Теперь ему стало понятно, отчего на «Большевике» постоянно ругались на поступавшие с Ижорского завода бронелисты. Они ведь, по сути, все были бракованными, поскольку изготавливались со всеми нарушениями, которые только виделось возможным придумать. Да и проблемы с отработкой процесса их сварки стали сиять совершенно новыми красками. Мало того, что для внешней, закаленной, и внутренней, незакаленной, части каждого бронелиста требовалось применять совершенно разные настройки сварочного инвертора. Так еще для каждой новой партии требовалось ловить эти самые настройки из-за отклонений от рецептуры при варке стали в печах. Для чего в свою очередь требовалось загубить некоторое количество заготовок. А сварка ему требовалась! Ой как требовалась, чтобы уложиться в максимально допустимый 5-тонный вес танка-разведчика! Тут ведь килограмм триста виделось возможным выиграть при отказе от заклепок и уголков!
Впоследствии стали ясны и прочие советы, данные ему Герканом, вроде применения на новом танке будущих стандартных автоагрегатов АМО и башни с подвеской от того же ныне готовящегося Т-20. Недаром этот краском лишь поддерживающее похлопал его по плечу, когда речь зашла о производственных возможностях самого завода № 2 ВАТО. Они даже съездили в Москву для оценки размера катастрофы на месте, тем более, что обоих срочно вызвали в УММ. Что-то на бывшем авто- и танкоремонтном заводе, конечно, возможно было сделать. Но он, как был ремонтной или же сборочной базой, так ею и остался. Потому, учитывая недостаточную подготовку выделенных ему в КБ специалистов, лишь два из которых имели высшее техническое образование, идея применить в собственной разработке уже кем-то другим отработанные, и в чертежах, и в производстве, элементы, казалась Николаю очень здравой, а не как прежде — покушением на его инженерно-конструкторское будущее. Не искрил довольством от данной поездки и Александр, которому вынужденно пришлось выслушать о себе много нелестных слов.
— Вот он, красавец! Полюбуйся на него, Иннокентий Андреевич, — кивнул Калиновский головой в сторону вытянувшегося перед ними Александра. — Мы тут, понимаешь ли, ночами не спим. Научные труды по тактике и стратегии применения бронетанковой техники пишем. Со всех концов мира собираем труды полководцев и лучшие образцы боевых машин для проведения должного и всестороннего анализа. А, товарищ комвзвода Геркан, который, оказывается, уже лучше нас знает, что и как должно быть, запросто высказывает свои мысли напрямую наркомвоенмору.
— У вас имеется, что сказать в свое оправдание, товарищ Геркан? — окинув очень хмурым взглядом фигуру танкиста, поинтересовался начальник УММ, с которым Александр виделся впервые в жизни. Нельзя было сказать, что сам Халепский хорошо разбирался в технике. Точнее не так. В силу занимаемой должности он тратил громадное количество времени на попытки вникнуть в технические особенности сотен единиц моторной техники, производимой во многих странах мира. Но должного понимания еще не выработал, находясь, так сказать, в стадии накопления необходимых знаний. Чем пользовались многие.
— Мои слова по поводу танкеток, произнесенные во время визита товарища Ворошилова на завод «Большевик», были сказаны исключительно с целью уберечь нас всех от попадания в технологическую ловушку, — вытянув руки по швам и уперев взгляд в стену чуть выше головы хозяина кабинета, выдал «явившийся на правеж краском» заранее заготовленную фразу. Время, проведенное в пути из Ленинграда в Москву, отнюдь не были потрачены впустую на банальный сон. Понимая, кто и зачем его мог вызвать, он потратил часы на выстраивание собственной защиты, раз за разом прогоняя в голове, то одни, то другие, доводы. Одно он понимал совершенно точно — оправдываться нельзя ни в коем случае. Тут с первых слов следовало контратаковать самому, дабы не оказаться зажатым доводами высокого начальства в угол. Ведь начальство в армии априори право и выступать с собственными мыслями следовало только тогда, когда иным мнением интересовались. Ворошилов же тогда именно что интересовался, иначе, как и все, Геркан предпринял бы попытку выделиться на общем фоне совершенно иным способом — став ярым сторонником всестороннего развития направления этих «бронетараконов», из которых, если подумать, при должном подходе можно было получить хотя бы бронированные артиллерийские тягачи.
— Подробнее, — шумно вдохнув, кинул со своей стороны одно единственное слово Иннокентий Андреевич. Очень уж ему не пришлось по душе слово «ловушка». Людей, с которыми он мог посоветоваться по техническим вопросам, имелось очень мало. Тогда как прожектеров и фантазеров — очень много. Представший же его взору краском пока мог быть отнесен к полезным людям, поскольку оказалось, что собранный им в гараже вездеходный автомобиль Форд, по своим возможностям превосходил таковой же, закупленный самим Халепским при поездке в США у фирмы «Колеман». Последняя была знаменита не только выпуском собственных уникальных промышленных грузовиков, но и тем, что переделывала на полный привод автомобили всех прочих производителей. А это был показатель!
— Еще до появления у нас английской машины, я имел возможность изучить и оценить танкетку типа Т-17 отечественной разработки, — не стал заставлять себя ждать Александр. — Да, что первую, что вторую, можно отнести к недорогому типу боевой бронированной техники, внедрением которой в производство видится возможным решить вопрос быстрого насыщения армии гусеничными бронеходами. И, если смотреть только с этой стороны, то танкетка является идеальным решением. Но только если мы ее рассматриваем исключительно в канве применения в колониальных частях, что сражаются против слабо подготовленных и плохо вооруженных иррегулярных отрядов. Любая же регулярная армия с легкостью расправится с подобной техникой, даже без применения артиллерии. Вполне хватит обычного стрелкового оружия и бронебойных пуль. Та же пуля Кутового, известная еще со времен Империалистической войны, спокойно пробьет 6-мм борт танкетки с трехсот метров. То есть один единственный добротно замаскированный станковый пулемет, кинжальным фланговым огнем сможет за минуту уничтожить целую роту танкеток, экипажи которых в силу очень слабой видимости поля боя, даже не успеют понять, кто и как их убивает. А если это будет крупнокалиберный пулемет, то его пули спокойно взломают даже лобовую броню танкетки с дистанции в полкилометра точно, — выдал он на одном дыхании. — Потому, если в английской и французской армиях такие машины еще могут быть пригодны, как дешевые средства насаждения воли своих капиталистических правительств среди угнетаемых народов Африки и Азии, то для нашей революционной Красной Армии они совершенно бесполезны. К тому же, в силу малых габаритов и слабосильных двигателей, на них даже полковую пушку невозможно будет смонтировать в целях создания самоходной артиллерийской установки. То есть подобная машина изначально лишена возможности модернизации в нечто более мощное. В этом и состоит указная мною «ловушка». Силы, время и средства на постройку подобных машин будут потрачены немалые, а эффект выйдет нулевым. — А еще он благоразумно умолчал о том, что скорое появление подобной техники могло поставить крест на проекте танка Т-20, за счет успешного внедрения которого в производство он лично планировал слегка приподняться в существующей армейской иерархии. То, что подобная машина в конечном итоге сойдет на нет, было понятно и так. Но время! Выигрыш дополнительного времени за счет той же разработки конструкторским бюро Козырева танка-разведчика с нуля, мог подарить ему возможность ухватить свой вкусный кусочек славы практически за чужой счет. Отчего и топил одного конкурента, параллельно сдерживая другого, при этом сохраняя внешнюю исключительную порядочность и радение за зарождающиеся бронетанковые войска.
— А ты-то, товарищ Геркан, откуда про эти бронебойные пули знаешь? — скептически хмыкнув и переглянувшись со своим замом, поинтересовался Халепский.
— Так еще в 20-ом году, когда с белыми бились, попали в руки интересные такие патроны с составными пулями. Вот один из сослуживцев и пояснил, что, то были щитобойные пули, специально предназначенные для уничтожения расчетов пулеметов и орудий. А после мне вовсе довелось увидеть огромную винтовку, которая оказалась германским противотанковым ружьем под крупнокалиберный патрон. — Откровенно врал Александр, сохраняя при этом честное выражение лица, поскольку данные познания достались ему из будущего. Проверить же его слова уже не представлялось возможным вовсе. Десять лет прошло как-никак. — Потому, сложив знакомые мне факты вместе, решил, что не имею никакого морального права смолчать.
— И вот что ты теперь будешь с ним делать? — повернувшись к Калиновскому, задал очень непростой вопрос начальник УММ, отнюдь не пропустивший мимо ушей приведенные докладчиком доводы.
Глава 12Что идет за черной полосой?
Ох, как орал, стучал ногами и грозился всеми возможными карами товарищ Дыренков, когда узнал, что финансирование постройки его, как он сам полагал, величайшего и уникальнейшего танка Д-4 оказалось полностью приостановлено. Правда, делал он это отнюдь не в кабинете начальника УММ, от которого и пришло письмо соответствующего содержания, а у себя дома. Причем все срывающиеся с его уст проклятия адресовались отнюдь не Халепскому Иннокентию Андреевичу, а своему же собственному заместителю — Геркану, действия которого поставили жирный крест на главном из его проектов. Впрочем, в этом плане пострадал далеко не он один. А дело обстояло в том, что кто-то очень шустро успел донести нынешнему командующему Ленинградского военного округа — Михаилу Николаевичу Тухачевскому, что именно Александр оказался истинным виновником срыва начала массового производства столь приглянувшихся самому будущему маршалу танкеток. В результате чего комвзвода вскоре оказался вызван на ковер, где сперва был отчихвощен, и в хвост, и в гриву, а только после выслушан. Может Тухачевский и являлся донельзя самовлюбленным человеком, не терпящим конкурентов, всякое новое вооружение завсегда вызывало у него неподдельный интерес. Распекаемый же им краском выложил в свое оправдание почти те же тезисы, которые он прежде доносил до ушей всего прочего начальства — уже существующее противотанковое оружие, независимо от их желания, ставило жирный крест на всех слабобронированных машинах. И, о чудо, был услышан! Не прощен! Вовсе нет! Но услышан! Результатом же той беседы стали, так сказать, натурные испытания, должные продемонстрировать наяву, чья концепция имеет право на существование. Благо возможности