– Фуу!! Ты потный, отпусти! – засмеялась я, но в противовес словам сама тесно к нему прильнула.
Когда он опустил меня на землю, продолжая придерживать за талию, разжимать объятия не хотелось.
– Сегодня все в силе? – тихо спросил он, делая вид, что поправляет мне волосы, хотя это было лишним: никто и так не обращал на нас внимания. По крайней мере так я думала, пока брат не кивнул с лёгким поклоном кому-то поверх моей головы. Обернувшись, я с удивлением увидела в верхнем ряду трибун Бланку. Простой кивок вызвал на её лице глупую улыбку и румянец, который я разглядела даже с такого расстояния, даже при таком освещении.
Внутри всколыхнулось что-то тёмное, неприятно царапнув. Я с подозрением уставилась на Людо:
– Что это было?
– Где было что? – беззаботно переспросил он и принялся обтираться холстиной.
Я, вконец разозлившись, отняла у него тряпку.
– Не прикидывайся. Почему Бланка растеклась в лужу от одного твоего кивка? Почему ты ей вообще кивнул?!
Людо привалился к бортику и прищурился:
– Ревнуешь?
Я на миг прикрыла глаза, процедив:
– Похоже, ты стоял за красотой, когда Праматерь раздавала мозги! Хочешь своими руками всё разрушить?
Раньше за такие слова мне бы крепко досталось, а тут он даже не рассердился. Хотя мог бы сказать что-нибудь в духе: «Зато ты в ту очередь не поспела». Но я знала, что Людо никогда такого не скажет.
Он ухмыльнулся как-то многозначительно, будто знал то, чего не знала я, и это выводило из себя. У него вообще настроение улучшилось после отъезда Тесия.
– Я серьёзно, Людо, не трогай Бланку.
– О ком из нас троих ты сейчас печёшься?
– Я пекусь о деле, которое ты загубишь, если не начнёшь думать головой. «Быть незаметными» – это тебе о чем-то говорит?
Мимо прошествовали солдаты из гарнизона, и мы умолкли. Подождав, пока они скроются, я сказала как можно спокойнее:
– Больше не хочу возвращаться к этому разговору и не хочу видеть тебя рядом с ней.
Он дёрнул подбородком.
– Не хоти дальше.
Продолжение спора лишь распаляло в нём дух противоречия, поэтому я резко вернулась к первоначальной теме:
– К вечеру всё будет готово?
– Да.
– Тогда встретимся вечером.
Отвернулась и быстро направилась к выходу.
– Лора!
Замедлив шаг, я повернула голову.
– Эту тренировку я посвятил тебе.
Я ничего не ответила и продолжила путь, чувствуя, как губы разъезжаются в той самой глупой улыбке, за которую я совсем недавно презирала Бланку.
Орава мальчишек с возбуждёнными криками гоняла по двору набитый отрубями мяч. Людо какое-то время понаблюдал, выискивая самого шустрого, и когда тот кинулся за снарядом, подставил подножку. Не дав ему навернуться о землю, поймал на лету за шкирку и прижал к стене конюшни.
– За что-о-о? – заныл пацанёнок. – Я ж ничё не сделал!
– Вот именно, а надо, чтоб сделал. Слушай сюда.
Изложив, что требуется от мальца, Людо ещё раз хорошенько его тряхнул, чтоб информация уложилась.
– Усёк? Чтоб одна нога здесь, другая там.
В карих глазах зажглось сперва недоумение, а следом – азарт дельца.
– А что мне за это будет?
– Рёбра у тя целые будут, – ласково пообещал Людо и вломил ему затрещину. – Всё, пошёл!
Мелкий пробежал по инерции несколько шагов, обиженно потирая затылок.
– Эй, ты ж обещал!
– Рёбра! – напомнил Людо, и тот сиганул исполнять поручение.
Служанку я выбрала самую невзрачную, из тех, о ком потом можно вспомнить, что на лице у неё были нос, рот и глаза. И то без особой уверенности. Остановила её под предлогом того, что в светильнике закончилось масло.
– Сейчас принесу, миледи.
– Стой, что это у тебя?
– Где, миледи? – Я потянулась к её волосам, но тут же отдёрнула руку.
– Нет, показалось.
Девушка ойкнула и потёрла висок.
– Ну… тогда я, с вашего позволения, пойду за маслом?
– Не нужно, я вспомнила, что его ещё утром долили, – бросила я, отворачиваясь, и поспешила в свою комнату, сжимая между большим и указательным пальцами добычу.
Волосков при ближайшем рассмотрении оказалось три. Два я аккуратно завернула в платок и спрятала на будущее, а третий приготовила на сейчас. Следующим шагом приступила к переодеванию. Скинула платье, облачилась в котту из небелёного льна с потрёпанным подолом, надела на голову каль, завязав тесёмки бантиком под подбородком, и заменила туфли на паттены[47] на толстой деревянной подошве. Старые мозоли поприветствовали знакомую обувь. Посмотревшись в щербатый бронзовый диск, с удовлетворением оправила наряд служанки. Его я стащила из сушилки ещё два дня назад вместе с простынёй и бельевой корзиной, в которую всё это и засунула.
Теперь последняя часть: я проглотила волос, запив водой для умывания, и тут же схватилась за стену, чувствуя знакомое жжение, растекающееся от груди. Под зажмуренными веками начали взрываться калейдоскопы огненных кругов, высвечивая сеточку прожилок. Когда всё закончилось, и комната перестала ходить ходуном, я заправила обратно под шапочку выбившуюся прядь цвета золы, прополоскала пересохший рот и, подхватив корзину, выскользнула наружу.
