пор существовал серебряный стандарт.
Только, ни то, ни другое, Александра, покуда, не касалось. И вообще, его голову ныне занимала проблема иного рода. А именно — «Кем же на самом деле являлась чета Дональд и Рут Норма Робинсон? Оголтелыми коммунистами, что решились бросить всё свое имущество и родных в США, дабы навсегда остаться в СССР, или очередными жертвами внутрипартийных разборок большевиков?». Ведь то, что Дональд Робинсон на самом деле являлся одним из наиболее результативных сотрудников разведупра — Арнольдом Икалом, Геркан уже знал. Просто знал. Как данность. Как знал и то, что именно этот человек способен одарить его с семьей пусть и поддельными, но самыми настоящими паспортами граждан США, к которым никто не смог бы подкопаться. Ведь, выходящие из под его рук липовые документы получались чуть ли не идеальнее, нежели настоящие паспорта, поскольку вся отраженная в них информация являлась реальной. Это стало возможно благодаря огромной дыре в системе национальной безопасности США образовавшейся от того, что данные на граждан одних штатов там никогда не передавались в иные штаты, даже если эти самые граждане туда переезжали на постоянное место жительства. И прочухавший этот факт Икал, изначально посланный в Америку руководить производством там фальшивых долларов, в скором времени превратился в самого настоящего Чичикова[1]. Он даже не скупал, он просто присваивал себе все обнаруженные «мертвые души», а после на их имена и фамилии оформлял в ином штате документы для тех, кого по заданию Москвы требовалось натурализовать в США. И вплоть до 1 августа 1938 года об этом американцы не были, ни сном, ни духом. А может даже и впоследствии. Просто сам краском располагал информацией лишь до данной даты. И, согласно этой самой информации, НКВД уже в самом скором времени собиралось начать крутить что-то нехорошее с этой самой супружеской парой. Причем всё это «что-то нехорошее» впоследствии окажется придано огласке, и газеты многих стран мира разродятся сотнями статей о похищении большевиками и последующем насильственном удержании граждан США. Но, что во всей этой истории изрядно радовало Александра, так это стопроцентная вероятность её повторения, даже не смотря на все те изменения, кои он успел привнести в мир за последние 8 лет. Ведь Робинсоны приехали в СССР не просто так — в качестве обычных туристов, к примеру. Нет! Они прибыли на празднование 20-летия Великой октябрьской революции! Даты, которую все его действия вкупе никак не могли бы поколебать. Стало быть, и в этот раз их появление можно было ожидать в одной из четырех московских гостиниц, что обслуживали иностранных туристов. Благо хоть семейные пары являлись не самыми частыми посетителями Советского Союза, отчего вычислить их становилось куда проще.
— Дональд? Дональд Робинсон! Это ведь ты, мой старый друг! — уже в пятый раз за последние семь дней воскликнул по-английски Геркан и, разведя руки в стороны, полез обниматься к обернувшемуся на его восклицание мужчине. Первые четыре подхода оказались ошибочны, отчего он после дико извинялся перед незнакомыми людьми за то, что принял их за своих хороших знакомых. Но в пятый раз, а именно сейчас, выстрел оказался точным.
— Да. Дональд Робинсон. Мы с вами знакомы? — лишь мельком успев оглядеть окликнувшего его мужчину, одетого в весьма добротное бежевое пальто явно не советского кроя и распространенную в США федору, поинтересовался советский разведчик, вызванный на ковер к начальству, но, пока еще не арестованный, как это уже произошло со многими другими.
— Ну конечно знакомы! — все же дорвавшись до тела слегка опешившего «американца», Александр приобнял того и принялся похлопывать по спине, словно старого приятеля. — Берзина вчера арестовали и уже сегодня расстреляли без суда и следствия, — стоило им только оказаться вплотную друг к другу, уже на русском языке шепнул тому прямо на ухо краском, постаравшийся максимально возможно исказить свое лицо перед очередным выходом на поиск нужных иностранцев. Благо, какой-никакой опыт «преобразования» уже имелся, да и подготовился он заранее, приобретя через третьи руки некоторый театральный реквизит, вроде той же накладной бороды и усов. Про нынешнюю судьбу Берзина он так-то не был в курсе, но памятью будущего знал, что того как раз «приняли» в конце ноября 1937 года. Так что имелся неплохой шанс повторения тех же событий. — Если вы не знали, его заместитель — Артузов, тоже уже расстрелян. Да и Слуцкий, похоже, доживает последние дни. Кто-то приказал зачистить весь актив Яна Карловича. В том числе и вас.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — продолжая отыгрывать роль иностранца, произнес на чистейшем английском «мистер Робинсон», предприняв попытку отстраниться от неизвестного.
