Хрущев переключился на Аксенова:
– А вы почему стоите молча? Мстите за смерть родителей, Аксенов?
(Отец писателя – Павел Васильевич Аксенов, председатель Казанского городского совета депутатов трудящихся, член бюро Татарского обкома партии, был арестован в 1937 году, 18 лет провел в лагерях и в ссылке. Мать – Евгения Соломоновна Гинзбург, журналист, писатель, арестована в 1937 году, 10 лет в тюрьмах и колымских лагерях, 8 лет в ссылке.)
– Никита Сергеевич, мои родители живы, – тихо поправил его Аксенов. – Наша семья видит в этом вашу заслугу.
Хрущев метнул гневный взгляд в сторону помощников, исказивших факт, и продолжал свою проработку. Этот спектакль «прилюдной» порки, быть может, уникальный в истории советской культуры, соединил двух дерзких кумиров того времени на всю оставшуюся жизнь.
Впоследствии одну из своих книг Василий подарит Андрею с надписью: «Дорогой Андрей! Ты помнишь, как мы стояли с тобой под куполом Голубого зала, где нам обоим было так весело? С любовью, твой Васята».
А Вознесенский впоследствии так вспомнит тот момент в стихах:
Первая встреча:
облчудище дуло – нас не скосило.
Оба стояли пред оцепеневшей стихией.
Встреча вторая: над черной отцовской могилой
я ощутил твою руку, Василий.
Бог упаси нам встретиться в третий, Василий…
Мы ли виновны в сроках, в коих дружили,
что городские – венозные – реки нас отразили?
Конечно, тот взрыв ярости Хрущева против двух молодых писателей не был случаен. Так историческая встреча главы страны с интеллигенцией выстроила жесткий водораздел между либеральной гласностью и начавшимися долгими «заморозками» в идеологической жизни советских художников. Между «хрущевской оттепелью» 1961 года и «горбачевской гласностью и перестройкой» 1985 года была вырыта черная яма, в которую провалился целый пласт выдающихся творцов поколения 60-х и 70-х годов. После ареста и ссылки И. Бродского (1972), высылки А. Солженицына (1973) под жесточайшим давлением из страны выпихнули В. Войновича, Г. Владимова, Ю. Алешковского, А. Галича, С. Довлатова, М. Барышникова, Р. Нуреева, М. Шемякина, Н. Макарову, Ю. Купера, О. Целкова, Л. Збарского, И. Рабина, О. Иоселиани и многих других художников, ныне почитаемых как классиков XX века.
Аксеновы уезжали в 80-м, когда казалось, движение на Запад несколько замедлилось. Они претерпели на границе все издевательства чиновников, отбиравших рукописи, картины, магнитофонные записи вынужденных эмигрантов.
Возвращаясь мысленно к нашему предотъездному спору на Котельнической, я вспоминаю, что, помимо сопереживания отъезжающим, меня все время подспудно мучило и другое.
В 1978 году литературный и не только литературный мир страны был взбудоражен – вышел самиздатовский альманах «Метро́поль». Всего 12 экземпляров. Но они были подобны взрыву литературно-политического вулкана. На титульном листе значилось:
Альманах „Метро́поль“ представляет всех авторов в равной степени. Все авторы представляют альманах в равной степени.
Альманах „Метро́поль“ выпущен в виде рукописи. Может быть издан типографским способом только в данном составе. Никакие добавления и купюры не разрешаются.
Произведения каждого автора могут быть опубликованы отдельно с разрешения данного автора, но не ранее чем через один год после выхода альманаха. Ссылка на альманах обязательна».
Перечень авторов:
Василий Аксенов, Юз Алешковский, Джон Апдайк, Аркадий Арканов, Белла Ахмадулина, Леонид Баткин, Андрей Битов, Борис Вахтин, Андрей Вознесенский, Владимир Высоцкий, Фридрих Горенштейн, Виктор Ерофеев[28], Фазиль Искандер, Юрий Карабчиевский, Петр Кожевников, Юрий Кублановский, Семен Липкин, Инна Лиснянская, Евгений Попов, Василий Ракитин, Евгений Рейн, Марк Розовский, Генрих Сапгир, Виктор Тростников.
Будь там безвестные авторы – одно дело, но ведь Аксенов, Ахмадулина, Битов, Вознесенский, Высоцкий, Искандер, Липкин, Лиснянская – это громкие имена! Это не безрассудные мальчишки, а люди, опытные во всех отношениях. Значит, это осознанный вызов!
К тому же намечалась презентация альманаха, с присутствием иностранных журналистов.
22 января состоялось заседание секретариата Московской организации Союза писателей. Выпуск альманаха признали политической провокацией, антисоветской деятельностью. «Голос Америки»[29] сообщил, что копия альманаха дошла до Франции и находится в издательстве «Галлимар». История с «Метро́полем» широко освещалась в зарубежной прессе. То есть случилось то, чего больше всего боялась и больше всего ненавидела власть, – международный скандал.
