Огай впился в старуху ледяным взглядом, но та ответила ему тем же. Со стороны казалось, что они играют в детскую игру «гляделки». Первым отвел глаза мужчина.
– Я действительно не знаю, где он. Предполагаю, что над мавзолеем. По сути, это не столько храм, сколько цитадель: несколько построек, обнесенных каменным забором в четыре сажени высотой, в центре – пятисаженная донжон. На первом этаже центральной башни – мавзолей Лероннэ, я покажу на плане. Над ним – колоннада, внутри которой все приспособлено для сотворения заклинаний, а еще выше, третьим этажом, – пирамида, внутри которой, как я полагаю, и хранится артефакт. Но никто из моих слуг его не видел. Черный шар перевозили с Арены лично высшие маги, не доверяющие никому. Так что это может оказаться обманкой для адептов Ордена.
Ванда кивнула. Спросила, какая в храме охрана и как ее преодолеть. Огай вызвал слугу и отправил его за планом, сверкнув глазами так, что тот бегом бросился исполнять поручение. Не прошло и десяти минут, как глава города уже тыкал пальцем в ворота и донжон, нарисованные чернилами на желтоватой тряпичной бумаге. Храмовая цитадель оказалась напичкана вооруженными гоблинами. Стражники, казалось, караулили везде: стояли на единственных воротах и у подземного хода во двор, ходили дозором вдоль стены, стерегли вход в башню, как снаружи, так и внутри, дежурили около мавзолея… С верхних этажей донжона можно было быстро открыть проход в другой мир и привести еще столько воинов, сколько нужно. Как в таких условиях захватить черный шар – не знал никто, даже сам Огай.
Слугу вызвали еще раз и отправили перерисовывать план. Договорились, что к вечеру посыльный принесет копию в дом Драги, и на этом разошлись. На улице Халт снял кафтан и камзол, оставшись лишь в рубашке, и вздохнул свободней. Ему было жарко смотреть на черное закрытое платье Ванды, но та будто не ощущала палящего солнца. После тяжелого разговора хотелось успокоиться, и сын тана, взяв коня под уздцы, предложил пройтись.
При виде мага с восемью черными расходящимися стрелами на платье прохожие расступались и старались держаться подальше. Сейчас это скорее радовало: можно было спокойно обменяться впечатлениями, не переживая, что тебя подслушают.
– Ура! Мы сделали это! – стараясь сдерживаться и не прыгать от радости, прошептал Халт. – Я, честно говоря, до последнего сомневался, что все получится.
– Сделать-то сделали, но с этой минуты советую тебе внимательнее смотреть по сторонам, – буркнула старуха. – Не доверяю я этому проныре. Прихлопнет нас, и все.
– Но тогда Лероннэ окажется на свободе!
– Печально, конечно, зато безопасно. Разлом знает, что Огай выберет: рискнуть ради журавля в небе или пойти на потери, но остаться с синицей в руках.
– Ээээ… журавля? Синицу? Ничего не понял, – пробормотал Халт, но Ванда не удосужилась объяснять.
– Думаю, сейчас он будет убирать свидетелей, и первый на очереди наш конюший-ловелас: слишком много знает.
– Но это же его верный пес! – удивился Халт.
– Скорее, шакал, – фыркнула старуха. – Все правители – обычные эгоистичные убийцы. Твой отец поступил бы также.
Халт хотел было возразить, но прикусил язык.
– Да и псиглавцев нам дали не просто так, – продолжала Ванда. Халт понял, что незаметно унесся мыслями в прошлое и перестал слушать старуху. – Огай заметает следы. Рабы могут рассказать, чем занимались, но если отправить их на штурм Храма, то рассказывать будет некому – вряд ли кто из них останется в живых.
– То есть я должен послать их на верную смерть? – вздрогнул Халт.
– Как и гномов, как и магических животных. Так делают все таны, – пожала плечами Ванда. – Или умрут они, или умрут миллионы жителей. Выбор-то очевиден.
Халту так не казалось. Ему хотелось найти иной путь, без убийств, но пока он его не видел.
Перейдя Кальмиус, разделились: Ванда отправилась по своим неведомым делам, а Халт вскочил на коня и рванул к Тори. Услышав новости, гном сделал сальто от радости. Халт от этого зрелища обалдел; он не подозревал в товарище таких способностей, хотя и понимал его чувства – самому хотелось прыгать. Зато решил, что это хороший повод, чтобы распить бутылку текилы, привезенную с Терры и припрятанную как раз для особого случая. В Антараксе ничего подобного не производили. Договорились встретиться вечером у Драги – к текиле нужна была закуска, а где еще так вкусно накормят?
Сегодня у них был праздник. Драга постаралась, наготовив невообразимо вкусной еды. Сын тана подозревал, что без магии тут не обходится, но, в конце концов, так ли это важно? Таран пришел в восторг от текилы, а вот дамам она не понравилась. Впрочем, у гномихи нашлась и черноплодная настойка, и даже пиво.
Таран рассказал, что сбор армии начат, а «Летучий отряд» уже думает, как поднять псиглавцев на бунт. Завтра с утра трое проникнут на карьер и к вечеру доложат обстановку. Флип тоже не сидел без дела, о чем и сообщил Халту, а тот уже озвучил остальным. Получив невидимость, грифон каждую ночь летал над Ареной, общаясь с сородичами. Те готовы были в обмен на свободу сразиться с магами Храма. Их не пугала возможная гибель – желание отомстить мучителям было сильней. Необходимо лишь открыть клетки, освободить существ от цепей и снять магический щит, закрывающий проход из подземелья на арену. Над ней нет крыши, навес лишь прикрывает места для зрителей, так что крылатые существа, грифоны и перитоны, смогут повторить побег Халта на Флипе. С другими созданиями будет сложнее, но проблема эта решаема.
Новость белого грифона восприняли криками «ура!» и звоном бокалов.
Может, еще не все потеряно и он не совсем безнадежен, раздумывал Халт. Правда, основную работу сделали Аннет, Флип и Ванда. Он лишь поговорил с Огаем… Но не получил бы аудиенцию без Ванды… Несмотря на эти мысли, Халту все равно хотелось петь от радости. Гному тоже, что он тут же и сделал:
Расчехляй оружье, братья,
не садись, не пей вина,
Вспомним древние заклятья,
боевые времена!
Меч, стилет, секира, молот —
все железо в ход пойдет!
Все, кто стар, и все, кто молод —
выступай скорей в поход!
В наших шахтах, в нашем доме
не допустим чужаков!
Кто остался, братья-гномы,
вылезай из-под замков!
На последних словах песни Торион полез в мешок и достал нечто, завернутое в тряпку и поразительно напоминающее меч. Развернул… и все ахнули. Крестовина из красного сердолика – камня цвета крови, жизни, энергии, – оправленного в позолоченное серебро, рукоять из антракасской стали украшена орнаментом. Даже не беря клинок в руки, Халт мог сказать, что это очень хорошее и дорогое оружие. Гном протянул его.
– Он принадлежал моему погибшему прадеду. Меч зовут Бараз, на нашем языке значит «Красный». Его выковали мои предки тысячу лет назад, но за это время практически не использовали в бою. Он передается по наследству, и я поговорил с дедом… в общем, мы дарим его тебе, в знак дружбы между гномами и людьми и в знак того, что признаем тебя нашим таном. – Тори помолчал, выжидая, пока до всех присутствующих дойдет смысл этих слов. Потом усмехнулся и добавил: – Ну, когда мы победим альвов и вышвырнем их с Гномьего холма, ты же не останешься тут? Уйдешь к себе в Хьервард. А мы уж сами возьмем власть над городом.
Халт улыбнулся:
– А я уж испугался: что случилось с бунтарем Тараном, что он добровольно согласен подчиняться приказам человека? Я уйду, уйду, не сомневайся. Антракас мне не нужен. А за меч – спасибо. Это большая честь для меня!
– Да ладно, можешь не очень торопиться уходить потом. Восстановим Новый Квершлаг, обойдем все трактиры! А меч дарю от всего сердца. Тебе он может понадобиться во время штурма…
Сын Глойфрида не верил в происходящее. Гномы и маги Ордена (правда, всего двое, но все же) признавали его настоящим таном. Его, ничтожество, не способное даже слугу заставить вынести ночной горшок. Они сошли с ума или он действительно способен вести за собой людей? Он, трус и предатель? «Наверное, просто думают, что я способен уничтожить артефакт. Да, но я мог бы это сделать и под чьим-то руководством…»
– Эге, а он пропитан магией, – заметила Ванда, разглядывая Бараз. Гримсон кивнул:
– Он отбивает не только обычные удары, но и магические. Так что если в тебя кидают огнешар, можешь смело им защищаться.
– Ух ты! – У Халта сегодня явно был день приятных сюрпризов.
– Надо завтра зайти на базар, подобрать тебе доспех, – продолжил Тори. – Без меня не ходи. Я знаю, у кого брать.
– И мне, – влезла Аннет. – Мне тоже нужен меч и доспех.
– Нет, – нахмурился Халт. – Я не пущу тебя на штурм.
– Вот еще! – мотнула головой девушка. – Как это, интересно, ты меня не пустишь? Свяжешь и запрешь?
– Да хотя бы!
От таких слов Аннет на несколько секунд потеряла дар речи. Потом набрала побольше воздуху и выпалила:
– Я тебе не собачонка! А ты мне не хозяин!
– Так. Давай обсудим это дома, – Халт решил, что сейчас лучше закончить этот разговор.
Аннет вспыхнула, но замолчала и не проронила ни слова, даже когда все разрабатывали план штурма. Спорили до хрипоты, тыкали пальцами в нарисованные донжон и стены, придумывали самые фантастичные варианты, но к единому мнению не пришли. Сошлись на том, что летающим существам нужно прорваться к башне и высадить там воинов, чтобы те заблокировали проход к порталу, иначе маги Хаоса смогут призвать из другого мира сколько угодно бойцов, и все остальное не будет иметь смысла. Флип пообещал убедить своих собратьев взять всадников, а Таран – уговорить гномов полететь на грифонах.
Лишь в середине ночи, когда всех охватила зевота, разошлись по домам. Халту не хотелось выпускать Бараз из рук; жил бы один – лег бы с ним спать. Он чувствовал: что бы ни случилось потом, сейчас он – тан и отвечает и за всех, кто ему доверился, и за успех всего дела. Он должен победить или умереть.
Но лечь спать не удалось. Аннет уперла руки в бока, чуть наклонила вперед голову: