– Но леди Лорелея не может ехать одна. Нужна другая дама для соблюдения приличий и чтобы помогать с младенцем.
– С каким ещё младенцем? – удивилась я.
Теперь уже все без исключения повернулись ко мне. Бодуэн хмыкнул.
– Я же сказал: нам понадобится женщина, которая будет везти ребёнка. Нужно удостовериться, что заклинание если и сработало, то не повредило ему. А если повредило, то снять порчу.
При этих словах Мората с горестным стенанием уткнулась в плечо мужа. Тот крепился, гладя её по голове, но тоже выглядел как в воду опущенным и растерянным, что особенно угнетает в таких здоровяках. Я в ужасе воззрилась на их сына, который положил конец краткой передышке и зашёлся в истошных воплях, от которых мои кости крошились, подгибая колени. Судя по гримасам на лицах, не только мои.
– Но я… не умею обращаться с младенцами, Ваше Высочество, никогда не имела с ними дела!
– Ерунда, у женщин это врождённое.
– Только не у меня! Я даже не знаю, каким концом его держать!
– Я уже имел случай убедиться в вашей храбрости и смекалке – качества, за которые вы и были выбраны среди десятков других жаждущих претенденток. Уверен, с концом вы скоро разберётесь.
Мората взвыла и бросилась к Бодуэну, схватив его за руку и с надеждой заглядывая в глаза.
– Дозвольте мне ехать, Ваше Высочество. Я не буду чинить помехи!
– Нет, – он мягко накрыл её руку своей, – ты нужна здесь, другим своим детям. Я лично клянусь тебе, что привезу младенца в целости. Ты мне веришь? – Вопрос задавал ей, а смотрел на меня.
– Да, Ваше Высочество, вестимо, верю, – пробормотала Мората со слезами в голосе и поцеловала его руку. – Акромя вас никому и не верю.
Я с трудом удержалась, чтобы не покривиться.
Бодуэн вновь опустил на неё взгляд, ободряюще улыбнулся и кивнул её мужу, чтобы забрал супружницу. Старший псарь шагнул вперёд и обнял Морату за плечи, грубовато буркнув:
– Прекрати лить воду, женщина. Его Высочество обещался, стало быть, сделает всё возможное.
– Покажи леди Лорелее, как держать младенца и как с ним обращаться, – велел ей Бодуэн, а сам отвернулся о чём-то посовещаться с остальными лордами.
Мората покорно приблизилась.
– Вот так, миледи, и придерживайте головку. Нет, вторую руку ложьте вот сюда, не бойтесь, пальцы можно сгинать.
Я застыла, напрягшись всем телом и расширенными глазами глядя на орущее создание у меня на руках. Почувствовав чужой запах, младенец на мгновение смолк, недоумённо уставился на меня зарёванными голубыми глазами и принялся голосить с утроенной силой. Крошечное сморщенное личико побагровело от натуги, маленькое тело извивалось червяком, пытаясь запрокинуть головку и взглянуть на мать.
Праматерь, дай мне сил…
– Сколько ехать до Камня, Ваше Высочество? – позвала я.
Бодуэн обернулся.
– Полдня пути.
Значит, полдня туда, какое-то время там и полдня обратно. Я мысленно застонала.
– Можно мой брат тоже поедет?
– Он умеет обращаться с грудными детьми?
– Нет, но…
– Тогда ему нечего там делать. Нам не нужен караван в пути. – Он снова отвернулся.
Подошедший Тесий сочувственно мне улыбнулся.
– У вас отлично получается, – деликатно заметил он.
– Отлично получается расстраивать младенцев?
– Скоро младенец к вам привыкнет.
– Вы это по собственному опыту знаете?
– Нет, но вы же женщина.
Я бросила на него свирепый взгляд и неуверенно качнула ребёнка. Кажется, они от этого успокаиваются?
Нет, не успокаиваются.
– Когда-нибудь крик у него закончится, и он заснёт, – вымученно улыбнулась я.
– У неё, – поправил, приблизившись, Бодуэн.
– Что?
– Это девочка, – невозмутимо сообщил он и одним движением развернул пелёнку.
Мы ещё не успели выехать, а голова у меня уже раскалывалась. Я ошиблась: запасы крика у маленькой воинственной Зои оказались поистине неисчерпаемыми, а сна ни в одном глазу, поэтому перед отъездом её напоили маковым настоем. Воцарившаяся тишина показалась мне чем-то полузабытым и непривычным.
Мората повязала на ножку дочери красную нить от кровотечений и прочих напастей и дала мне в дорогу бурдюк с козьим молоком и марлю.
– Просто смачивайте тряпочку и капайте ей в рот, когда запросит сись… грудь, стало быть, вашу.
Я с сомнением посмотрела на крошечный рот, в котором, как я уже знала, пробивалось два зуба. Попасть бы…
Ещё меня обеспечили запасными пелёнками, пёстрой погремушкой и научили изображать кукушку. Выслушав последние наставления молодой матери, я оглянулась по сторонам и придвинулась к ней:
– Скажи, а что это было? Ну, предмет, из-за которого ты к Его Высочеству за помощью обратилась.
– Про доску миледи изволит спрашивать проклятущую?
Я кивнула, и Мората промокнула глаза уголком рукава.
– Проснулась я давеча до свету: Зои ревмя ревёт. Я и так и эдак, потом ужо догадалась лучину зажечь, гляжу, а в колыбельке дрянь эта. Лист свинцовый, вот такой, – наглядно пояснила она, нарисовав в воздухе нашу табличку, – и весь сплошь исчёрканный чудно́. Тут-то я и поняла, отчего малютка криком кричит, – печально докончила свой рассказ Мората и погладила щёчку спящему младенцу.