7 мая 1979 года в ЦДЛ было проведено собрание Московской организации Союза писателей. Первый секретарь МО Феликс Кузнецов заявил:
«Любые попытки оторвать художников от корневых гуманистических традиций русской советской литературы терпят неизбежный провал и конфуз. Так получилось и с организаторами альманаха „Метро́поль“, пытавшимися под предлогом „заботы“ о советской литературе добиться от нас публикации сочинений не только антихудожественных, но и идейно несостоятельных, – в противном же случае вызвать дежурные сетования буржуазных средств массовой информации о мнимом отсутствии „свободы слова“ в СССР. Альманах этот, где в обилии представлены литературная безвкусица и беспомощность, серятина и пошлость, с полным единодушием осудили ведущие наши писатели и критики, по заслугам оценившие этот сборник как порнографию духа».
Реакция была самая жесткая. Многих участников «Метро́поля» перестали печатать в СССР. Секретариат Союза писателей РСФСР вынес постановление: «Учитывая, что произведения литераторов Е. Попова и В. Ерофеева[30] получили единодушно отрицательную оценку на активе Московской писательской организации, секретариат правления СП РСФСР отзывает свое решение о приеме Е. Попова и В. Ерофеева в члены Союза писателей СССР».
В знак протеста против их исключения Семен Липкин, Инна Лиснянская и Василий Аксенов вышли из Союза писателей СССР.
И я тем вечером думала: что будет с теми, кто остается здесь после разгрома «Метро́поля»? С теми, кто безоглядно следовал за Аксеновым, как В. Ерофеев и Е. Попов, днюя и ночуя в квартире его матери Евгении Соломоновны Гинзбург, автора бессмертного «Крутого маршрута», где готовился альманах?
Когда Аксенов уехал в США, наше общение не прекратилось. Так случилось, что его приезд в Нью-Йорк совпал с моим пребыванием в Колумбийском университете, где я была приглашенным «гостем-писателем» для написания книги «Американки».
Помню, я была на презентации его романа, переведенного на английский язык, в Вашингтоне и в Нью-Йорке, где у него уже был свой литературный агент. Его творческий вечер прошел в Библиотеке Конгресса. Ему задавали вопросы, в ответах на которые Аксенов избегал в то время политических оценок. Он не хотел выглядеть политическим беженцем.
Но самыми памятными были две встречи. Первая – счастливейшая, когда он наконец получил высшую должность в университетской научной иерархии – полного профессора (Full Professor). Накануне он позвонил, пригласил в ресторан – отпраздновать событие. Мы сидели втроем на открытой террасе, у ног ярким фейерверком плескалась вода, отражая разноцветные лампочки. Третий – Роберт Кайзер, редактор газеты «Вашингтон пост». Василий Павлович сиял, его распирало от гордости, что он выиграл в тяжелой конкуренции. Его соперником был профессор из Польши, очень любимый студентами.
И другая встреча в Америке – в тот день он узнал из газет и телефонных звонков, что лишен российского гражданства.
Мы сидим с ним в университетской столовой для профессоров.
– Преступники! – кричал Аксенов, не обращая внимания на присутствующих. – Нельзя человека лишить Родины! Не имеют права! Это нарушение Конституции, всех человеческих законов! Ты понимаешь, что они творят? Как они посмели вычеркнуть мою жизнь за все годы, мои книги, родителей, детство в Магадане, моего сыну Лешку, который продолжает жить в Союзе?
Мне нечего было возразить, я полностью разделяла его возмущение. Потом мы еще долго бродили вдоль темной набережной, вдоль парка, влажные деревья отражали разноцветные огни. Мы оба не знали, что отнятое гражданство лишь эпизод его долгой творческой жизни.
Когда настало время уезжать в Россию, Василий подал в отставку из колледжа. Руководство колледжа решило издать сборник, посвященный Аксенову и его пребыванию в Штатах. Они разослали предложения тем, кто встречался с ним там, в том числе и мне. В итоге родилась оригинальная книга, ставшая литературным документом жизни эмигранта Аксенова.
Годы шли, почти всем, кто пострадал из-за «Метро́поля», время воздало сполна.
И Аксенов с Майей вернулись, стали жить в своей стране. Им дали квартиру в высотке на Котельнической набережной, мы стали соседями. На Западе остались две рабочие квартиры – одна в Вашингтоне, другая во Франции, в Биаррице, на берегу Атлантического океана.
«Мы живем на два дома, – рассказывает Аксенов. – Постоянно забываешь, где оставил свитер или штаны. „Майя, ты не знаешь, где мой костюм, тот, другой?“ А она отвечает: „А ты не помнишь, Вася, где мой плащ висит, на Котельниках или в Фэрфаксе?“»
Слава Аксенова росла, каждая его рукопись была востребована. Его день был расписан по минутам: телевидение, издательства, съемки. Улицы замирали, преступность падала, когда показывали многосерийный фильм по аксеновской «Московской саге». Еще были две блистательные постановки Галины Волчек в театре «Современник»: «Всегда в продаже» и «Апельсины из Марокко». С 2007 года на его родине в Казани по инициативе мэра города Ильсура Метшина проходил ежегодный литературно-музыкальный фестиваль «Аксенов фест». В одном из первых фестивалей участвовали Вознесенский и я – это был настоящий праздник Аксенова.