди меня к ней, – приказал я. – Марианна сейчас тебе расскажет, кто я такой.
Тот недоверчиво покосился на меня, но, тем не менее, возражать не стал.
Под конвоем автоматчиков я был препровожден к родным, близким и коллегам, спокойно ожидавшим, когда можно будет приступить к церемонии.
– Валерочка, как хорошо, что вы пришли! – сразу же обратилась ко мне вдова. – Я вижу, что у вас какие-то неприятности, но мы все можем поправить. Я очень прошу вас побыть с нами в эти тяжелые минуты. Кондрат, убери стволы, все улажено.
И я вынужден был остаться.
Никогда не думал, что бывший завотделом «ящика», в котором я просиживал штаны, достигнет таких высот.