зать ее вам». Так я впервые увидела картину Муратовой.
С тех пор все, что делает Кира, смотрю с острым интересом, чаще только на эксклюзивных показах.
«Невозможно забыть финал картины, один из самых мощных образов, которые я видел, – сказал Александр Сокуров после просмотра „Долгих проводов“ Киры Муратовой, снятых в 1971 году и вышедших на экраны в 1987 году. – Это грандиозная картина, которую смотришь, и кажется, что она имеет отношение к тебе лично. Если кино и оправдывает свое существование сегодня, то благодаря Муратовой».
«Дело не в мастерстве, мастера у нас были, – говорил Алексей Герман—старший. – Герасимов чем не мастер? А вот свободного полета такого я не видел. Ее фильм „Долгие проводы“ словно предупреждает: „Я делаю не так, как вы, а так, как дышу, своим вдохом и выдохом, и на экран что-то вылетает прямо из моего сердца…“ Я пришел, совершенно раздавленный этой свободой… Я пересматриваю старые фильмы Муратовой перед началом каждой своей работы, как пересматривал Тарковского и Иоселиани. В какой-то момент у меня произошел разлад с Кирой Муратовой как художником, с этой огромной личностью в кино. Я остался с ранними ее фильмами, а Кира от меня ушла».
Режиссер Илья Авербах о «Долгих проводах» написал: «Муратова сняла игру Зинаиды Шарко таким образом, что на экране сохранены тончайшие нюансы ее внутреннего состояния… Восхищает и поражает фильм Киры Муратовой, прорвавшийся в такие глубины психологических состояний, которые открывают новые для нашего экрана возможности».
По высокой шкале оценил работу Киры Муратовой и Олег Табаков.
Высказывания именитых коллег относятся ко времени немыслимых издевательств киношного начальства над ней и ее картинами. Вскоре Муратовой вовсе запретят снимать, а еще через год лишат профессии, уволив со студии. Все сделанные Муратовой картины положат на полку.
Особенно истерзаны были «Долгие проводы». Конечно же, неблагополучная семья, поколенческие проблемы не вписывались в бравурно-оптимистические установки Госкино. «Короткие встречи» не допускались на массовый экран из-за Владимира Высоцкого. Они в дуэте с самой Кирой Муратовой, исполнительницей главной роли, несли все ту же тему неустроенности, независимости личных трагедий от навязанных схем жизни. Кира никогда не соглашалась на уродование своих картин. Когда один из ее фильмов вышел на экраны в «отредактированном» кем-то виде, она сняла свою фамилию из титров. «Долгие проводы» и «Короткие встречи» пролежали на полке более двадцати лет.
В ту пору ее обвиняли в «искажении советской действительности», в ненависти к родной стране и в других смертных грехах. Даже тогда, когда она снимала лермонтовскую «Княжну Мери». И этот фильм запрещали. В какой-то момент ей вовсе отказали в праве на профессию, отчислили из студии.
Когда наступил звездный час Киры Муратовой и она удостоилась независимой премии «Триумф» и, чуть позже, «Ники» за лучший фильм и лучшую режиссуру, она сказала: «Не к добру все это… Закон природы – сколько в одном месте прибудет, столько в другом убудет».
Интуиция ее не подвела. Наступила полоса невезения, длившаяся до «Настройщика».
Конечно же, трудности, гонения судьбы на первых этапах ее творчества несравнимы с неприятностями последнего периода: раньше запрещала цензура, сейчас – полная зависимость от денег. Но для творца уничтожение его детища, невозможность претворить замысел одинаково трагичны почти независимо от причин и обстоятельств, по которым это случилось. И, конечно же, есть некоторая разница в сопротивляемости превратностям судьбы в 40 лет и в 70 лет.
Когда мы познакомилась с Кирой, я опасалась ее характера, мне говорили, что она не только всегда идет поперек течения, не соглашаясь на компромиссы, но как человек готова порвать отношения, если ее что-либо не устраивает в собеседнике.
Неслучайно Алла Демидова говорила о съемках у Муратовой: «Нервно, очень нервно». Но прошло время, и она призналась, что у Киры Муратовой будет сниматься в любой роли.
Мы сидим с Кирой в гостинице «Минск», где она всегда останавливается. Я уже познакомилась с ее мужем и соавтором Евгением Голубенко. Мысленно поражаюсь, откуда в этой маленькой женщине с короткой стрижкой, смахивающей на подростка, хрупкой и негромкой, такой мощный дух независимости, сопротивления приспособленчеству и фальши. На моем пути редко попадались люди, отмеченные столь яркой индивидуальностью и вместе с тем столь верные, столь честно соблюдающие корпоративные отношения. За наше десятилетнее знакомство я не раз убеждалась, что Кира никогда не подведет, если пообещала, что она будет верна своему слову, даже если обстоятельства будут против.
Рената Литвинова стала одной из избранниц Киры в кино и в жизни.
После того давнего просмотра «Увлечений» мы с Ренатой встречались регулярно. Это длилось года три подряд, потом – реже, ее закрутила жизнь, известность, она стала востребованной актрисой и сценаристкой, лицом телевидения, обложек журналов. Наблюдая преображение этой длинноногой, с выпирающими коленками, чуть нескладной девочки с прозрачно-серыми глазами в культовую красавицу, понимаю, что сегодня она совмещает в себе два совершенно разных существа. Этот вечный выбор таланта – жизнь или творчество – стоит перед каждым, кого метит голубое тавро. Каково это красавице, наделенной редким даром литератора, требующим подвижничества, устоять перед увлекательным праздником жизни? Частью его становятся и будни Ренаты.