Я сочувственно покивала.
– А кроме доски, больше ничего не было?
– Да разве ж мало пакости этой на одного младенчика! – возмутилась женщина. – Это ж какими выродками надо быть, чтоб такое с дитяткой невинным сотворить.
Я сухо улыбнулась одними губами.
– И правда: выродки они и есть.
Мората с жаром согласилась и продолжила:
– Вот я и растолкала Якоба и упросила, не ждамши утра, к Его Высочеству бежать.
К Годфрику, значит, даже не пыталась. Что ж, разумно.
– И ты принесла ему эту доску?
– А как же! В пять тряпиц укутала и принесла. – На простодушном лице отражалась святая вера в то, что лишняя пара слоёв льна уберегут от проклятья.
– Его Высочество просил тебя принести что-то ещё?
Она непонимающе нахмурилась.
– Пелёнки эти вот, погремушку. Но только не указывал он, сама я сподобилась.
– Значит ни фрукты, ни орехи, ни травы какой, ничего из домашней утвари? – решилась я идти до конца.
Если и выяснять про вотивный дар, то сейчас.
– Почто малютке орехи и трава, миледи, молоком она у меня пока кормлена, – посмотрела на меня Мората, как на полоумную, и с беспокойством – на спящую дочь.
Появившийся из-за угла Тесий вынудил нас прервать разговор, но я и так выяснила, что хотела: раз от женщины больше ничего не требовалось, значит, Бодуэн сам возьмёт священный дар. Мне лишь нужно выяснить, что это. Если повезёт, то к концу дня я буду знать не только место призыва Покровителя, но и священное подношение, используемое Скальгердами для вызова. А всё указывало на то, что мне повезёт.
– Вы уж берегите мою Зои, леди, – попрощалась Мората и двинулась к поджидавшему в стороне мужу, оглядываясь на каждом шагу.
– Ну как, получается? – бодро поинтересовался Тесий.
– Тише, – шикнула я на него. – Разбудите – заставлю укачивать.
Но малышка спала крепко, только губами причмокивала.
– Вам идёт.
– Что именно?
– Нянчиться с детьми.
– Вот ещё, – строго дёрнула подбородком я, подавив просившуюся на губы улыбку.
– Ладья почти готова, скоро пригонят из дока, можем идти.
Мы двинулись к выходу. Предстояло отплыть из внутреннего двора, чтобы сократить время пребывания в седле, и уже на берегу пересесть на лошадей. На повторный вопрос Тесия о компаньонке для меня Бодуэн только фыркнул: «Это не увеселительная прогулка. Но ты ведь не отстанешь, поэтому так и быть: в качестве няньки для леди Лорелеи поедет Альбрехт». Упомянутый рыцарь, разменявший шестой десяток, на шутку не обиделся и выразил спокойную готовность ехать в составе немногочисленной миссии. Поскольку он пользовался уважением как среди молодёжи, так и людей старшего поколения, возразить было нечего. Ему в помощники отрядили рыцаря помоложе, Пэтра, но тоже достаточно опытного. Оруженосцев не взяли.
Тесий придержал дверь, и я вышла на крыльцо. Небо пушилось серыми облаками, из тех, что с густым тяжёлым брюхом – к ночи наверняка разродятся дождём, дул холодный ветер. Нужно вернуться засветло.
– К ужину обернётесь, – прочитал мои мысли Тесий и помялся. – Лора, должен вас предупредить: не стоит бояться Его Высочества.
– Я и не боюсь, – удивлённо отозвалась я.
– Бояться не стоит, но… остерегайтесь его.
– В каком смысле?
Заигравший на его скулах румянец подсказал мне, в каком. Я презрительно отвернулась: тоже мне, вечно краснеет, как девица.
– Он умеет заставить принять луну за телячью шкуру[53], особенно молодых девушек. Просто держитесь Альбрехта, он хороший и честный воин.
Тут служанка вынесла и поставила у спуска к воде две большие сумы с провизией и отдельно, поклонившись, протянула мне узелок с завтраком.
– Остальные скоро выйдут, – сообщил Тесий, – но у вас есть немного времени, подкрепитесь перед дорогой.
Поскольку на общую трапезу попасть сегодня не получилось и желудок давно грозил прилипнуть к позвоночнику, я немедленно последовала его совету и, устроившись вместе с Зои на верхней ступеньке, раскрыла узелок. Пахнуло копчёным мясом с пряными травами, и рядом тут же мелькнул рыжий мех. Острая мордочка ткнулась в содержимое и разочарованно поникла. Полные укора зелёные глаза уставились на меня, потом перебежали на спящего младенца и заинтересованно прищурились.
– Ещё раз увижу этот взгляд, хвост надеру, – сурово отчитала я паршивца. – Вот, держи, – протянула я ему холодную утиную грудку. – Сырое обещаю по возвращении.
Хруст притворно пристыженно прижал уши и с видом крайнего отвращения принялся за угощение.
– Это вульпис? – поразился Тесий.
– Да, я думала, вы не слишком разбираетесь в животных.
– Но не настолько же! – Он потянулся коснуться зверька, однако Хруст, которого я и Бланка и так затискали, на сей раз фамильярности не спустил и щёлкнул зубами. Тесий отдёрнул руку и выпрямился. – Вижу, у вас появился грозный страж, мне теперь спокойнее. Как вам удалось его приручить? Не знаю больше ни одного случая, чтобы они шли к человеку.