– Вы так не любите людей?
Он покрутил браслет и улыбнулся своим мыслям.
– Зависит от людей.
Тут моё внимание привлёк очередной метнувшийся в кусты зверёк. Бодуэн это заметил.
– Отогнать их?
– Не нужно, они мне не мешают.
Он кивнул, продолжая путь.
– Вы знали, что замок заложен моим первым предком, Конрадом Четырёхпалым, на месте схватки с племенем йоуменов?
– Про это в общих чертах все знают, Ваше Высочество, – осторожно ответила я.
Впереди показался каменный мостик. Под ним тихо плескалась вода, запечатанная сердцевидными пластинами кувшинок с бело-жёлтыми, похожими на выеденное яйцо, цветками. Бодуэн сделал по нему несколько шагов, обернулся, заметив мою заминку, и протянул руку.
– Спасибо, я справлюсь.
Он не стал настаивать, просто продолжил путь, а я подобрала подол, сцепила зубы и осторожно двинулась за ним, держась за низкий полуразрушенный бортик. На той стороне за кустами раскинулась небольшая поляна.
– Это произошло здесь, – продолжил Бодуэн как ни в чем не бывало, когда я его нагнала. – Двенадцать веков назад окружающая нас местность была безводной. Когда йоумены спустились в долину, при Конраде оказалась лишь его верная гончая, Сайара, а их отряд насчитывал не меньше сотни воинов…
Ну разумеется. На меньшее легенды не согласны.
– …Мой предок понял, что ему не уйти живым, и воткнул меч в землю, дабы вознести на перекрестье последнюю молитву Праматери. – В кустах неподалёку от нас замерла косуля, блестя бархатистым глазом и словно прислушиваясь к рассказу. Бодуэн вышел на середину поляны, смотрясь до странного гармонично в этом уголке дикой природы в своём длинном одеянии и с похожими на мех волосами, и провёл прутом по земле. – Но по счастливой случайности именно под ним проходила лей-линия, и когда он всадил оружие в землю, оттуда начал бить источник чистейшей воды. Она буквально смела вражий отряд, а тех, кто не утонул, растерзали звери, привлечённые новообретённым даром Конрада от разбуженного Покровителя. В тот вечер закат над долиной увидели лишь Конрад да Сайара. Под алыми небесами вода тоже казалась алой, а на вкус и по сей день остаётся солёной из-за пролитой тогда крови, поэтому непригодна для питья. Она била из-под земли до тех пор, пока вокруг не образовалось озеро.
– Хидрос? – небрежно спросила я, на деле слушавшая очень внимательно.
Бодуэн кивнул.
– Да. А вот оттуда, по легенде, и бил источник. – Он указал на что-то вроде купели из грубо тёсанных глыб.
Я подошла ближе и заглянула в сухой зев. Внутри копошились жучки.
– Здесь нет никакой воды.
– Её с тех пор и не было. – Регент встал напротив и опёрся руками о края чаши. – Это место огородили уже гораздо позже.
– И какова мораль этой легенды, Ваше Высочество?
Он пристально посмотрел на меня поверх купели.
– Суть легенд не в морали, миледи. Напротив, редкая из них обходится без рек крови, и чем они полноводнее, тем дольше легенду помнят. А что в этом морального?
– И много памятных легенд создали вы? – не удержалась я и тут же прикусила язык.
Бодуэн холодно улыбнулся.
– До славного предка мне далеко.
Я отвела глаза и подцепила листиком жука. Он повисел на краю и упал обратно, барахтаясь на спинке.
– Вы так и не сказали, в чём цель легенд.
– Развлекать, а ещё подпитывать гордость тех, чьи предки там фигурируют, – усмехнулся регент, побарабанив пальцами по камню.
Браслет из заплетённой в косичку лески блеснул в лучах догорающего солнца. Прекрасно помню это украшение. Надо же, Бодуэн до сих пор его носит… Почему-то незначительные детали запоминаются. Ты можешь с годами забыть лицо самого близкого человека, но будешь в мельчайших подробностях помнить вышивку на его платье.
– У меня получилось? – спросил Бодуэн, откинув голову и с прищуром глядя на меня.
– Что получилось, Ваше Высочество?
– Развлечь вас.
– Более чем. А сейчас, с вашего позволения, я хотела бы вернуться. Уже поздно, и брат будет за меня волноваться.
– С чего бы? Ему ведь скажут, что вы со мной.
Вот именно.
Я снова посмотрела на руки с длинными сильными пальцами и вдруг вспомнила, как они стискивали зад Мод. А ведь достаточно сказать несколько слов, и он сломает мне шею прямо здесь, в этом редко посещаемом уголке сада. Впрочем, зачем ему мараться – позовёт своих маленьких друзей.
– Я пошутил, идёмте. Иначе Тесий заподозрит меня в намерении увести его даму, – легкомысленно заявил Бодуэн, прежде чем я нашлась с ответом.
Мы двинулись в обратный путь, но не успели пройти и двадцати шагов, как он резко вытянул руку, останавливая меня.
– Что вы…
– Тсс, смотрите!
Я проследила направление и заметила на земле какой-то рыжий мех. Приглядевшись, различила лежащего на спине зверька навроде лисицы, только уши-раковины крупнее, с чёрной бахромой по краям, мордочка острее, а конечности с короткими пальчиками.
– Кто это? Лиса?
– Нет, вульпис. Крайне редкий экземпляр, даже мне за всю жизнь повстречался лишь однажды. – Бодуэн усмехнулся чему-то себе под нос.
