ия цельнометаллических корпусов и кабин для автомобилей, коли уж очернил себя чем-то на службе! Я даже не уверен, что у нас в стране имеется хотя бы еще один человек его уровня, его познаний в данном вопросе.
— Бастардеби[1], — по-грузински выругался хозяин кабинета, что означало высшую степень его гнева. Он прекрасно помнил давнее предупреждение своего нынешнего собеседника, что в планах затаившихся внутри страны врагов едва ли не на первом месте значилось нанесение ударов по научному и военному потенциалу СССР, как с целью дискредитации центральной власти, так и в целях протаскивания на освободившиеся места уже своих ставленников. И подобное, порой, случалось даже с его ведома и одобрения. Борьба за политическую власть в крупнейшей стране мира зачастую требовала и не таких жертв. Да и некоторые представители старой интеллигенции позволяли себе говорить слишком громко то, что не следовало бы произносить вслух в такой стране, как Советский Союз. Отчего за них и не вступались вовсе, пуская дело на самотек. Так сказать, в назидание прочим. Но вот арест создателя нового танка… Танка, который даже сидящим перед ним Герканом отмечается, как очень достойная боевая машина… Это виделось натуральным плевком в лицо, как минимум Ворошилову. Похоже, кто-то больно смелый решил проверить, утрутся ли наверху от столь беспардонного плевка в лицо. Да еще и профессор этот, будь он не ладен, явно взятый за компанию со ставленниками Тухачевского, коли уж он преподавал в ВАММ. За что его-то, ученого-теоретика, могли взять? Вопросов было больше, чем ответов. — Вы продолжайте, продолжайте. Я вас внимательно слушаю, — попыхав недовольно трубкой, чуть успокоился и кивнул головой своему посетителю Сталин.
— Ещё арестовали вообще всех, кто должен был отвечать за запуск на ЗИС-е в грядущем году производства капитально модернизированных двигателей, столь нужных, как боевой технике, так и гражданским грузовикам с автобусами. Модернизации завода для того требовалось чуть, а выхлоп стал бы грандиозным в масштабах всей страны! Они же, параллельно с улучшением мотора, разрабатывали и саму новую технику с заметно улучшенными характеристиками по грузоподъемности и качеству. — Не смотря на все успехи главных московских производителей автомобилей, их всё равно прижали к ногтю, тем самым остановив работы над новейшими ЗИС-15[2] с ЗИС-16[3] и всей серией основанной на их базе. Определено дело тут имело очень нехороший бэкграунд, скорее всего связанный с недобросовестной конкуренцией со стороны руководства ГАЗ-а, что всячески стремилось вырваться вперед в негласном, но весьма жестоком, противостоянии советских автопроизводителей за лидерство в отрасли в глазах партии. Ведь лидерство по умолчанию означало выделение новых фондов, включая валютные, на дальнейшее развитие предприятия и соответствующие награды всем к тому причастным. Тем более, что в административном ресурсе ГАЗовцев главным калибром числился бывший Первый секретарь Горьковского крайкома — Андрей Александрович Жданов, который, как и Сталин, являлся секретарем ЦК ВКП(б) и ныне занимал должность Первого секретаря Ленинградского обкома и горкома. В общем, был фигурой очень сильной, чем и пользовался при необходимости, имея право подписи расстрельных списков. — Причем взяли не только почти всех сотрудников конструкторского бюро автомобильного завода названного в вашу честь, но также тех инженеров НАТИ, что всячески им помогали с переделкой конструкции мотора. И это при том, что итоговый результат оказался великолепным! Выше всяческих похвал! Мощность возросла на треть, при сохранении практически прежнего уровня потребления топлива! И даже дизельный мотор смогли построить на той же базе с сохранением 75% взаимозаменяемости деталей! А их за это всех — в тюрьму!
— С арестами понятно. Это всё дела НКВД. Будем смотреть и разбираться, — видно взяв верх над бушевавшими внутри него эмоциями, вновь весьма спокойным и размеренным тоном произнес Иосиф Виссарионович. — А к наркомам-то у вас какие образовались претензии?
— Так товарищи Кагановичи, как люди совершенно не разбирающиеся в военном ремесле и уж тем более в особенностях применения танков, вообще не пожелали принимать к сведению тот факт, что новая бронетехника РККА обязана противостоять появившимся на полях сражений новым же угрозам. Иными словами говоря, они не хотят ничего слышать о новом общевойсковом танке с противоснарядным бронированием и требуют, чтобы тот был создан на базе освоенного промышленностью Т-26. А это невозможно! Физически невозможно! — чуть не вскочил со своего стула и не принялся метаться по кабинету, словно тигра в клетке, закипающий от возмущения Геркан. Причем доля актерской игры в его нынешнем поведении составляла не более половины — всё остальное выражало его истинные ощущения от складывающейся ситуации. — Да при всем нашем самом большом желании, на базе Т-26 не выйдет создать машину тяжелее 20 тонн. Причем для этого сам танк потребуется переработать очень сильно. Фактически создать новую боевую машину на основе части его агрегатов и отдельных элементов корпуса. Но даже так она никак не превзойдет по бронезащите тот же Т-24, который хоть и с трудом, но подбивается фашистами в Испании. А, что немцы, что итальянцы, я уверен, не являются законченными идиотами. Готов поставить всё на кон, против ломаного гроша, на то, что они уже сейчас вовсю ведут разработку новых пушек, способных бороться с нашими лучшими на данный момент танками. Иначе быть не может. — Тут Александр ничем не рисковал, поскольку располагал информацией о ведущихся в Германии не первый месяц работах над новой 50-мм противотанковой пушкой, что делало его слова правдивыми хотя бы наполовину. Наполовину, поскольку итальянцы, как всегда, страдали от жесточайшего дефицита бюджета и ничего такого нового позволить себе не могли. — Вот и мы, принимая на вооружение новый общевойсковой танк, обязаны учитывать данные будущие угрозы. Но с точки зрения технологий производства это дорого и непросто, конечно. Тут мне возразить нечего. Однако, есть ли у нас выбор? Я, как танкист, полагаю, что выбора у нас нет! Товарищи же наркомы считают иначе.
