"Окровавленный Дух" нашёл последнее место пристанища.
В километре к северу в небо неистово взлетела стена из плазменного огня, разгоняя облака на своём пути.
Фред мигнул зелёным огоньком подтверждения своим товарищам. Линда ответила тем же самым, а вот огонёк Уилла с секундной задержкой мигнул янтарным. На детекторе движений Фреда в направлении двух часа возник размытый силуэт, который тут же исчез. Очередная неисправность?
Огонёк Линды также мигнул янтарным. Нет. Реальная проблема.
Присев, он вскинул винтовку и стал наблюдать за областью. Линда вскоре займёт позицию для стрельбы из укрытия. А Уилл постарается вывести на открытое место всё, что бы там не пряталось.
Неужели эти роботы нашли их так быстро? Или ковенантам всё-таки удалось их отследить?
На головном дисплее Фреда активировалась защищённая однолучевая система связи. Динамик в его шлеме зашипел статикой, а потом заговорил весьма знакомый ему голос.
— Топор-топор, не сиди, как вор. Выходи во двор, — шептала Келли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Седьмой цикл, 49 стандартных единиц (по военному календарю Ковенанта) / На борту флотского носителя "Высочайшее Превосходство", на орбите Радостного Ликования, система Салия.
---
Унггой по имени Квасас знал своё место на борту сверхносителя Ковенанта "Высочайшее Превосходство". Ему было предначертано находиться под пятой своих славных офицеров-сангхейли. Он должен был чистить, драить полы, ждать в тенях приказов, и никогда не говорить без разрешения. Помимо этой своей рутины, Квасас также был ответственен за поддержание порядка нижней палубы-хранилища K. Сейчас там хранилось шахтёрское оборудование, собранное с человеческой планеты Предел. Буры, земляные конвейеры, переносные микроэнергетические проекторы, топливные плазменные ячейки — всё это было расставлено аккуратными рядами.
Ему поручили всё это отремонтировать и дооборудовать: гигантская задача, которая займёт шесть месяцев и всё племя на палубе K. Ответственность была просто сокрушительная... но вместе с тем открывала большие возможности.
Унггой вразвалку шёл вдоль тусклых коридоров палубы K, восхищаясь её просторами, достойными пещеры, и вездесущим теплом. Даже отслужив семь лет в Ковенанте, он всё ещё не мог налюбоваться обильным теплом. Каждый день его детства был полон холода, и для него, смотрящего, как день за днём синяя смерть отбирала семью, тепло было чем-то неестественным.
Ему на глаза попалась группа рабочих, играющих в игру с камнями. Его собратья перепрыгивали с одного камня на другой на сетке, выцарапанной на полу. Они смеялись и делали ставки за крошечные резервуары сжатой органики и аудиокристаллы. Квасас присоединился к их забаве, и в итоге проиграл несколько картриджей формальдегида, выиграл старенький бромбензилцианид, после чего пожелал им успехов и в одиночку пошёл на свой утренний патруль.
Сегодня следовало соблюсти должное приличие.
Он подошёл к хранилищу третьего сектора, убедившись, что за ним никто не смотрит. Краем уха Квасас слышал, как один из сангхейли говорил о канистрах бензола, которые должны были утилизировать в этом месте. Какая удача! Он вздохнул, вновь вспоминая последний вдох этого священного аромата.
Он сбавил шаг; ко всему прочему, хранилище третьего сектора было царством кромешной тьмы, в которую смели входить только хурагоки,9 поскольку там было полным-полно активных плазменных проводников.
Хурагоки. Эти существа с щупальцами никогда не разговаривали с сородичами Квасаса. Иногда они чинили для них разные вещи... но чаще всего просто разбирали их на детали и оставляли в таком виде. Он уже успел усвоить, что хурагоков лучше избегать, поскольку сангхейли очень ценили их помощь.
Набравшись храбрости, Квасас сунулся в тусклую часть судна.
Единственным источником освещения был жутковатый синий свет, испускаемый то одной, то другой плазменной катушкой. Тени были полны парящими хурагоками, шепчущимися друг с другом на ультразвуке. Сегодня у них, кажется, было ответственное дело. Сразу три канистры поднялись в воздух, отлетая в сектор для хранения.
Унггой последовал за одной из них и вошёл в круглую камеру, освещаемую верхним теплообменником, с которого капала флуоресцирующий зелёный охладитель. В камере возвышалась машина в пять раз выше его приземистого роста. Чтобы описать круг вокруг её кривой поверхности, понадобилось бы тридцать его родичей. Вокруг этой странной вещи десятками толпились хурагоки, аккуратно и нежно изучающие своими щупальцами её поверхность.
Устройство было покрыто чистым серебряным металлом, весьма редким среди сплавов Ковенанта. Квасас завороженно смотрел на сияющую красоту; ему хотелось прикоснуться, забрать её с собой.
Сбоку были написаны инопланетные символы, и он провёл по ним своей рукой. Несмотря на то, что в рамках повседневных обязанностей его племя научили слушать и расшифровывать инородные передачи, им было запрещено читать.
