Связист вызвал начальника соседней заставы капитана Айрата Дигууна.
— Что у вас случилось? — спросил тот.
— Японцы вновь вышли к восточным сопкам, — ответил Гандориг.
— Да ты что? Поднимаю заставу в ружье.
— Да, и сообщи об этом соседу, старшему лейтенанту Тибригэру.
— Конечно. Ты доложил в отряд о японцах?
— Пока нет, решил сначала тебя предупредить.
— Понял, благодарю. До связи, Айрат.
— До связи, Амгалон. — Начальник заставы Холар закончил этот разговор и сказал связисту: — А сейчас, сержант, соедини меня с отрядом.
— Слушаюсь!
Карандан извлек из аппарата один провод, вставил разъем с другим, проверил наличие соединения.
— «Рубеж» слушает, — ответил дежурный.
— Это «Крепость». Мне срочно нужен начальник отряда, — проговорил начальник заставы и вскоре услышал немного искаженный голос подполковника Гэлдэра:
— На связи!
— Товарищ подполковник, докладываю, советским военным советником замечен подход японцев к восточным сопкам.
— Черт возьми, что еще за японцы?
— Предполагаю, это тот же отряд, который атаковал заставу вчера утром.
— И чего им от тебя надо?
— Не могу знать, товарищ подполковник.
— Численность противника установлена?
— Никак нет. Сейчас невозможно это сделать.
— Плохо. Заставу поднял в ружье?
— Так точно.
— Придется высылать к тебе бронетехнику. Ты ведь не знаешь, насколько силен твой противник, какое вооружение он имеет. Пушки и пулеметы БА-10 смогут накрыть противоположные высоты. Что на данный момент делают японцы?
— Они находятся за сопками. Мы их пока не видим.
— У тебя сейчас два отделения в наряде?
— Так точно, а также две огневые точки с расчетами пулеметов, два отделения на рубеже прикрытия заставы, одно отодвинуто вглубь, к палаткам.
— Понятно. Держись. БА-10 подойдут. Не сразу, но будут.
— Благодарю.
— До связи!
— До связи.
Гандориг передал трубку связисту, посмотрел на часы. Стрелки показывали 07.50. Он приказал связисту покинуть штабную палатку, укрыться среди развалин и оберегать телефонный аппарат как собственную жизнь. После этого начальник заставы прошел к отделению сержанта Мунхбая.
Монгольские пограничники ждали повторения вчерашних событий. Но произошло нечто иное, никак ими не ожидаемое.
Слева донесся гул двигателей.
— Это что такое? — воскликнул начальник заставы.
— Похоже, к нам идут самолеты, не один и не два, — ответил сержант Мунхбай.
— Самолеты? Это могут быть только японцы. О наших и русских нас предупредили бы, да и делать им тут нечего.
Гул нарастал, раздались приглушенные взрывы.
Тут к начальнику заставы подбежал солдат и доложил:
— Товарищ капитан, связист просит вас подойти.
Гандориг полетел к сержанту, схватил трубку, но услышал лишь несколько слов капитана Дигууна:
— Застава атакована вражескими…
Разговор прервался.
В небе тут же появились шесть японских легких бомбардировщиков Ки-30, прикрытых четырьмя истребителями «Накадзима». Соседняя застава покрылась грибами разрывов. Бомбардировщики шли в две линии, по три в каждой, в сотне метров друг от друга. Взрывы повредили линию связи.
На заставу Холар тоже обрушились пятнадцатикилограммовые бомбы осколочного действия. Но, видимо, основной боезапас два звена Ки-30 истратили на заставы Тибригэра и Дигууна. Холару досталось двенадцать бомб. Две из них разорвались на высоте, где находились четыре сержанта Гонгора. Начальник заставы сразу понял, что эти люди погибли. Другого урона бомбардировка не нанесла.
Японские самолеты прошли над заставами и повернули на восток. Тут со стороны сомона Номан появились два советских истребителя И-15 с красными звездами на хвосте, фюзеляже, крыльях.
— Отчаянные ребята! — проговорил Гандориг. — Что они собираются делать?
Это выяснилось через несколько секунд. Японцы шли на снижение, поэтому советские истребители смогли зайти им в тыл и ударили по двум бомбардировщикам. Веер пуль пробил японские самолеты, они рухнули на землю и взорвались.
Советские И-15 сбили еще два истребителя и вспыхнули сами. Пилоты сумели выпрыгнуть, но японские вояки расстреляли их в воздухе. Машины взорвались недалеко от восточных сопок.
Все это видели пограничники.
Гандориг только и произнес:
— Да, ничего не скажешь. Русские летчики — настоящие герои, а японцы — сволочи последние. Зачем в небе расстреливать?
Сержант Мунхбай вздохнул и сказал:
— Они были обречены с самого начала, товарищ капитан, знали, что погибнут, но пошли в атаку и сбили четыре самолета.
Поредевшая авиагруппа японцев пошла на восток, увеличивая скорость и набирая высоту.
Старший лейтенант Шагаев был чернее тучи. Да и монголы пребывали не в лучшем состоянии.
Но надо было нести службу, воевать дальше. Пограничники понимали, что авиация противника налетела не случайно. Она создала условия для действий наземных сил. Но японцы не торопились с атакой.
