— А уж я как рад! Словами не описать! — усмехнулся в ответ Александр. — Но, можно сказать, прошел по самому краешку тогда. И больше влезать в нечто подобное, не имею ни малейшего желания, — добавил он чистую правду, даже передернув плечами для наглядности, поскольку в последнее время окончательно осознал, что хочет лишь одного — покоя и тихого семейного счастья. Чего прежде был практически лишен из-за постоянно довлевшего над ним страха, то начала мировой войны, то ареста, то предательства, то «монаршего гнева», то еще чего. Что тут скажешь? В непростое время выдалось ему служить родине. — Всё! Считайте, что отныне для меня существует сугубо конструкторская работа. Вот победим в войне, и попрошусь со службы на гражданку. Чай не станут в армии удерживать. Как вы полагаете, отпустят? — Даже разговаривая с этим человеком, которому он открылся чуть больше, чем кому бы то ни было ещё, Геркан не смел подать ни единого намека на своё скорое исчезновение с концами. Потому и взялся рассуждать о планах на будущее. Так сказать, и чтобы время скоротать в беседе, и чтобы подозрений меньше было на его счёт, когда начнётся расследование его пропажи.
— Полагаю, что отпустят, — утвердительно кивнул Поликарпов, поправляя на шее щегольский шарф, что вместе с остальным цивильным одеянием придавал его образу этакий легкий оттенок причастности к клубу европейских денди. — Война, будь она неладна, породит сонму молодых, но при этом богатых опытом героев, которым надо будет дать дорогу. Тем более, что на ваших будущих инженерно-конструкторских изысканиях переход в разряд гражданских специалистов вряд ли как-то сильно скажется. Чай имя с репутацией никуда не денутся. А всевозможного начальства, скорее всего, даже станет меньше. Вон, тот же Яковлев у нас в авиационном наркомате просто стонет. Буквально разрывается между чиновничьими делами и управлением своим КБ. А ведь они уже близки к запуску в полет своего реактивного первенца, — сильно понизив голос, поведал очень интересную информацию авиаконструктор. — Может даже уже запустили тот в небо!
— О как! — совершенно непритворно удивился Геркан. — Быстро они, однако! Действительно быстро! Неужели, уже имели какие-то прежние наработки? — задал он вопрос, однако, не дождавшись какого-либо ответа от собеседника, смутно припомнил о существовании в измененном им будущем пары малосерийных реактивных самолетов, что быстро перешли в разряд учебно-боевых или же вовсе учебных. — Хотя нет! Скорее применили существующий планер Як-3, встроив в него реактивный двигатель. Иначе не поспели бы! Так?
— Всё-то вы знаете, — даже слегка обиделся Поликарпов, поскольку у него буквально из рук украли возможность порадовать некогда сильно помогшего ему человека столь важной новостью. — Хотя, о чём это я говорю. Конечно, знаете! — бросив взгляд в небо, трижды перекрестился Николай Николаевич к немалому удивлению провожавших его англичан, что, хоть и держались в стороне, но ушами разве что не двигали, словно какими-то установками звукоуловителей.
— Бросьте вы, не всё. Далеко не всё, — покачал головой, грустно усмехнувшийся Александр. — Ведь всё знать человеку попросту невозможно.
— Но вы стараетесь? — понимающе хмыкнув, тонко пошутил «король истребителей», якобы намекая на не совсем человеческое сознание своего собеседника, который ведал о том, что не должно быть ведомо человеку.
— Стараться надо всегда! — тут же поддержал шутку юмора Геркан, после чего оба синхронно рассмеялись. — Но, да отложим этот, несомненно, интересный разговор на чуть более позднее время. Когда количество лишних ушей вокруг сократится до нуля. А то оглянуться не успеем, как на наш счёт начнут строчить многочисленные отчеты — одни и не менее многочисленные кляузы — другие, — кинул он взгляд сперва на британцев, а после на советских товарищей из посольства, что провожали их в Штаты. — Лучше поведайте мне, как вас занесло на Туманный Альбион. Неужто, как и меня, отправили отбирать технику для приобретения?
— В том числе, — не стал скрывать сего факта Поликарпов, прекрасно поняв со слов собеседника, что тот занимался тем же самым, но только относительно к танкам. — Эх, знали бы вы, Александр Морициевич, какой откровенный хлам нам поначалу желали всучить! Видать считали, что у нас совсем всё плохо с авиацией.
— Да уж могу себе представить! — кратко хохотнул Геркан. — Меня дня три убеждали взять всё, что есть на складах! И вы знаете что? — хитро посмотрев в глаза старого знакомого, он рассмеялся, — Убедили, черти языкастые! Прости меня, господи!
— Даже так? — откровенно удивился подобному ответу соратника такой же точно уполномоченный ГКО, но только по закупке и ленд-лизу авиационных средств.