— Вот видите, как много у вас, оказывается, имеется важных дел! А вы желаете сбежать от них в Испанию! Нехорошо это, товарищ Геркан. Вы же коммунист! А коммунист не должен опасаться трудностей! — ткнул мундштуком в сторону выговаривавшегося посетителя хозяин кабинета. — Трудности, они закаляют!
— Я опасаюсь не трудностей, товарищ Сталин, а того, что еще немного и я в конечном итоге перессорюсь со всеми, что в дальнейшем самым пагубным образом скажется на совместной работе. Ведь сейчас всё, абсолютно всё, что я делаю, подвергается банальному уничтожению! Словно кто-то поставил себе целью изжить именно меня из АБТУ через создание мне имиджа вестника несчастий. И это «проклятье» переходит на всех, с кем я общаюсь по своим служебным обязанностям, — аж поник головой краском. — Тот же товарищ Грабин, стоило мне вновь наведаться к нему на предмет изготовления новой танковой пушки, оказался взят в самую натуральную осаду. Ему буквально не дают работать, при этом навязывая согласиться на полное перепроектирование, как уже запущенной в валовое производство дивизионки Ф-22, так и завершенной проектированием танковой Ф-34. И ладно бы это были просто какие-то наглецы со стороны, с которыми и сам Василий Гаврилович смог бы совладать. Подобных прилипал всегда хватает. О таких я не стал бы даже упоминать. Так нет же! На него, подобно паровому катку, давят Маханов с «Кировского завода» и Мирзаханов — директор завода №8 имени Калинина. То есть люди, пользующиеся вашей благосклонностью, — аккуратно, словно прощупывающий почву стальным щупом сапер на минном поле, произнес Александр. — Чего они при этом хотят? Да банально разделить славу за внедрение на вооружение новых пушек. Грубо говоря — подмазаться к тому, кто с честью справился с поставленной правительством и партией задачей, поскольку сами раз за разом не способны похвастаться успехами. КБ Маханова уже лет десять не способно выдать ни одной работоспособной орудийной системы, при этом прожирая огромные средства и занимая производственные мощности одного из крупнейших заводов страны. Завод №8 живет за счет успехов прошлого — производя орудия образца 31-го и 32-го годов. И что прикажете мне делать в складывающейся ситуации? Смотреть со стороны на то, как кто-то ради личных интересов в который уже раз сдвигает сроки производства новейшей танковой пушки на неопределенное время? Так мы всё это уже проходили ранее с ПС-3 конструкции Сячентова! Орудие, пусть и не лишенное недостатков, буквально заклевали те же Маханов с Мирзахановым, не дав тому стать массовым, отчего мы до сих пор вынуждены оперировать коротышами КТ-28 под выстрел полковушки. Девять лет уже с ними живем и никак не можем получить полноценное танковое орудие! И вот сейчас всё то же самое вновь грозит повториться! Да после всего этого я банально опасаюсь ехать хоть еще к кому-нибудь! К тому же Дегтяреву, чей крупнокалиберный пулемет нам жизненно необходим, как воздух, в качестве зенитного вооружения танковых рот и батальонов! Пулемет, который его создателю уже 6 лет никак не позволяют доработать из-за интриг Шпитального. Опасается Борис Гавриилович конкуренции своим собственным творениям со стороны данного пулемета. И очень правильно делает, что опасается! Потому и навязался в конечном итоге в соавторы к Дегтяреву, дорабатывая нынче чужой пулемет, чтобы добавить и своё имя в его название. В общем, товарищ Сталин. Я боюсь. Но боюсь не за себя, а за общее дело усиления обороноспособности страны. А потому не будет ли лучше, если на некоторое время я окажусь вне досягаемости всех. Точнее, чтобы все остальные оказались вне моей досягаемости. Во всяком случае, пока не станет ясно, кто это позволяет себе так откровенно показательно разрушать на наших глазах все достижения последних лет. Но, чтобы зря не тратить время, мне будет более чем полезно занять иным делом. А именно — наблюдением за действиями в реальной боевой обстановке крупных танковых частей, что ныне возможно осуществить лишь в Испании. Ведь АБТУ занимается не только железом, но и развитием теории применения бронетанковых войск. Стало быть, и на столь далекой земле я смогу принести пользу, никого более при этом не подставляя.