Старший лейтенант Бержингин доложил начальнику заставы:
— На сопке погибли четверо солдат из отделения сержанта Гонгора. Я приказал спустить тела вниз, послал на высоту двух человек. Пулеметчики не пострадали. Я был рядом с ними. В общем-то наряд не особенно ослабел. Мы вполне можем дать отпор пехоте противника.
Тут пограничники, находящиеся на высоте, подали условный сигнал. Он означал, что появились японцы.
Гандориг приказал заместителю убыть к наряду и руководить им, сам же вместе с советником пробежал к связисту. Он сообщил в отряд о бомбардировке застав и повреждении линии связи между ними, в подробностях описал героический бой двух русских летчиков-истребителей, погибших, но сбивших четыре вражеских самолета.
Начальник отряда выслушал его и сказал:
— Доклад принял. Авиация — это неожиданно. Мы не имели информации о планах японцев атаковать заставы с воздуха. Как оказались в небе русские истребители, не знаю, но доложу по команде о воздушном бое. Какие у тебя потери?
— Четыре человека. Их накрыли бомбы на сопке.
— Значит, можешь вести оборону?
— Да, могу. Вы обещали бронеавтомобили.
— Да, они через двадцать минут подойдут к вам. Два БА-10, не обессудь, больше дать не способен. Неизвестно, как будут развиваться события на соседних заставах. У меня с ними тоже нет связи. Отправлю людей восстанавливать линии. Попрошу русских оказать помощь авиацией. Раз они послали два истребителя, то, может быть, сумеют отправить еще хоть сколько-то. Но это только по необходимости, после твоего запроса.
— Понял вас. Застава к обороне готова.
— Удачи тебе, Амгалон!
— Конец связи. — Гандориг передал трубку сержанту, взглянул на старшего лейтенанта Шагаева и спросил:
— Что, Алтан, находишься под впечатлением воздушного боя?
— Поражаюсь подлости японцев. Ведь существует неписаный закон: пилотов, выбросившихся с парашютом, в воздухе не расстреливать. Наши так никогда не делают.
— Так то русские, а то японцы. У них свои законы.
— Паскудные законы.
— Никто и не спорит. Ладно. От наряда прошел сигнал. Надо узнать, что там, на вражеских сопках.
Начальник заставы и советник вышли на позиции отделения сержанта Мунхбая. Там их ждал посыльный от заместителя.
— Говори, боец! — приказал ему Гандориг.
— Товарищ капитан, старший лейтенант Бержингин передал, что японцы выставили на вторую высоту слева от нас станковый пулемет.
Гандориг и Шагаев переглянулись.
— Станковый, говоришь? — переспросил начальник заставы.
— Так точно. На станине из четырех лап. Расчет три человека.
— Почему наши пулеметчики и наряд не открыли огонь по этой цели? — с возмущением спросил начальник заставы.
— Старший лейтенант Бержингин приказал мне получить ваше разрешение на открытие огня по сопредельной территории. Пока вас не было, японцы быстро натаскали снизу камней и сделали бруствер.
— Упустили момент! Надо было сразу стрелять. Нет, начали сигналы подавать, ждать разрешения.
— Так ведь граница! — сказал боец.
— Граница, говоришь? А вчера утром она имела хоть какое-то значение для тех самых японцев, которые, похоже, и сегодня вышли к нам? Я прав? — Он повернулся к Шагаеву.
Советник кивнул и сказал:
— Прав, Амгалон. Только вот для того, чтобы бойцы без предупреждения открывали огонь на поражение по любой цели, приблизившейся к границе и остающейся на своей стороне, надо дать им такое указание. А вы с заместителем как их инструктируете? Так, как прописано в уставе. Вот наряд и действует по этим правилам. Что в этом случае должен был сделать начальник наряда? Попытаться установить связь с японцами и потребовать от них выйти из зоны ответственности заставы. Сделать этого Бержингин не мог. Вот противник этим и воспользовался.
— Но если охранять границу по усмотрению начальников застав, то это будет полный бардак. Мы сразу открываем огонь, соседи нет, кто-то вообще оставляет позиции и пытается захватить нарушителей.
— Вот и получай, капитан, огневую точку прямо напротив наряда. Хорошо, что бойцы зарылись в землю. Сегодня станковый пулемет большого урона нам не нанесет, но заставит укрыться. Этого хватит, чтобы японцы вышли к сопкам и опять подобрались к заставе. Но чего гадать, посмотрим.
Гандориг передал заместителю распоряжение открыть огонь по всем целям, которые будут замечены, а потом обратился к советнику:
— Я говорил тебе, что начальник отряда выделил нам два бронеавтомобиля?
— Нет.
— Забыл впопыхах. Два БА-10 уже идут к нам.
— Дорога извилистая, хотя и степная, идет между многочисленных балок, оврагов, буераков. По ней сильно не разгонишься, да и бронемашины не отличаются высокой скоростью. Пройти им нужно двадцать километров, но это по прямой. По маршруту все тридцать выйдут. Если по пути с ними ничего не приключится, то подойдут через час. Это долго, но усиление будет серьезное.
— Еще начальник отряда хотел запросить помощь русской авиации, но это по необходимости.