— Да. Смогли-таки доказать, что лучше синица в руках, чем дятел в жо… кхм, чем журавль в небе, — поправился Александр поймав на себе укоряющий взгляд ну очень интеллигентного собеседника. Что тут можно было сказать? Человек старого воспитания не приял даже небольшого сквернословия. — От совсем уж мусора, вроде авиадесантных Тетрархов с картонной броней или совершенно устаревших Матильд, я всё же отбился. Не говоря уже о чём-то ещё более древнем. А вот своё согласие на поставку остального дал. Правда, в обязательном порядке указав, что, кому, куда и сколько следовало бы распределить по моему скромному мнению. Ведь против тех же итальянцев даже наши устаревшие Т-34 пошли бы за супероружие. Да и против японцев тоже. Отчего и танки, которые бросать против немцев практически бесполезно, на второстепенных фронтах пойдут на ура, заодно высвобождая оттуда нашу, куда лучшую, отечественную технику для применения на основных направлениях.
— Уж простите, не разбираюсь в ваших стальных монстрах и потому не могу судить, насколько слабыми и устаревшими являлись танки, от которых вы наотрез отказались, — повинился в своей некомпетентности в бронетанковых вопросах Поликарпов. — Соответственно, не могу рассуждать о том, как они соотносятся с истребителями типа Хоукер Харрикейн, от навязывания которых вынужден был отбиваться я. Но, должен сказать, таковые самолеты даже против финнов и японцев я бы не желал бросать в бой, исключительно заботясь о судьбе наших летчиков.
— Что? Харрикейн? Как же! Знаю такую машину! Неужто, англичане до сих пор производят этих летающих динозавров? Им ведь уже лет десять, наверное, стукнуло! — для времен, когда самолет устаревал всего за 2–3 года своего существования, а то и вовсе быстрее, названный танкистом срок действительно являлся аховым. Отчего его удивление и слова не были приняты авиаконструктором, как нечто неприемлемое.
— Вы почти угадали. Разрабатывать начали как раз десять лет назад. А прекратили производство только в этом году, — подтвердил почти на 100% верную догадку собеседника Николай Николаевич. — Он ведь был спроектирован цельнодеревянным, отчего испытывающие катастрофическую нехватку алюминия англичане и были вынуждены продолжать его сборку даже после появления у них куда более достойных отечественных моделей истребителей. Но после того как новейшие американские машины пошли к ним действительно полноводной рекой, все Харрикейны определили в резерв, где они ныне и гниют.
— А брать не стали, потому что не ленд-лиз? Да? — высказал наиболее логичное предположение Александр, поскольку при нужде даже такие машины всё еще виделось возможным применять по прямому назначению против тех же финнов или в полках ПВО.
— Именно! — подтвердил догадку соратника Поликарпов. — Бесплатно я бы их, конечно, принял. Сами ведь, небось, в курсе, что у нас осенью кое-где на фронтах даже И-16 временно в истребительные полки возвращали, лишь бы было на чём летать. А он с Харрикейном являлся машиной одного поколения. Но в долгосрочной перспективе и за такие деньги, сколько британцы за них просят, нет, нам такие самолеты точно не нужны. Пусть кому другому спихивают — тем же полякам, французам или же арабам каким с голландцами всякими.
— Понятно. Это брать не стали. А что стали? — покивав в ответ на слова авиаконструктора, уточнил немаловажный момент Геркан. — Не то, что ему было действительно важно знать, какие именно крылатые машины получит СССР, поскольку самого себя уже не видел возвращающимся на родину из данной командировки, просто стало любопытно, смогли ли выжать из британцев секреты реактивной авиации вместе с рядом «живых образцов» этой самой авиации. Так сказать, желал увидеть вишенку на «авиационном торте» собранном и испеченном не без его посильного участия.
— Дал своё добро на закупку из имеющегося резерва 300 истребителей Спитфайр для наших полков ПВО. Эти машины вышли у англичан действительно удачными. И оборудованы всем необходимым оборудованием прямо на зависть, — чуть заметно взгрустнул Поликарпов, поскольку все новые отечественные машины ныне максимально упрощали в производстве, что отнюдь не шло тем на пользу. — И еще под тысячу неплохо было бы получить в будущем. О чём и отписался в Москву. Плюс забрал вообще всё, что оставалось от запаса американских P-39. Не знаю, почему британцы с американцами остались недовольны этим самолетом. Наши летчики, что успели повоевать на машинах из первой партии поставки, его вполне хвалили. Хотя, возможно, всё дело в том, что тут, на западе, бои идут на больших высотах, где ходят тяжелые бомбардировщики, и где Р-39 едва телепается, а у нас в основном на малых и средних, где уже предпочитаемые местными пилотами Р-40 и Р-51 откровенно хромают на обе ноги, как признавались сами англичане.
— Но последние мы тоже возьмем? Так? — заговорщически подмигнув, поинтересовался планами знакомца Александр. — Для того и летите в США?
— А как же! Конечно, возьмем! Если дадут, — внес немаловажное уточнение Николай Николаевич, поскольку далеко не всё и далеко не всем американцы соглашались поставлять даже за большие деньги, не говоря уже о ленд-лизе. Те же тяжелые двухмоторные истребители Р-38 США не продавали никому. Разве что давали пару штук на пробу, но не более того. Типа самим было мало, хотя произвели их под 10 тысяч штук. Впрочем, как не продавали и тяжелые бомбардировщики В-29, что уже в товарных количествах на