Всего тут было четыре пиктограммы. Первая состояла из трёх соединённых линий. Вторая была пустой точкой. Третья была похожа на угол из двух линий. Последняя иконка напоминала прошлую с той лишь разницей, что была перевёрнута, а между двумя линиями пробегала третья горизонтальная.
...N...O...V...A.
Большая часть хурагоков столпилась у противоположной стороны и Квасас аккуратно протиснулся между ними, чтобы посмотреть, что там было такого интересного.
На полу лежал чёрный ящик. Один из хурагоков определённо отделил от цилиндра панель: из полости в цилиндре к этой коробке тянулся клубок проводов и кабелей. Внутри самой коробочки были мигающие красным, синим и зелёным огоньки, и множество кнопок. Он опустился на колени и прикоснулся к кнопке.
Из ящика раздался звук: любопытная серия чавканий, щелчков и глубоких гулов, которые заставили Квасаса захихикать. Редкая инопланетная передача. Вот так сокровище. Он мог бы продать это за редкий сигнал КАКПОВЕРНЁТСЯМИР, который, по слухам, был где-то на палубе M.
Звук прекратился и Квасас притронулся к кнопке ещё раз. К его радости шум снова появился. На этот раз он напрягся, решив попытаться расшифровать звуки. Как в случае со многими человеческими сообщениями, он понимал большинство слов, но не совсем себе представлял, что они значат на самом деле. У этого голоса был звонкий акцент. Он снова прислушался, стараясь понять...
— Я — вице-адмирал Дэнфорт Уиткомб, временно командующий военной базой ККОН Предел. Всем уродцам-ковенантам, которые это слышат: у вас есть несколько секунд, чтобы помолиться своим чёртовым языческим богам...
***
— Нас предали те, кому мы больше всего доверяли, — прогремел Кситан 'Джар Уотинри, имперский адмирал и регент-командующий Объединённым флотом Праведной цели. Продолжая речь, он потряс обоими кулаками. — Мы преданы собственными Пророками.
Сангхейли был трёх с половиной метров в высоту, и носил серебряные доспехи, покрытые золотыми глифами Предтеч, означавшими Священную Тайну. В центре ораторской комнаты на борту сверхносителя "Высочайшее Превосходство", изображение Кситана было голографически увеличено так, что над своими слушателями он возвышался на тридцать метров, а дублирующие экраны демонстрировали его лицо сразу со всех четырёх сторон одновременно. Кситан казался ни кем иным, как богом.
Капитан корабля Воро стоял по стойке "смирно" и смотрел на живую легенду. Ни разу не был побеждён в бою. Ни разу не провалил своих заданий, невзирая на их трудность. И он никогда не ошибался. Единственным недостатком адмирала была лишь его слава; поговаривали, будто бы его уважали даже больше, чем кого-либо из Пророков. И за этот вот грех его изгнали на приграничные миры обширной Империи Ковенант. Такое уже случалось прежде; бывший Верховный командующий флота Исключительного Правосудия так и не вернулся из "славной миссии", на которую его отправили Пророки.
Кситан призвал все фракции сангхейли к Радостному Ликованию. Воро считал, что именно он был их лучшим шансом на выживание.
Сам Воро был одним из тридцати капитанов, призванных с двух сотен кораблей на орбите ради того, чтобы услышать эти слова.
— Как и вы, я верил в наших лидеров и их священный Ковенант, — продолжил Кситан. Его голос резонировал с серебряным куполом над их головами. — Как могли мы с такой готовностью уверовать в их ложь!
Кситан сделал паузу и посмотрел на них. Тридцать капитанов и их стража казались затерявшимися в пустом пространстве палаты, рассчитанной на толпу в три тысячи зрителей. Ни один не осмелился заговорить.
— Они призвали истребить всех сангхейли. Они присоединились к этим варварам-джиралханаям, — Кситан опустил голову и четыре его челюсти на мгновенье раскрылись, демонстрируя слабость, а затем он поднял глаза с новой решимостью во взгляде. — Великий Раскол опустился на нас. Нерушимое Писание Союза Ковенанта отныне разделено на части. Это конец Девятого, и последнего, Века.
Ворчание эхом пронеслось по ораторской палате. Такие слова были грубейшим кощунством. Но сегодня они могли стать истиной. Кситан поднял руку и возражения утихли.
— Сейчас вы должны решить: сдаться судьбе — или же сопротивляться и стремиться к выживанию. Я выбираю битву. — Он протянул свои руки к слушателям. — И я призываю всех вас присоединиться ко мне. Позвольте старому сгинуть и сражайтесь на моей стороне. Вместе, мы выкуем новый, более лучший союз — новый Ковенант среди звёзд.
Капитаны сангхейли зарычали в знак согласия.
Это была вдохновляющая речь, но и Пророки прежде использовали посулы, чтобы обмануть их всех. Капитан Тано тоже верил словам и в конечном итоге их наиболее опасное последствие — убеждения — затуманило его разум. Одни лишь слова им не помогут. Воро скрестил руки на груди.
Словно по волшебству, Кситан заметил этот жест и повернулся к нему лицом, впившись глазами.
— Вы не согласны, капитан?
Воцарилась гробовая тишина. Воро всем естеством ощутил на себе взгляды присутствующих.