То она супермодель, то участница международных кинофестивалей, то автор собственных продюсерских проектов. Нарастающий интерес к имени Ренаты Литвиновой сделал ее в общественном сознании фигурой более масштабной, чем восприятие каждой из экранно-литературных составляющих ее творчества. Можно ли разгадать феномен такой работоспособности существа, казалось, незащищенного, с шаткой нервной системой? И вот, быть может, главное событие в ее жизни – рождение ребенка в 38 лет, мечты о втором и море нежности, словно рванувшее еще одну струну этого загадочного сердца.
Судьба столкнула меня в Париже с ними обеими – с Кирой и Ренатой.
С трудом одолев визовые препоны (Муратова постоянно живет в Одессе), Кира все же вырывается в 1996 году во Францию на фестиваль «Триумфа» – представлять фильм «Увлеченья» (как и «Три истории» два года спустя). И приглашает с собой Ренату.
В первые же дни фестиваля становится ясно, что Кира – одна из немногих русских, кого в Европе, в среде кинематографистов, хорошо знают. Я наблюдаю, как возле нашей гостиницы Rezidenc du Poi, что рядом с Елисейскими Полями, щебечут поклонники, толпятся корреспонденты – они околдованы безупречным французским Киры, ее бескомпромиссно правдивыми ответами на любые вопросы. Весна, подсвеченные клумбы пылают разноцветными фонариками, пьянящий аромат первого цветения разлит в воздухе, но парижане рвутся в кино.
Непредсказуемые персонажи, разрушительно-жестко властвующие над слабыми и незащищенными, вписаны в завораживающую красоту мира и природы, эти люди, не умеющие предвидеть развитие ситуаций, ими создаваемых, – это странное кино было востребовано французским зрителем, быть может, прежде всего из-за высокого мастерства постановщика. Какая же это смелость – показать сладострастное желание человека унижать, мстить беспричинно, сознательно убивать. Красавица дочь, мстящая матери за то, что, родив ее, отказалась и подкинула чужим людям; девчушка, задушившая дедушку, надоевшего ей своими наставлениями… Фильмы Муратовой вписывались в контекст европейского кинематографа; ее называли в одном ряду с Тарковским, Сокуровым, Михалковым – в числе двадцати лучших режиссеров современности. Я как-то отметила, что благополучные нации любят время от времени смеяться над состраданием, гуманизмом, показывая нравственное падение человека, обнаруживая его скрытые пороки.
Итак, ладить с Кирой трудно. Даже с почитателями она может быть несговорчива, о коллегах рассуждает без всякого снисхождения, бывает жестко бескомпромиссной. Комплимент от Киры Муратовой – редкость, она умеет мгновенно отделить талант от подделки, правду от ее имитации. Допустим, ее спрашивают, кого из открытых ею актрис она назвала бы знаковым явлением для нашего времени, и она, не дослушав, обрывает журналиста: «Знаковое – слово не из моего лексикона, я не очень хорошо знаю, что это такое». Если ее спросят про Ренату, она, как скальпелем, очертит главное в ней: «Она соединяет в себе модное и старомодное, умеет нравиться большинству и меньшинству, она и кукла Барби, и Марлен Дитрих. И все это в одном лице. Но вообще, она ведь не просто актриса, она – личность».
Если журналист из лучших побуждений заявит, что «Настройщик» – это лучший фильм Киры, она обязательно возразит, что предыдущие ленты ей нравятся больше, хотя при этом говорит: «Я, знаете, никогда не стремлюсь, чтобы мои фильмы были элитарными, авторскими, непонятными. Но в первую очередь мне нужно нравиться самой себе. Если мои фильмы нравятся мне и не нравятся больше никому, все равно выбираю себя».
Это не эгоцентризм, это – судьба, связанная с кино, другой жизни нет. «Мои фильмы – это мои линии лица, мои страсти, мои страхи», – признается она.
Что ж почти мгновенно притянуло Киру к Ренате Литвиновой? Как это часто бывает, чтобы свести двух столь разных художников, в их судьбу фатально вклинился случай.
Уже будучи признанным мастером (позади «Короткие встречи», «Долгие проводы», «Астенический синдром»), Муратова начинает подыскивать исполнителей для новой картины. Кто-то назвал имя выпускницы сценарных курсов Ренаты Литвиновой, и они с Евгением Голубенко пригласили ее для ознакомительного разговора. Прощаясь, Кира сказала: «Вы нам понравились».
Это «понравились» длится вот уже двадцать с лишним лет. В сущности, Литвинова постоянно присутствует в творческих замыслах Киры Муратовой. Даже надолго расставаясь, расширяя поле деятельности и географию, они неизменно возвращаются друг к другу. В тот единственный раз, когда произошел разрыв (казалось, неодолимый), он не был творческим, на пути их отношений возник мужчина – продюсер и муж. Но даже это обстоятельство, часто для женщин решающее, как показало время, не развело их в разные стороны. С первых же съемок в «Увлеченьях», где Литвинова написала монологи для своей героини, в ее стиле неосознанно ощущалось зримое или скрытое присутствие почерка Муратовой. Совпали ли странные тексты Ренаты, ее манера говорить, чуть задыхаясь, с режиссерскими паузами и повторами, с внутренним ритмом, трудно сказать. Я не знаю, но для многих Рената Литвинова вписалась в эстетику Муратовой столь органично, что казалась порождением ее.