— И какой у нас имеется выход? — словно профессор на экзамене, принялся добивать «студента» дополнительными вопросами Калиновский.
— Разве что заказывать подобные орудия от лица УММ, а после поставлять их на «Красный Путиловец» уже как армейское имущество. Тогда не отвертятся. Будут вынуждены ставить то, что нужно, а не то, что хотят сами, — подумав с минуту, выдал Александр единственный жизнеспособный, по его мнению, вариант. — Управление, помнится, уже пыталось практиковать подобный подход, когда шли работы над харьковским Т-12. Так что опыт имеется. Пусть не сильно удачный, но имеется, — припомнил он факт того, что орудие для танка, припозднившись на пару лет, поступило уже после того, как проект оказался вовсе закрыт. — Дело остается за организацией процесса.
— Я не понял, Геркан. Кто тут кому сейчас раздает задания? Я тебе или ты мне? — едва не подавился слюной хозяин кабинета, в полной мере осознав сказанное посетителем. Прямо тот, конечно, ничего такого крамольного не произнес, но общий посыл сказанного читался легко и просто — «начальство, извольте потрудиться». — Вот когда получишь четыре ромба на петлицы, тогда и сможешь нагружать меня работой. А пока сам слушай приказ. Танки, которые на ходу, но без артиллерийского вооружения, примешь все до единого. Завод изготовит деревянные макеты пушек, а после установит штатные орудия по мере их поступления. Соответствующий документ получишь на выходе у моего секретаря, — неожиданно продемонстрировал комкор своему подчиненному, что все, оказывается, уже с кем надо было оговорено и утверждено заранее. И мнение самого Александра тут уже ничего не решало. Хорошо хоть, что было выслушано.
Как ни крути, а к 1 мая 1933 года виделось необходимым показать досрочное достижение намеченного на первую пятилетку плана по танкам. И почти четыре сотни застрявших на 174-ом заводе боевых машин очень сильно требовалось внести в соответствующую статистику, поскольку именно они обещали дать столь потребный высокому начальству положительный результат. В том числе, их собственной работы. Ведь представители многих отраслей народного хозяйства смогли продемонстрировать достижение и даже перевыполнение намеченных целей еще несколько месяцев назад. Недаром все последние годы страна жила под негласным лозунгом — «Пятилетку за четыре года». Но и меру следовало знать, поскольку за откровенно наглые приписки, каковые встречались тысячами, могли дать 10, а то и 15 лет тюремного заключения, вместо грамоты или даже ордена.
— Все понял. Разрешите идти? — вновь вытянулся по струнке смирно комроты, испрашивая дозволение покинуть кабинет, дабы избежать продолжения головомойки.
— Погоди, — бросив на тянущегося подчиненного хмурый взгляд и откинувшись на спинку своего кресла, Калиновский все же решил завершить беседу в положительном ключе. — За то, что совершенно неработоспособные машины не пропустил, хвалю. Сдержал давление. Не прогнулся, как твой предшественник. Это многого стоит. Как и решение пропустить лишь чуть-чуть некомплектную технику. Молодец, умеешь соображать, что к чему. И за идеи тебе спасибо. Стоящие. Действительно стоящие. Есть с чем и кому работать. Но место свое в армейской иерархии все же помни и впредь не дерзи старшим. — И похвалил и пропесочил он своего ставленника, прежде чем отпустить того восвояси. Правда, напоследок несколько удивив. — Товарищ Сталин заинтересовался целым рядом фактов и выводов из декабрьского доклада о прошедших маневрах английской армии. В том числе, вышедших из-под твоего пера. Не скажу, что ему все пришлось по душе. Но появилось немало тем для размышлений. Сдается мне, нашу старую дивизионку ждет очередная модернизация со сменой лафета. Так что можешь уже сейчас начинать раздумывать о проекте танка, что окажется способен выдерживать огонь 76-мм противотанковых пушек. Гнев товарища Тухачевского не вечен. Да и я замолвлю за тебя словечко перед ним. Как раз сегодня у нас встреча. Главное, превзойди самого себя и выдай на гора поистине шедевр военной технической мысли. Мне ведь прекрасно видно, что ты это умеешь, в отличие от многих. И на всякий случай поберегись в ближайшие месяцы. Имеются намеки, что кто-то желает подвести к тебе своего человека и впоследствии через тебя попытаться достать или же очернить уже меня. Понимаешь? Вижу, что понимаешь! Это хорошо! — удовлетворенно кивнул заместитель Халепского, разглядев в глазах собеседника то, что хотел. — Особого виду не подавай, что чего-то опасаешься. Если кто незнакомый будет втягивать в беседу, не отказывайся. Послушай, о чем будут вести речь. Запоминай. Потом, если будет что доложить, поделишься лично со мной. Главное, не позволь вовлечь себя во что-нибудь компрометирующее, чтобы не оказаться подсаженным на крючок, словно бестолковая рыбешка. Ну да ты человек разумный. Не единожды успел в этом убедиться. Так что справишься. Я в тебя верю. А вот теперь можешь идти. Работа не ждет.
Покинув кабинет начальства, и получив на руки оговоренный документ, Александр поспешил покинуть здание, где располагалось УММ, чтобы до окончания рабочего дня супруги успеть отстоять многочасовую очередь в ресторан «Метрополь». Раз уж выдалась такая оказия, как однодневная командировка в Москву, грех этим было не воспользоваться, чтобы провести время вместе, да еще в столь элитном заведении. Прежде-то им никак не удавалось выбраться в какое-нибудь подобное место, имея всего один день для встречи в месяц. К тому же жена хотела послушать вживую джазовый оркестр, а таковой ежедневно играл лишь в «Метрополе». Тут же все сложилось один к одному. И желание, и время, и финансы, имелись в достатке, дабы побаловать себя изысканной кухней и обществом не самой рядовой публики.
— Настёна, ты чего насупилась? — оторвавшись от сметания с тарелки нежнейшего оливье, Александр обратил внимание на хмурый взгляд своей второй половинки. — Еда не нравится что ли?
— Да нет. Все очень вкусно, — тут же слегка качнула та в ответ удерживаемой вилкой. Даже для их, на общем фоне весьма обеспеченной в плане продовольствия, семьи последний год вышел откровенно скупым на всевозможные разносолы. Не говоря уже о всяких деликатесах. Потому любое ресторанное блюдо уходило на ура.
— Тогда что случилось? — проследив за взглядом жены, что та изредка бросала за один из соседних столиков, он хорошо рассмотрел сидящую за ним парочку, на фоне которой они сами смотрелись, как утки в компании лебедей. — Хочешь себе такой же наряд, какой имеется у той барышни? — вновь вернувшись к салату, слегка кивнул он головой в сторону столика означенной персоны.
— А ты ее знаешь? — вместо вполне ожидаемых: да, нет или не знаю, задала та мужу весьма странный вопрос. Дело же обстояло в том, что именно эту блондинку Анастасия когда-то оттаскала за волосы, подумав, что та являлась еще одной охотницей на Александра. Она и думать-то о ней уже давно забыла. И тут такая неожиданная встреча.
— Её нет, — даже не став оборачиваться вновь, чтобы бросить еще одни взгляд на соседний столик, отрицательно покачал головой Геркан. — А вот мужчина мне знаком. И поверь мне на слово. Лучше держаться от него подальше. Так что прекращай обращать на них внимание и просто наслаждайся отличной кухней и моим обществом, — подарил он супруге мягкую улыбку.
— Как скажешь, — тут же последовала совету мужа Настя, вернувшись к своей сельди под шубой. — А кто он такой? — все же не выдержала она и спросила, после того как с холодным блюдом было покончено, а суп еще не доставили.
— Не помню его имени. Мы и виделись-то прежде всего один раз. Примерно год назад на полигоне, — промакивая губы салфеткой, чуть тише, нежели прежде, начал говорить краском. — Но одно я знаю точно. Это личный помощник Енукидзе. Того самого, что заведует спокойной и сытой жизнью всех обитателей Кремля. А слухи про последнего ходят не самые приятные. — Со временем старый революционер и соратник Сталина превратился в откровенного сибарита, любящего дорогие машины, модные костюмы, курорты, хорошую еду и молоденьких девушек, что не гнушались устраивать свою карьеру через постель. Но именно через него в Советском Союзе можно было достать все, что угодно. Отчего народ и шел к нему на поклон нескончаемым потоком, нередко предлагая своих молодых жен и дочерей для приятного времяпрепровождения в качестве отступного. Во всяком случае, именно такие слухи циркулировали в определенных кругах столичного общества.
— Что за слухи? — тут же подалась вперед одна любопытствующая особа, за что мгновенно получила легкий щелбан по своему носику.
— Такие, о которых вслух лучше не говорить, — максимально дипломатично ответил Александр. — Просто поверь, что они есть и старайся держаться подальше от этих людей.
— Ого! Смотри! — округлив глаза и подавшись вперед, зашептала Анастасия своему мужу, при этом кивая уже в другую сторону. — Это же твой начальник! И вместе с ним сам Тухачевский! Ой! Они, похоже, идут прямо к нам…
Свыше трех месяцев минуло с той встречи в ресторане, и если прежде комроты воспринимал ее, как отпущение грехов и дарование ему второй попытки на исправление в глазах «армейских небожителей», то ныне Александр Геркан едва сдерживался от того, чтобы начать выть на Луну от накатившего на него чувства обиды. А дело заключалось в том, что он вновь изменился. Нет. Не так, как в первый раз, что случился четыре года назад. На сей раз личность осталась прежней. Но легче от этого не было, поскольку отныне в его голове уместились откровенно сакральные знания о событиях должных произойти в ближайшие пять лет. И это была катастрофа! Ведь мало того, что он полноценно влился в команду Калиновского, а значит и Тухачевского, всем членам которой в относительно скором будущем предстояло отправиться в застенки и после на эшафот. Так еще он это сделал прямо на глазах доверенного человека Енукидзе, отужинав с ними в «Метрополе», словно с лучшими друзьями! И, значит, Сталин мог узнать об этом факте едва ли не из первых уст. Узнать и вовсе отвернуться от одного, неразборчивого в своих деловых связях, краскома. Хотя того же Енукидзе уже совсем скоро ожидало самое настоящее забвение с печальным концом у расстрельной стенки.