Затем я подошел к стоявшей поблизости телефонной будке, вставил монеты в прорезь и набрал номер мобильного Томаса.
Молли одарила меня пристальным взглядом и скрестила руки на груди.
— Эй, — сказал я, слушая гудки в трубке. — Мы чародеи, детка, и с техникой у нас проблемы. Но это не означает, что мы не можем ею воспользоваться.
Молли закатила глаза и что-то пробормотала, а я сосредоточился на телефоне.
— Алло, — ответил Томас с сильным французским акцентом, который всегда использовал на публике.
— Это Франция? — спросил я. — Я обнаружил дохлую мышь в банке с французским жареным кофе и хочу написать жалобу. Я американец и не собираюсь мириться с подобным отношением!
Мой сводный брат вздохнул.
— Минуточку, пожалуйста, — произнес он, по-прежнему с акцентом. Я слышал, как на заднем фоне играет музыка, беседуют люди. Вечеринка? Стукнула, закрываясь, дверь, и Томас продолжил, уже без акцента: — Привет, Гарри.
— Я стою перед твоим домом с деньрожденным подарком, и меня заметает пурга.
— Это ты зря, — ответил Томас. — Меня там нет.
— Будучи профессиональным сыщиком, я это уже вычислил.
— Деньрожденный подарок, говоришь? — спросил он.
— Еще пару минут — и я сожгу его, чтобы согреться.
Он засмеялся:
— Я в «Вудфилд-молл» в Шомберге.
Я посмотрел на часы:
— В такое время?
— Ага. В качестве одолжения одному из моих работников. Пробуду здесь до полуночи или около того. Слушай, приходи завтра вечером.
— Нет, — уперся я. — Твой день рождения сегодня. Я подъеду.
— Э-э-э… — ответил Томас. — Ага. Ну да. Ладно.
Я нахмурился:
— Что ты там делаешь?
— Мне пора. — И он отключился.
Мы с Молли переглянулись.
— Хм.
Она наклонила голову:
— Что происходит?
Резко крутнувшись на каблуках, я двинулся к машине:
— Давай выясним.
«Вудфилд-молл» — самое большое заведение подобного рода в штате, но сейчас его парковка почти пустовала. «Молл» закрылся не меньше часа назад.
— И как мы собираемся его искать? — поинтересовалась Молли.
Я несколько раз объехал вокруг «молла» на машине — старом, потрепанном «фольксвагене-жуке», который я называл Голубым Жучком.
— Вот. — Я кивнул на белый седан, стоявший среди десятка других автомобилей — самого большого скопления транспорта на парковке. — Это его машина. — Хотел добавить кое-что еще, но грех было упускать возможность поиграть в магистра Йоду. — Молли, скажи мне, что ты видишь.
Она сморщила нос и задумалась, а я припарковался рядом с машиной Томаса. Покрышки хрустели по тонкому слою сыпучего снега, соляным потекам растаявшего льда и смерзшейся наледи. Я выключил двигатель. Он пощелкал еще пару секунд, после чего в салоне воцарилась мягкая, увесистая тишина, какая бывает лишь в снежную зимнюю ночь.
— Все закрыто, — сказала Молли. — Однако у входа стоят машины. Внутри освещена лишь одна секция, в других темно. Думаю, это светится один из магазинов. На нем нет жалюзи, хотя на всех остальных есть.
— И какой вопрос нам следует задать? — поторопил я.
— Чем занимается Томас в компании неизвестных нам людей в закрытом «молле» ночью в День святого Валентина?
— Хорошо. Дата может иметь какое-то значение, — сказал я. — Однако главный вопрос вот в чем: случайно ли разбита наружная охранная камера, направленная на эту дверь?
Молли моргнула, потом, нахмурившись, огляделась.
Я поднял палец.
— Не забывай искать во всех трех измерениях. Человеческие инстинкты не часто советуют нам поглядывать вверх или себе под ноги. Придется этому поучиться.
Молли снова нахмурилась, затем сосредоточилась на разглядывании сквозь окно фонарного столба над нами.
На высоте около десяти футов располагался квадратный черный металлический корпус охранной камеры. Из него свисали ни к чему не присоединенные оголенные провода. Я заметил их, когда парковался.
Моя ученица нервно втянула воздух:
— Думаешь, там что-то происходит?
— Думаю, у нас недостаточно информации для того, чтобы строить предположения, — ответил я. — Быть может, это ерунда. Но лучше держаться начеку.
Не успел я произнести эти слова, как две фигуры возникли из темноты и торопливо зашагали по дорожке к освещенному входу в «молл».
На обеих были длинные черные плащи с капюшоном.
Не самая привычная одежда для чикагских любителей шопинга.
Молли открыла рот, собираясь что-то сказать.
— Тихо! — прошипел я. — Не двигайся.
Фигуры прошли всего в тридцати или сорока футах от нас. Я успел заметить под одним из капюшонов очень, очень бледное лицо, глаза, утонувшие в глубоко запавших глазницах. Не удостоив нас взглядом, незнакомцы свернули к двери, открыли ее, словно ожидали, что она не будет заперта, и скрылись внутри.
— Ну хорошо, — тихо произнес я. — Возможно, здесь действительно что-то происходит.
