Начальник заставы не успел передать команду, как вновь ударил станковый пулемет. Он бил по пограничникам, находившимся во флангах.
— Черт! — выругался Гандориг. — Ты, Алтан, опять был прав. Расчет обеспечивает фланговые атаки.
И вдруг все изменилось. Позицию станкового пулемета накрыли грибы разрывов артиллерийских снарядов, а по флангам, но уже на удалении от позиций пограничников, прошли очереди.
Шагаев обернулся и увидел бронеавтомобили БА-10. Их экипажи с ходу сориентировались в обстановке и открыли огонь по видимым целям.
Боевой клич японцев «банзай» захлебнулся, как и станковый пулемет. Позиции пограничников сразу ожили.
— Наконец-то! Теперь хана самураям! — выкрикнул начальник заставы. — Гляди, Алтан. Бегут эти сволочи.
Однако радость капитана Гандорига оказалась преждевременной. Штурмовая группа противника, действующая слева, потеряла двух солдат и рванула за сопки, а вот справа этого не произошло, хотя за камнями и в канавах раздались крики раненых. Эти солдаты не имели никаких шансов спастись, решили погибнуть героями, поднялись и метнули гранаты в траншеи и укрепления, занятые пограничниками. Их срезали пулеметы бронеавтомобилей, но от взрывов погибли еще три защитника заставы.
Отстрелявшись, БА-10 пошли по проходам в развалинах крепости к передовой линии обороны, изрядно поредевшей. За ними бежали бойцы резервного отделения сержанта Тулбата.
Но в тот же момент на позицию, занятую советским военным советником, начальником отряда, его заместителем и связистом, подошедшим с телефонным аппаратом, как из-под земли выскочили пятеро японцев. Глаза наполнены ненавистью и яростью, в руках винтовки, к которым примкнуты длинные штыки.
Начальник заставы растерялся. Он никак не ожидал подобного поворота и пытался расстегнуть кобуру. Японец, шедший первым, выбросил винтовку вперед. Инстинкт самосохранения спас жизнь начальнику заставы. В последнее мгновение он машинально присел, и штык прошел над его головой. Шагаев выхватил ТТ и выстрелил в японца. Тот захрипел и повалился на землю. Советник отпрянул к борту траншеи и выпустил в японцев еще две пули. Пришли в себя Гандориг и Карандан. Общими усилиями они расстреляли диверсантов.
К ним подбежали бойцы резервного отделения, и сержант Тулбат спросил:
— Что тут произошло? Откуда взялись эти японцы?
— Это штурмовая группа, которая зашла нам во фланг. Они поняли, что обречены, и решили дать нам бой.
— Хорошо, что им не удалось прибить нас, — заявил Гандориг.
Бронеавтомобили встали недалеко от места, где произошел бой. Боковая дверь одного из них открылась.
Из машины выбрался монгольский офицер, подошел к начальнику заставы.
— Товарищ капитан, разрешите представиться, лейтенант Дагон Уруэн.
— Почему задержались, лейтенант? — спросил Шагаев. — Подойди вы вовремя, застава понесла бы куда меньшие потери.
— Прошу прощения, с кем имею честь?
— Военный советник, старший лейтенант Шагаев.
Монгольский лейтенант протянул руку, советский офицер пожал ее и повторил вопрос:
— И все же, лейтенант, почему вы задержались?
Офицер рассказал о нелепом случае на дороге и добавил:
— Я понимаю, что это произошло по моей вине. Я ведь находился в головной машине, которая слетела с дороги, и обязан был контролировать действия водителя. Начальник заставы вправе подать на меня рапорт.
— У меня нет никакого желания писать жалобы, — сказал Гандориг. — Мы тут тоже допустили ряд непростительных ошибок. Наша армия учится воевать, издержки сейчас неизбежны. Если только военный советник, который мне очень помог, на вас пожалуется.
— Да ладно, забудем, — сказал Шагаев. — А вот что нам делать дальше?
Уруэн открыл планшет, достал карту и заявил:
— Товарищи офицеры, я передаю вам приказ начальника отряда немедленно покинуть заставу и начать выдвижение вот сюда. — Он ткнул пальцем в карту. — Это в трех километрах отсюда по дороге к реке. Туда подойдут полуторки, подберут личный состав и доставят в отряд.
Шагаев с Гандоригом переглянулись, и начальник заставы проговорил:
— Повтори, лейтенант, что ты сказал.
Уруэн сделал это и добавил:
— Если у вас есть сомнения, то свяжитесь со штабом отряда.
— Но это же отступление? — воскликнул начальник заставы. — За что же тогда здесь полегло больше половины наших бойцов?
— Повторяю. — Лейтенант выглядел невозмутимым. — Свяжитесь с начальником отряда, если у вас возникли сомнения в моих словах.
— Обязательно. — Капитан повернулся к связисту.
Тот кивнул и сказал:
— Понял, вызываем Номан.
Вскоре он протянул трубку Гандоригу.
— «Рубеж», я — «Крепость».
— Слышу. Доложи обстановку! — сказал начальник отряда.
Капитан выполнил это распоряжение и спросил:
— Товарищ подполковник, вы отдавали нам приказ оставить границу?
Начальник отряда спокойно ответил:
— Да, в квадрат, где вас будут ждать грузовики. С вами пойдут и бронеавтомобили. Кстати, как вы оцениваете их работу?
— На отлично. Но я не понимаю…
Подполковник Гэлдэр прервал начальника заставы:
— Не понимаешь, почему я отдал приказ на отход?
— Так точно!
— Объясню, хотя могу и не делать этого. Первая и вторая заставы потеряли почти две трети личного состава. У тебя как?
— Два отделения.
— Вот и у тебя половина выведена из строя. У меня же всего одна резервная застава, да и та без двух отделений, отправленных к тебе. Даже если мы объединим все, что имеем, то всю зону ответственности никак не закроем. Таково состояние дел практически по всей границе. Активизация японцев, применение ими авиации, на отдельных направлениях — танков, броневиков и полевой артиллерии привело к тому, что мы не в состоянии должным образом оборонять рубежи. Посему в главном штабе принято решение о переходе застав к Халхин-Голу. Еще не факт, что пограничные подразделения и части таковыми останутся.
— Извините, не понял, товарищ подполковник.
— Остальные разъяснения на месте. Подтверждаю приказ на немедленный отход.
— Мы только что с помощью бронеавтомобилей разбили японские подразделения. Это победа, пусть небольшая, в районе одной заставы, но все-таки. И вдруг отступление.
— Не отступление, капитан, а отход на заранее подготовленные рубежи. Все, достаточно разговоров. Исполняйте приказ! Подробности у лейтенанта Уруэна. До встречи!
— До встречи. — Начальник заставы бросил трубку связисту и сказал: — Сворачивай аппарат, сержант, мы отступаем. — Он повернулся к лейтенанту Уруэну и спросил: — О каких подробностях отхода говорил начальник отряда?
— Вам следует прочесать всю территорию заставы и район сопок, если найдутся раненые японцы, то забрать их, после этого начать отход. Даже если остатки японского подразделения окажутся в зоне видимости, не преследовать их. По окончании названных мероприятий начать организованное выдвижение в то место, которое я указал. Мы на бронемашинах пойдем вместе с вами.
— Что скажешь насчет соседей? — спросил Шагаев.
— Они тоже получили приказ на отход и пойдут по своим маршрутам.
— Понятно.
Советник взглянул на Гандорига и сказал:
— По-моему все ясно, Амгалон. Собирай командиров отделений.
— А если мы попадем под удар японской авиации? — продолжал упираться начальник заставы.
— Начальник отряда получил заверения советского командования в том, что на ближайшем аэродроме в готовности к вылету находятся шесть самолетов. Они прикроют колонну в случае необходимости. — Уруэн взглянул на часы и продолжил: — К тому же через двадцать минут над районом застав начнет работать воздушный разведчик.
— Ясно.
Начальник заставы объявил сбор командирам отделений.
Через полчаса пограничники завершили осмотр местности. Раненых японцев они не обнаружили. Скорее всего, при отходе тяжелых диверсанты добили, а легкораненые сами отошли. Монгольские бойцы насчитали двадцать шесть трупов, хоронить которые им было некогда, забрали с собой все оружие, боеприпасы, запасы продовольствия, выстроились в колонну и начали марш. В небе над ними несколько раз пролетел советский самолет-разведчик. Бронемашины шли в замыкании.
Майор Куроки, ставший свидетелем разгрома отряда, подчиненного ему, готов был диким зверем реветь от отчаяния. Он получил сильный удар по самолюбию. Какие-то монголы уничтожили его диверсантов. Разум японского офицера отказывался воспринимать такую беду.
Он кое-как сумел взять себя в руки, спустился на плато и встретил там своих людей, которые бежали с поля боя, а за сопкой пошли пешком. Вид у них был весьма жалкий.
Уцелевших диверсантов вел капитан Одзава. С ним были лейтенант Сасаки, старшина второго класса Дзиро Ито, рядовой второго класса Юко Ясида и еще трое солдат.
Они остановились перед командиром отряда, и капитан спросил его:
— Вы видели, господин майор, что натворили всего два бронеавтомобиля?
— Почему ты выжил, капитан? — вопросом на вопрос ответил командир отряда.
Заместитель огрызнулся, впервые обратился к командиру по имени и на «ты»:
— А ты, Райдон, как уцелел? Ты ведь должен был вести людей в бой, но остался на высоте, так что никакого права упрекать меня у тебя нет.
— Ты ответишь за провал операции.
— Вместе с тобой.
Солдаты слушали офицеров отвернувшись, осторожно посматривая на сопки.
Майор Куроки опомнился и заявил:
— Ладно, с этим разбираться в штабе будем. А до него еще дойти надо.
— Да, монголы могут устроить преследование. Нам необходимо как можно быстрее уйти подальше от этих проклятых сопок, — сказал капитан.
— За мной! — отдал команду Куроки и быстро пошел к восточным сопкам.
В овраге они сделали привал. Капитан осмотрел местность, которую покинули остатки отряда. Преследования не было, хотя на вершинах восточных сопок он увидел монгольских пограничников.
— Монголы обследуют местность, по нашим следам никто не идет, — доложил Одзава командиру отряда.