Я села на кровать, с умилением наблюдая, как он смачно расправляется с сырым мясом.
– Как же мы тебя назовём? – задумчиво произнесла я. Перед глазами встала звучная расправа над птицей. – Как насчёт Хруст?
Зверёк оторвал голову от миски и сделал движение, которое можно было расценить, как пожимание плечами: мол, Хруст, так Хруст.
– Отлично, значит с этим определились.
Мясо он съел до последнего кусочка, даже кровяной сироп со дна вылакал и облизал миску, а вот ветчине и перепёлке уделил один-два небрежных укуса. Сунул мордочку в молоко и возмущённо фыркнул, оросив усы жемчужным бисером.
– Ну, это ты зря, молоко полезно. Так по крайней мере моя кормилица говорила. А вот что нам точно надо сделать, так это помыться, – объявила я и оглядела своё платье. – Причём нам обоим. По мне будто стая лис пробежалась.
Что такое «мыться» Хруста интересовало ровно до того момента, как я наполнила таз водой и попыталась его туда поместить. Впервые зверёк проявил непокорность и отчаянно сопротивлялся, по-обезьяньи цеплялся всеми четырьмя лапами за мою руку, щёлкал зубами, правда, не кусал, но в итоге шлёпнулся в воду, выплеснув на меня половину. Мокрая шерсть облепила его, сразу уменьшив вдвое, обозначив тощие рёбра и убавив солидности, усы поникли. Только сытый живот торчал. Я, не удержавшись, расхохоталась, за что получила грустный, полный упрёка взгляд.
Мир был снова восстановлен во время вытирания полотенцем – вульпис сам подставлял шею и живот, капризно вытягивал лапы, намекая на халтуру с моей стороны. Просушенный мех вернул ему прежние объёмы, даже слегка прибавил. А шкурка и правда восхитительная: мягкая, искристая, переливчатая. С такой грелкой никакие холода по ночам не страшны.
Потом я наскоро привела себя в порядок остатками воды из кувшина, переоделась, проглотила перепёлку и ветчину, к которым питомец вдруг тоже воспылал интересом, требуя последний кусок, и отправилась на встречу с Людо. Хруста пришлось взять с собой – через пару шагов меня вернул умоляющий скрежет когтей по закрытой двери. С другой стороны, он привык к свободе, не держать же его постоянно взаперти, тогда как остальные звери спокойно разгуливают по замку. К тому же по меньшей мере у пяти фрейлин есть свои питомцы, дремлющие в рабочей комнате, пока хозяйки заняты рукоделием. Правда, допущены они туда именно за хорошее поведение.
Возня с вульписом немного отвлекла меня от сегодняшнего вечера, но по дороге к Людо было время подумать. Прогулка с Бодуэном сбивала с толку. В самом начале я опасалась, что он что-то подозревает, потом успокоилась во время беседы о Тесии, но затем снова насторожилась. Порой казалось, что мы говорим совсем не о том, что произносят губы, и за словами прячется иной, рискованный, смысл, однако в следующий миг какая-нибудь его пустячная фраза или замечание развеивали тревогу. Перебирая в памяти всё, сказанное мной и им, я не находила прямых отсылок к угрозе.
Только наблюдение за охотой вульписа вызывало сомнения. Мышцы на шее и плечах до сих пор болели, а при воспоминании о шёпоте над ухом спину окатывало мурашками, и пальцы ног немели. Были ли осязаемая опасность и сгустившееся в воздухе напряжение лишь плодом моего воображения, следствием болезненного обострения чувств, или действительно существовали? Чушь! Имейся у Бодуэна хоть малейшее подозрение, кто я, стал бы он церемониться?
Лёгкий укус за лодыжку оторвал меня от размышлений. Я опустила глаза:
– Ты прав, нужно просто проявлять осторожность, как обычно, и самой не подставиться по глупости. Кстати, должна тебя предупредить насчёт Людо. Ему… мм понадобится время, чтобы смири… привыкнуть к тебе. Но постепенно, уверена, вы найдёте общий язык. – Даже бахрома на ушах выразила наивное удивление, что такое существо может не очаровать кого-то с первого взгляда. У меня вырвался вздох: ещё хуже, чем ребёнку врать. – Зато Артуру ты точно понравишься! – уверенно добавила я. – Готовься позировать. Как раз пригодится твоё умение надолго застывать.
Тогда я не знала, что Людо так и не смирится.
Брата я нашла в одной из надворных построек для инструмента, где мы договорились встретиться. Он открыл на условный стук, быстро втянул меня внутрь и снова опустил засов.
– Наконец-то! Почему тебя не было за ужином? Чего регент от тебя хотел?
Значит, ему и правда уже рассказали о прогулке.
– Поговорить о лорде Авене.
Этого Людо не ожидал.
– О чём именно? – сузил он глаза.
– Бодуэн полагает меня чуть ли не невестой своего секретаря, – ядовито усмехнулась я, чувствуя, что именно такой тон его сейчас успокоит, и намеренно избегая называть Тесия по имени. – Я сумела убедить, что он ошибся.
Тактика сработала: желваки на скулах брата исчезли.
– И это всё, что ему было нужно?
– Кажется, да. Он просто провёл меня по саду, рассказал старую небылицу и отвёл обратно.
Грубо говоря, так всё и было.
– Он к тебе не приставал?
У меня что-то со слухом?
– Конечно, нет!