Разношенные башмаки хлопали по пяткам, подгоняя, грубая ткань платья натирала. Как быстро, оказывается, привыкаешь к хорошим нарядам – гораздо быстрее, чем отвыкаешь. Встречные служанки не поднимали глаз от пола, все прочие обитатели замка смотрели сквозь меня. Я, как по волшебству, превратилась в настоящую невидимку. Маскарад прошёл окончательную проверку, когда Людо меня не заметил. Просто продолжил изучать коридор поверх моего плеча, высматривая… кого? Лору?
– Кого-то ждёте, господин?
– Иди куда шла, – отмахнулся он, даже не взглянув.
– А вы туда со мной пойдёте, господин?
До него наконец дошло. Брат опустил глаза, проморгался, излечивая меня от невидимости, и оценивающе прищурился.
– Хороший выбор. Ты ужасна.
– Старалась. Ладно, начнём, не хочу потом полночи мучиться от отдачи.
Мы спрятались в нишу, и Людо раскрыл попискивающий мешок. Я заглянула внутрь.
– Давно скормил?
– Только что.
– Отлично. – Я спрятала мешок на дне корзины под простынями, пытаясь представить, как Людо их отлавливал.
Мы договорились, что в случае опасности он подаст сигнал, разбив настенный светильник. То есть если Бодуэн вздумает вернуться в башню пораньше. Однако я была уверена, что это не пригодится: при благоприятном раскладе на всё про всё у меня уйдёт не больше времени, чем на приготовление мучной болтушки.
Перед поворотом, за которым ждал охраняющий мужскую половину стражник, Людо остановил меня за локоть.
– В случае чего, всё бросай и выметайся оттуда.
– Успокойся, я обычная служанка, которая идёт менять белье, – шепнула я и захныкала уже другим тоном. – Пропустите, господин. Негоже девушек задерживать, у меня полно работы.
Он криво усмехнулся, чиркнул меня большим пальцем по подбородку.
– Удачи.
И попятился, спрятавшись в начале коридора. А я глубоко вдохнула, вышла из-за поворота и засеменила по проходу в сторону стражника, не отрывая глаз от пола по примеру остальной челяди. Но стоило попытаться прошмыгнуть мимо, впереди выросла широченная и, судя по торчащим из горловины пучкам, волосатая грудь.
– Куда спешишь, Гвельфа? – пробасил громила, обдав меня густым чесночным духом. – Уж не меня ли ищешь?
– Велено простыни поменять, – выпалила я, тряхнув корзиной, и хотела обогнуть стражника, но могучая рука обвилась вокруг плеч. Вторая в этот момент прокладывала путь к груди в обход корзины.
– Простыни? Мы же с тобой и без них всегда управлялись, а? – жарко зашептал он мне в ухо, увлекая в сторону ниши и попутно пытаясь ущипнуть за плоский зад, но пальцы нашарили лишь складку туники. – Ну, чего ломаешься, обиделась из-за прошлого раза, что ли? Мы же быстренько.
Быстренько?!
– Отпусти! – задыхалась я, отталкивая руки и пытаясь не выронить корзину, но тут в поле зрения показался кто-то из лордов, и громила сам меня выпустил, подхватив с пола алебарду.
Я отскочила подальше, поправляя сбившийся каль:
– А вот и обиделась, мужлан! Хочу в следующий раз на простынях и чтоб подарки, как всем нормальным девушкам!
Он вытаращился, а я вздёрнула подбородок и уже собралась отвернуться, как вдруг из корзины донёсся писк. Брови стражника поползли вверх. Не дав ему опомниться, я визгливо захихикала, имитируя недавний звук.
– Пошутила я, дурачок!
И поспешила прочь.
Больше препятствий на пути не попалось, и вскоре серпантин ступеней уже вёл меня в башню от одного освещённого участка к другому. Все внешние звуки смолкли, осталась только дробь деревянных подошв и моего сердца. Вытянутая тень бежала рядом, ломаясь о неровности кладки, рассеиваясь в пламени светильников и вновь возникая. На поворотах корзина чиркала о стену, заставляя всё внутри сжиматься.
На верхней площадке я остановилась, переводя дыхание, опустила ношу на пол и приложила ухо к двери: ни единого шороха по другую сторону. Тогда я осторожно приоткрыла створку и вытянула шею. На шкапу на том же месте, что и в прошлый раз, сидела нахохлившаяся тень. Два жёлтых глаза хищно блеснули. Отступив обратно, я достала зарытый под простынёй мешок и нашарила в его недрах два шерстяных комка. Ухватив того, что покрупнее, за голый хвост, вытащила наружу.
– Так, сперва ты, только чур не кусаться.
Одурманенный крыс и не пытался. Через мгновение к нему на полу присоединился товарищ. Но если первый зверёк ещё вяло шевелился, то второй уже тоненько похрапывал, налопавшись сонных трав, добытых мной в запретной части сада под личиной помощницы лекаря, и на щелчок ногтем никак не отреагировал.
– Значит, отдуваться за двоих тебе, – сообщила я первому и хлопнула по мохнатому заду.
Крыс неохотно засеменил вперёд, то и дело останавливаясь, почёсываясь и зевая. Я топнула, поторапливая его. Смертник был на середине комнаты, когда упавшая со шкапа тень накрыла его с мягким шелестом в процессе очередного зевка. Крысиное ругательство, угрожающий клёкот, возня, и полубессознательная жертва затрепыхалась в клюве Кирка.