— Не 51 процент попаданий! — тут же принялся мотать головой Александр. — А всего 51 попадания! Это меньше одного процента! Причем пилотами выступали, отнюдь не вчерашние курсанты, а опытные боевые летчики! Но даже это еще не всё! — словно заправский коммивояжёр, принялся забалтывать своих многочисленных слушателей Александр, одновременно демонстрируя образчики «товара». — Вот! Вот! Вот! Вот! И вот! — раскрыв свою полевую сумку, со стуком принялся выставлять он на стол пули и оболочки снарядов пяти разных размеров. — Полюбуйтесь, товарищи! Вот эти два образца участвовали в описываемом мною опыте, — отставил краском в сторонку обычную винтовочную пулю и коротенький 20-мм снаряд от ШВАК, наверное, самый маленький 20-мм снаряд в мире. И, стоило отметить, что на фоне остальных «экземпляров» смотрелись они действительно… В общем, не смотрелись они.
— Размер имеет значение, да? — хмыкнул сидевший практически напротив Поликарпов, чтобы поддержать своего хорошего знакомого. Друзьями они пока так и не стали. Но общение не прервали и относились друг к другу с должным уважением. А уж сколько десятков часов было потрачено на споры насчет авиационного вооружения! Потому знаменитый авиаконструктор понимал всю горечь и печаль выступающего, как никто другой.
— Именно так! — благодарно кивнул тому Александр. — Хотя половина манекенов из тех, что находились внутри атакованных машин, оказались поражены вот такими средствами поражения и местами в бортах БТР-а и грузовика появились сквозные пробоины, они спокойно завелись и поехали дальше! Получив полсотни попаданий, три из числа которых пришлись на 20-мм снаряды пушки ШВАК, данные машины совершенно не утратили своей боевой ценности! А, что французские, что немецкие, что американские, аналоги в общих чертах ничем не отличаются от наших транспортов пехоты. Стало быть, и они вот точно так же спокойно перенесут налет. Потому я, поступив некрасиво по отношению к создателю некогда действительно великолепного вооружения, вынужден был сказать, что наше авиационное вооружение морально устарело. Во всяком случае, наземная техника ими повреждается отнюдь не критично.
— У нас на вооружении уже давно принят крупнокалиберный пулемет УБ и сейчас мы уже завершили испытания 23-мм пушки конструкции Волкова и Ярцева. Так что ваши опасения, считайте, беспочвенны. — Поняв, ко сколь негативным последствиям для него лично и его наркомата вообще может привести прозвучавшая откровенно обвинительная речь «танкиста», принялся активно защищаться нарком авиационной промышленности.
— И это замечательно, товарищ Шахурин! Это говорит о том, что вы и служащие вашего наркомата идёте в ногу со временем! — начал лить елеем Александр, чтобы тут же сделать резкий переход, тем самым сыграв на контрасте, дабы лучше всех проняло. — Но почему их нет на серийных машинах штурмовой авиации? Почему тот же хвостовой стрелок Су-2 вынужден оперировать старым добрым ШКАС-ом, огнем из которого современный истребитель уже не очень-то отгонишь? Почему Ил-2 несет ШВАК-и? — И не дожидаясь какого-либо ответа, сам же продолжил. — Да потому, что вы желаете показывать руководству страны красивые цифры, отражающие великолепные характеристики отечественной боевой авиационной техники! Отчего и приказываете конструкторам вешать на них более легкое вооружение! А то, что в реальном бою, как то показал проведенный моим главком эксперимент, это самое вооружение показывает почти нулевые результаты, в расчет не принимаете! Очковтирательством я это называю, вот что!
— Да как ты смеешь! — аж приподнялся со своего стула побагровевший лицом Алексей Иванович.
— И по вашей 23-мм пушке Волкова-Ярцева я тоже могу много чего добавить! — проигнорировав закипающего наркома, продолжил гнуть свою линию Александр. — Так-то парень неплохой, только ссытся и глухой! Именно такой фразой я могу её охарактеризовать! Я вам даже скажу, почему вы её до сих пор не поставили на Ил-2, а всё ждете появления более мощного двигателя! Да потому что у неё возникает столь высокая отдача при ведении стрельбы, что вместе с пушкой требуется монтировать на самолет специальный демпфирующий лафет весом под полсотни килограмм! И поставив её на Ил-2, вы украдете у самолета еще 150 килограмм бомбовой нагрузки от четырехсот имеющихся ныне! В результате выйдет, что у вас старый истребитель, вроде И-16, сможет таскать больше бомб, нежели машина, специально предназначенная для атаки наземных целей! Плюс эта самая отдача буквально тормозит самолет в воздухе, даже если дать короткую очередь. Что вам также прекрасно известно, раз уж это знаю даже я — «танкист»! Но вы в своем наркомате, упершись как незнамо кто, наотрез отказываетесь принимать на вооружение пушку, что является столь же мощной, как означенная вами, поскольку сам снаряд у них совершенно одинаков, но при этом обладает нормальной отдачей. Такой, что не будет ломать самолет прямо в воздухе!
— О какой пушке идёт речь, товарищ Геркан? — в то время как Александр «толкал свою революционную речь», Иосиф Виссарионович встал со своего кресла и, подойдя к Шахурину, очень аккуратно надавил рукой тому на плечо, усаживая обратно на стул. Время от времени он так поступал на иных совещаниях, потому никто особо не стал выражать удивление подобному поведению «вождя».
— ДШАК-23, товарищ Сталин. Конструкции Дегтярева и Шпагина, — мигом отозвался Геркан, постаравшись при этом даже попрямее вытянуться в стойке смирно. — И самое великолепное в ней то, что при замене лишь пяти деталей, она превращается в отличный крупнокалиберный зенитный пулемет, вот с такой вот пулей, — подняв со стола убойную часть патрона от 14,5-мм противотанкового ружья, продемонстрировал он главе государства увесистый кусок стали, свинца и мельхиора.
— А почему вы не желаете сохранить снаряд для применения в ПВО? Он ведь будет гораздо мощнее пули, пусть даже столь солидной. — Продолжая удерживать свою руку на плече нервничающего от этого наркома авиационной промышленности, продолжил допытываться до истины Иосиф Виссарионович.
Хотя, как допытываться? Истину он уже знал. Доклад, засланный Герканом наркому обороны, в конечном итоге оказался и на его рабочем столе тоже. Вместе со всеми боевыми и экономическими выкладками. Потому здесь и сейчас им велась лишь игра, направленная на придавливание некоторых не оправдывающих высокое доверие товарищей.
Арестовывать или же ставить их к стенке было особо не за что. Интриги так-то велись во всех наркоматах и на всех уровнях власти. А вот припугнуть — виделось крайне полезным делом. Тем более, что ПВО армии было крайне необходимо. Немцы буквально на днях очень хорошо продемонстрировали это всем и каждому, когда появившиеся в греческом небе в огромном количестве немецкие самолеты с эмблемой легиона «Кондор» принялись буквально стирать в порошок позиции греческой армии. Это еще не означало официального вступления Германии в Греко-итальянскую войну, но наглядно продемонстрировало всем и каждому, насколько не стоит экономить на защите от вражеской авиации.
— Тут существует две главные причины, товарищ Сталин, — как и подобает хорошо подготовившемуся к уроку ученику, принялся «держать ответ у доски» Геркан. — Во-первых, снаряд для такого патрона выйдет тяжеловатым. Стрелять им сверху вниз или же в горизонтальной плоскости — более чем приемлемо. Потому и предлагали её ставить на самолеты, включая новейшие истребители. А вот стрелять вверх куда лучше втрое более легкой пулей, которая сможет достать самолет на высоте в полтора километра и даже чуть выше, тогда как 23-мм снаряд и до километра не дотянется. Во-вторых же, наша сегодняшняя потребность в подобных зенитных средствах и патронах к ним такова, что для создания необходимого количества снарядов потребуется свыше 5000 тонн взрывчатки типа гексоген, ибо менее мощная окажется вовсе неэффективной в столь малом количестве, что помещается внутрь такого снаряда. А это, если верить доступным мне статистическим данным, всё что сможет произвести СССР в течение 5 лет. Вот и выходит, что ежели мы крепко возьмемся за усиление своего армейского ПВО именно пушками, то, и авиация, и ряд других родов войск, останутся вовсе без боеприпасов.
— Логичное замечание, — наконец оставив плечо Шахурина в покое, Сталин достал из появившейся в его руке пачки папиросу и принялся раскуривать её, всё так же продолжая стоять за обтекающими потом спинами «чиновниками» авиационной промышленности. — И товарищ Дегтярёв с товарищем Шпагиным умеют создавать достойное оружие. Это нам хорошо известно. Так почему же товарищи из наркомата авиационной промышленности, товарищи из наркомата вооружения и товарищи из ГАУ не желают видеть новое творение этих двух замечательных конструкторов на вооружении нашей армии, авиации и флота? А? — закончив прикуривать, испытующе воззрился он на Геркана.
— Не могу утверждать с полной уверенностью. Но полагаю, что товарищи очень сильно ратуют за авиацию и потому опасаются потерять часть производственных мощностей авиационного вооружения. Ведь, пока на заводах изготавливают пушки и пулеметы уместные лишь на самолетах, ни у кого из них не будет болеть голова по поводу выполнения авиационного плана. — С трудом сдержавшись от пожатия плечами или же разведения руками, выдал своё предположение Александр. — В случае же разворачивания производства универсальных пулеметов и пушек, одинаково годных всем, не менее половины подобной продукции непременно начнут забирать себе сухопутные войска и флот. Стало быть, начнет трещать по швам план по сдаче самолетов и кто-то в этом будет виноват. А быть виноватым не желает никто.
— Как и вы, товарищ Геркан, не желаете быть виноватым в срыве плана обеспечения войск самоходными установками ПВО. Верно? — хитро улыбнулся в усы Сталин, как бы разгадавший иезуитский план «танкиста». Хотя для знающих людей там и так всё плавало на поверхности.
— Как и я не желаю, товарищ Сталин, — повинно склонил голову «раскрытый краском». — Потому и предлагаю подобный компромисс, который окажется, пусть не самым выгодным для всех, но позволит решить имеющиеся проблемы, как с острой нехваткой зенитного прикрытия сухопутных войск, так и описанной мною слабости нынешнего авиационного вооружения.