— Товарищ Икал, я говорю, что перво-наперво вам надо срочно скрыться из страны, а после вовсе затеряться, чтобы наверняка сохранить свою жизнь, — не прекращая улыбаться во все 32 зуба, опять же максимально тихо и на русском сказал Геркан. Естественно, продолжая удерживать «американца» руками за плечи так, чтобы со стороны их общение казалось встречей давних друзей. Отступать ему было уже некуда, а потому оставалось лишь побольше нагнетать атмосферу, дабы заставить собеседника суетиться. Ведь суетящийся человек не сильно склонен к проведению должного анализа происходящего, особенно если нечасто попадает в столь неоднозначные и щекотливые ситуации. — Только ни в коем случае не используйте свой нынешний паспорт! Распоряжение на отказ в продаже вам обратных билетов уже ушло во все аэропорты и морские порты страны. Более того, из-за паспорта вас официально и собирается арестовать НКВД, объявив ваши документы поддельными. И даже если вмешается посольство США, они неожиданно для себя обнаружат, что вы оба действительно никакие не Робинсоны, а Рубенсы, — именно под такой фамилией и, естественно, с другими именами супруги проживали в Америке. — Тогда вас еще, вдобавок, и американцы пожелают заточить в тюрьму, как только вскроют всё, что вы творили на их территории. А нам подобное внимание уж точно ни к чему.
— Нам? — наконец, перешел на родной язык якобы Дональд. Слишком уж многое знал незнакомец, чтобы продолжать играть с ним роль не понимающего русского янки. Тем более, что по легенде «великим и могучим» он мало-мальски владел.
— Нам, — не поясняя кому именно, как того явно требовал тоном «американец», подтверждающе кивнул Геркан. — Или тем, кто придет на службу после нас, коли мы сейчас не убережемся. Вы ведь понятия не имеете об истинных масштабах той войны и натуральной бойни, что сейчас творится внутри партии. И масштабы данного противостояния, как и его жертвы, лишь только приближаются к своему пику, кто бы что ни полагал. Все основные события произойдут в ближайшие полгода. А, как говорится, лес рубят, щепки летят. Такие как мы с вами щепки. Сам Берзин! Целый глава внешней разведки! И тот вдруг оказался в числе щепы! Мы же на его фоне и вовсе незаметны. Так, стружка, если не опилки. Но это вовсе не значит, что нас предала страна и вся партия. Вовсе нет! — имелось у краскома опасение, что перед ним находится пусть не фанатик, но точно выбравший свой личный путь служения человек. Потому и говорить с ним приходилось очень осторожно, ни в коем случае не склоняя к предательству официальных идеалов коммунистической партии большевиков. — Нас предали лишь те, кто ныне жаждет развалить уже построенное, дабы начать возводить на образовавшихся руинах нечто своё, новое. И, уж простите за малодушие, но в такие времена всем «разменным монетам» лучше забиться под веник, как той мышке, и не попадаться никому на глаза. А вы, Арнольд Адамович, слишком ценны, чтобы рисковать вами. Только по этой причине я ныне рискую уже своей головой, с целью донести до вас предупреждение. Ведь за вами уже не первый день ведут постоянную слежку, и мне впоследствии придется очень сильно постараться, дабы скинуть тот хвост, что пустят уже за мной.
— За нами и сейчас следят? — наконец тоже расплывшись в улыбке и перейдя на английский, чтобы последующий разговор понимала и его супруга, действительно являющаяся американкой, Дональд Робинсон также по-дружески похлопал Александра по плечу.
— Естественно, — слегка кивнул Геркан и указал рукой вперед, как бы предлагая продолжить общение в движении. А то они уже начали привлекать к себе совершенно лишнее внимание иных гостей отеля «Националь», близ которого краскому и удалось «отловить» разыскиваемое лицо. — Как минимум, двоих соглядатаев я смог засечь. Но быть их может больше. Всё же организация слежки и уход от неё, это не мой профиль. Я, как и вы, склонен к занятию несколько иными делами.
— Так может это и не за нами следят? — приняв предложение пройтись и, прихватив свою жену под локоток, предположил вполне возможный вариант «турист». — Всё же мы находимся близ отеля. А в двух шагах отсюда и вовсе располагается здание посольства США. Тут кто угодно может являться целью для наблюдения.
— Что же, признаться, в логике вам не откажешь, — не стал тут же кидаться уверять собеседника в обратном Александр. — Подобный вариант вполне имеет право на существование. И даже, может быть, за кем-нибудь еще следят. Но в вашем случае, увы, я полностью уверен в наличии топтунов. Больно уж непрофессионально они себя повели, как только ваша чета показалась в дверях отеля. Я ведь точно так же, как и они, высматривал именно вас, от того и засек их было начавшуюся суету. Видать, не лучших специалистов данного дела отправили по вашу душу. Да оно и понятно почему. Чистка рядов, идущая, в том числе, внутри НКВД, зачастую выбивает наиболее старые и опытные кадры. А им на смену срочно ставят вчерашних курсантов, дабы закрыть образовавшуюся прореху.
— Приму к сведению, — нейтрально произнес в ответ мистер Робинсон, тем самым, ни соглашаясь, ни выражая недоверие, словам так и не представившегося ему «товарища». — Итак, вы предлагаете нам как можно скорее покинуть Советский Союз. Как именно вы посоветуете это сделать, раз уж билеты нам стали недоступны? — он не был дураком и тоже видел нехорошие тенденции творящегося в первом государстве рабочих и крестьян дележа власти. Просто надеялся, что разразившаяся буря его минует. Но весть о казни, а по-другому и не скажешь, Берзина меняла слишком многое. К тому же, его сейчас не вербовали, нет. Ему давали лишь шанс на спасение, предлагая покуда отсидеться в стороне, в чем так-то не имелось ничего особо криминального.