Мысль о том, что Бодуэн может ко мне приставать, казалась за гранью добра и зла. Как Людо вообще пришло такое в голову?
Руки на плечах – это ведь не приставание? Или оно и есть… Как вообще пристают? Но не спрашивать же у брата. С простыми женщинами всё просто: ущипнул за грудь, треснул по заднице – я таких знаков внимания ещё в деревне навидалась, а пару раз сама не избежала. Да и в замке служанок порой зажимали по углам – стоит только вспомнить Гвельфу и того громилу-стражника. Но как пристают и пристают ли вообще к благородным леди? За ними… нами принято «ухаживать».
– Чего так таращишься. Для него ты всего лишь обычная фрейлина. Ты бы на моём месте тоже спросила, если б слышала разговоры парней. Говорят, он поимел каждую курицу в этом курятнике.
– Какое счастье, что я не курица, – холодно заметила я.
– Ладно, не сердись, – взгляд Людо потеплел, скользнул вниз, привлечённый вознёй, и изумлённо застыл. – А это что ещё за тварь?
«Тварь» проворно обогнула меня, встала впереди, ощетинилась и зарычала на брата, скаля зубы и выпустив когти.
Я отпихнула Хруста назад ногой.
– Не обращай внимания. Это вульпис, он увязался за мной на прогулке, и прогнать не получилось.
Не признаваться же в собственной глупости!
– Нет проблем, сейчас прогоню! – Я выставила руку, удерживая брата, а ногой продолжала отталкивать за спину рвущегося в бой Хруста. Только этого не хватало. И так всю жизнь стою между Людо и Артуром, теперь ещё и этих двоих разнимать.
– Не надо, он безобидный. Регент сказал, что вульписы очень преданные.
Людо обжёг взглядом.
– Ах, регент сказал! Ну, это меняет дело. Тебе не приходила мысль, что он попросту приставил к тебе шпиона?
На миг я оторопела, но потом решительно тряхнула головой.
– Нет, говорю же: всё вышло случайно. Я сама…
– Что с рукой? – перебил Людо, схватил кисть и сдавил ранку, заставив меня поморщиться. – Это что, следы зубов?
Повреждённый участок выглядел неплохо, учитывая, что я не нанесла мази – только промыла. Никакой синевы, лишь небольшая припухлость вокруг. Может, слюна вульписа излечивает, как у кошек?
– Да, я испугалась, услышав возню в кустах – решила, что это крупный хищник, – и прикусила ладонь, чтобы не закричать.
Нелепое объяснение, состряпанное в спешке, но Людо, помолчав, отпустил руку.
– Твоя трусость поражает. Ладно, пусть его, скоро отвяжется.
Я никак не прокомментировала это замечание – сейчас не время выяснять отношения, – и набрала в грудь побольше воздуха.
– Не отвяжется. Я хочу оставить Хруста.
– Хруста? Хруста?! Ты уже и кличку ему дала! Ваалу, Лора, да что с тобой! – Людо стукнул по свисающей с потолка холстине, подняв облако пыли и песка, и принялся расхаживать туда-сюда, бросая на меня гневные взгляды.
– Не понимаю, почему ты так злишься! У многих здесь есть животные!
– Вот именно – здесь. Что дальше: вечерние сплетни с подружками и подарки на День инициации?
– Ты преувеличиваешь. – Я тоже уже была на грани, но сдерживалась из последних сил.
– Преувеличиваю? Взгляни на себя, на свои руки, во что превратилась! Теперь ещё и этот мешок с блохами приволокла…
– У Хруста нет блох, и что не так со мной и моими руками? – Голос, несмотря на все усилия, под конец скакнул, сорвавшись.
– Кожа, как сметана. Тебя теперь за руку не возьмёшь – выскальзывает. И сама раскоровела.
Я аж задохнулась. Кожа у меня и правда выправилась от ежедневных молочных ванночек, больше не напоминает зернистый пергамент и не вызывает желания спрятать ладони за спину, подальше от чужих глаз. И да, я поправилась на регулярной кормёжке, но ровно настолько, чтобы не греметь костями: теперь по крайней мере спать на животе не больно – тазовые кости не упираются в жёсткий матрас. И всё равно я одна из самых тощих фрейлин. Это всё мелкие несправедливые придирки!
– А тебе бы хотелось, чтобы я осталась грязной дикаркой! – в запальчивости выкрикнула я, запоздало осознав, что использовала то же слово, что и королева.
– Дикаркой ты мне больше нравилась!
– Ага, чтоб была такой же нелюдимой и озлобленной на весь мир, как ты!!
Повисла тягостная пауза.
Если б можно было, откусив себе язык, вернуть слова назад, я бы не задумываясь это сделала. Людо посмотрел так, что я почувствовала себя распоследней дрянью, молча вернулся к дальней стене, взял в руки пластину и продолжил обтёсывать её, возобновляя прерванное моим приходом занятие.
Меня мелко трясло. Я взяла вульписа на руки, вынесла за дверь и поставила на землю, прошептав:
– Подожди тут, малыш, хорошо? – Ответом был душераздирающий взгляд и жалобное поскуливание. – Нет-нет, это очень ответственная задача. Если кто-то приблизится, дашь сигнал. Вся надежда на тебя.
Вульпис оживился и принялся важно расхаживать перед дверью, высоко задирая лапы и с подозрительным прищуром поглядывая вокруг.
Я снова опустила засов и несмело подошла к Людо. Он даже не обернулся, сидя спиной.