Закрытые глаза, неподвижная поза со страдальчески вытянутыми окоченевшими лапками, вывалившийся набок язык и бурые пятна на меху говорили сами за себя.
– Он мёртв?
– Не больше, чем мы с вами, но хочет, чтобы все так думали. Он охотится, не спугните. – Бодуэн встал у меня за спиной, положил руки на плечи и, наклонившись к уху, зашептал: – Сперва он выбирает место, где бы поживиться, затем обмазывается красной глиной, которую издали можно принять за кровь, и замирает, почти не дышит, чтобы все решили, что он умер. – Прядь у виска шевельнулась от последнего слова.
Тяжёлые ладони буквально пригвоздили меня к земле, обездвижив. Я не заметила, как сама задержала дыхание, наблюдая за вульписом и слушая шелестящий голос, от которого приподнялись волоски на шее. Спина горела жгучими мурашками, невыносимо хотелось передёрнуть лопатками.
– Но он вовсе не умер, – продолжил рассказчик, – а лишь затаился до подходящего момента, и может лежать так о-о-очень долго, выжидая часами, даже сутками, если потребуется, но такого обычно не требуется, добыча не заставляет себя ждать.
Как по волшебству, качнулась ветка, и с ближайшего деревца на землю спланировал падальщик, приземлившись в паре шагов от лжемертвеца.
– И вот появляется первый смельчак, – усмехнулся Бодуэн, обдав шею горячим дыханием.
Мысли то метались мошкарой, то текли клейкой патокой. Он не должен стоять так близко, не должен слышать, как колотится моё сердце и учащается дыхание! Мышцы шеи и плеч окаменели от напряжения, но я не могла заставить себя пошевелиться, чтобы сбросить обжигающие ладони, от которых растекался тревожащий жар, переходящий в озноб.
– Он недоверчив, – мужская рука скользнула наверх, задев кончиками пальцев скулу, и аккуратно заправила мне за ухо прядь, – жизнь научила его не доверять никому и ничему, в особенности своим глазам. Поэтому он не торопится приближаться, хочет сперва проверить. – Птица с чёрными лоснящимися перьями, повертевшись вокруг зверька, подскочила, ударила его длинным загнутым книзу клювом и снова отпрыгнула на безопасное расстояние. – Но вульпис прекрасно знает правила игры, поэтому позволяет добыче это сделать. Один раз, второй, даже третий… – Я чувствовала взгляд Бодуэна, но сама смотрела только вперёд широко распахнутыми глазами, не позволяя себе даже моргать. Птица снова цапнула зверька, однако на сей раз уже не отскочила. – Бодуэн легонько сжал моё плечо, погладив большим пальцем основание шеи. – Постепенно она убеждается, что враг действительно повержен. И когда окончательно успокаивается и собирается приступить к пиру… – Падальщик щёлкнул клювом и потянул рыжий мех…
Тут доселе мёртвый зверёк одним молниеносным движением извернулся и с хрустом вгрызся в птицу, прижав лапой трепыхающееся крыло.
– Добыча и охотник меняются местами, – закончил Бодуэн, убрал ладони и отступил на шаг.
Но я осталась стоять неподвижно, с бешено бьющимся сердцем, не в силах оторваться от разворачивающейся на краю поляны маленькой трагедии, свидетелями которой были лишь мы двое да это бездонное небо над головой. Шуршала трава, щёлкали зубы, хрустели кости и перья. Казалось, это в меня сейчас вонзаются острые клыки, и из меня выдирают куски плоти вместе с отчаянным криком. Птица попалась на редкость сильная, раз или два ей почти удалось сбросить хищника. Но только почти. Последний рывок, и жертва перестала дёргаться.
Лишь тогда вульпис выпустил добычу, деловито встряхнулся, разметав присохшие к шерсти куски глины, и неторопливо приступил к ужину.
Я наконец повернулась к Бодуэну. Серые глаза мерцали в сгущающихся сумерках.
– Есть в этой схватке нечто завораживающее, не правда ли? – произнёс он хрипло резонирующим голосом, словно и у него в горле пересохло.
Возня мгновенно прекратилась. Вульпис замер, заметив нас. По-кошачьи сверкнул огромными зелёными глазищами, пригнулся к земле, угрожающе рыча, и начал отступать к кустам, подгребая за собой когтями добычу, которую жаль было бросать.
– Подзовите его, – дерзко велела я. – Хочу рассмотреть вблизи.
– Не боитесь? – Стальная радужка вспыхнула, раскалившись добела, и вульпис застыл на месте.
Я растянула губы в улыбке.
– Брат говорит, хищникам нельзя показывать страх.
– Равно как и дразнить их, – медленно улыбнулся Бодуэн в ответ.
Ненавидь я его чуть меньше, померла бы от ужаса: вид у него сейчас был поистине пугающий. Сумерки наполовину скрадывали рослую фигуру, на лицо падала тень от дерева, зато глаза мерцали жуткими бельмами, как у слепой нежити. Но два таких сильных чувства во мне не помещались, и первое победило, кровь бурлила.
Я отвернулась к вульпису. Зверёк был уже на полдороге, временами с сожалением оглядываясь на такими трудами захваченную добычу, но продолжал шажок за шажком приближаться ко мне, одновременно взрывая лапами землю, словно его волокли за шкирку. Под конец полз уже на брюхе, прижав уши и мучительно жмурясь.