— Э-э-э… — пробормотала Молли. — Это б-были в-вампиры?
— Дыши глубже, крошка, — посоветовал я. — Бояться можно, но не давай страху подавить тебя. Я понятия не имею, кто это был. — И, убедившись, что моя старая джинсовая куртка с флисовой подкладкой застегнута на все пуговицы, я вышел из машины.
— Ты куда? — спросила Молли.
— Внутрь, — ответил я, подходя к багажнику Жучка. Размотал проволоку, с незапамятных пор удерживавшую его в закрытом состоянии. — Кто бы они ни были, Томас о них не знает. Он бы сказал.
Поднятая крышка багажника загораживала от меня Молли, но она приоткрыла окно.
— Н-но у тебя нет с собой ни п-палочки, ни п-плаща, ничего. Все осталось в твоей квартире.
Я открыл футляр, в котором лежал мой револьвер сорок четвертого калибра, вместе с коробкой патронов, зарядил оружие и убрал в карман куртки. Спрятал несколько запасных патронов в передний карман джинсов и закрыл багажник.
— Это всего лишь игрушки, мой юный падаван. — Привычные, надежные, отлично зарекомендовавшие себя игрушки, без которых я чувствовал себя голым, однако чародей не должен целиком и полностью полагаться только на них — а также учить этому молодежь. — Оставайся здесь, заведи машину и будь готова сорваться с места, если нам придется удирать.
— Хорошо, — ответила она и перебралась на водительское сиденье. К чести Молли, хотя она и нервничала, но была отличным водителем — простите меня, о борцы за политическую корректность, водительницей.
Держа правую руку в кармане куртки, на рукоятке револьвера, я ссутулился, чтобы защититься от ледяного ветра, и побежал к главному входу в «молл», давя скрипучий снег. Уверенно, словно владелец заведения, подошел к дверям, распахнул их и быстро огляделся.
Внутри было темно, если не считать освещенного входа и того единственного открытого магазина — точнее, маленького бистро с затененными окнами, обеспечивавшими полумрак даже при полной иллюминации. Я видел фигуры, сидевшие за столиками, у стойки и в баре. Они были одеты преимущественно в черное и казались не намного старше Молли, хотя полумрак не позволял как следует разглядеть детали.
Я прищурился, размышляя. Вампиры испускают определенную энергию, которую могут уловить люди вроде меня, однако эта энергия зависит от клановой принадлежности. Иногда при приближении вампира я испытывал откровенный ужас, словно услышав детский смех, донесшийся из открытой могилы. В других случаях не чувствовал почти ничего, лишь обычную легкую инстинктивную неприязнь к данной персоне. Относительно вампиров Белой Коллегии, к которым принадлежал мой сводный брат, не возникало вообще никаких ощущений, если только они не делали что-то откровенно вампирское. Оставаясь снаружи, я ничего не мог сказать.
Это при условии, что они вообще были вампирами — на самом деле весьма смелое предположение. Обычно вампиры не проводят таких открытых встреч. Они не испытывают вины перед окружающим миром, но и не склонны рекламировать свою природу направо и налево.
Существовал лишь один способ узнать правду. Держа руку на пистолете, я открыл дверь в бистро, придержав ее на случай поспешного бегства, шагнул внутрь и с опаской оглядел собравшихся. Ближе всех сидела пара молодых людей, оживленно беседовавших за чашками чего-то напоминавшего кофе, и…
И у них было акне — не слишком запущенный случай, просто несколько прыщей.
Если вы не в курсе, вот вам бесплатная подсказка охотника на монстров: вампирам редко приходится пользоваться «Клирасилом».
В свете этого открытия, костюмы молодых людей оказались именно тем, чем выглядели: костюмами. Широкие плащи, с которых капала талая вода, висели на спинках стульев, и я уловил отчетливый аромат травки. Двое парней вышли на улицу, чтобы раскурить косячок, а потом вернулись к остальной компании. У меня на глазах один достал из кармана шоколадный батончик и впился в него зубами. Производители «Клирасила» без работы явно не останутся.
Я осмотрел помещение. Здесь собралось много людей, в основном молодых и, что характерно, костлявых, но не трупно-бледно-истощенных, как злодеи-кровососы. Одеты они были преимущественно в одинаковые претенциозные наряды, наводившие на мысль о большой распродаже в лавке «Готы-с-нами».
Я ощутил, как мои плечи облегченно расслабляются, и вынул руку из кармана. Приятно, когда твоя паранойя садится в лужу.
— Сэр, — строгим голосом произнес кто-то за моей спиной. — «Молл» закрыт. Объясните, что вы здесь делаете.
Обернувшись, я увидел приземистого крепкого мужчину с водянистыми голубыми глазами. Подбородка у него не наблюдалось, что выразительно подчеркивали густые золотисто-каштановые усы. Высокий лоб, коричневая униформа и что-то вроде полицейского оружейного пояса, при внимательном рассмотрении оказавшегося рацией в связке с крошечным баллончиком слезоточивого газа. «РЕЙМОНД» — сообщал бейджик охранника.
— Слежу за подозрительной активностью, Реймонд, — ответил я, неопределенно кивнув в сторону бистро. — Видишь? «Молл» закрыт, а в нем кто-то ошивается. Странно.
Он прищурился: