О Праматерь! Нет! Нет!!
Людо уже упал на спину, дёргаясь и закатывая глаза. Я бросилась к нему и придержала голову.
– Что с ним? – опустился рядом Тесий.
– Брат страдает падучей.
– Тогда нужно сунуть ему в рот деревяшку, чтоб не прикусил язык…
– Не нужно, просто помогите мне вывести его на воздух, пожалуйста, скорее! – Голоса быстро приближались. Я хлестнула Людо по щеке. – Не смей терять сознание! – Встряхнула и ударила по второй. – Слышишь?! Не смей!!
Вместе мы кое-как подхватили его и поволокли прочь. В процессе Людо немного пришёл в себя и помогал нам, переставляя заплетающиеся ноги.
Снаружи сразу упал на четвереньки и принялся выворачивать из желудка всё содержимое. Кажется, там было только вино…
Я тут же присела рядом, бережно придерживая его волосы и сама дрожа от только что пережитого волнения.
Тесий встал с другой стороны, посмотрел вниз.
– И часто с ним такое?
Брат блеванул снова.
– Впервые… Людо никогда не пьёт. Он ненавидит физическую слабость.
А ещё ему нельзя терять контроль.
– Похоже, сегодня ему это не помешало. А ненавидит из-за своей болезни?
– Да, из-за неё. – Я осторожно положила ладонь Людо на спину. – Спасибо вам, Тесий, а теперь, пожалуйста, оставьте нас одних.
Он не шелохнулся, холодно спросив:
– Потому что я нужен, только когда удобен? Только когда могу чем-то помочь?
Я устало подняла глаза:
– Потому что вы не такой, как они, вы другой – хороший. У меня сейчас нет сил с вами спорить… Просто прошу… уходите.
И снова подалась вперёд, поскольку Людо скрутило новым спазмом. Ещё немного, и послышались удаляющиеся шаги.
– Прости меня, Людо, – прошептала я и заплакала, гладя его по трясущейся спине, волосам и сама не зная, за что прошу прощения: за нашу ссору или за то, что случилось в башне, но продолжала бормотать, задыхаясь от душивших рыданий: – Пожалуйста, прости-прости…
Смахнула слёзы со щеки и удивлённо посмотрела на ладонь. Она осталась совершенно суха. У меня было полное ощущение, что я плачу: в носу хлюпало, горло драло, жгло веки, и слёзы текли… Только не наружу. На лице – ни капли влаги.
Людо перекатился на спину. С усилием сглотнул и выдавил, тяжело дыша:
– И ты прости… я так испугался.
Я даже о своём странном плаче забыла: Людо никогда ничего не боялся и уж тем более не признавался в этом вслух. Объяснением тут могло быть единственно его состояние.
– Знаю, Людо, я тоже испугалась! Так сильно испугалась в галерее, когда…
– Не там…
– А где? – ласково спросила я, промакивая ему лицо платком.
– На пиру… Когда ты мне это сказала… я испугался, что убью тебя прямо там.
Моя рука замерла, а потом возобновила осторожные движения.
– Но ты ведь никогда бы этого не сделал, правда? Знаю, что не сделал бы…
Он с булькающим стоном перевернулся обратно, начиная по новой, хотя там давно уже должно было все закончиться.
В эту ночь мы спали наоборот: я лежала сзади, обнимая Людо и прислушиваясь к его дыханию, неровному даже во сне. Чуть оттянула ему рубаху на спине, провела по едва заметным белым следам и поцеловала их.
У меня, как ни странно, полностью сошли, а вот у него до сих пор остались, не слишком явные – только если присмотреться. Брат как-то предлагал и мне заново нанести, но я отказалась: детство прошло, уже не до глупостей.
Я замычала, болезненно морщась – большего деревяшка в зубах не позволяла.
Но Людо и так понял вопрос.
– Сейчас, почти закончил. Всё, готово… «О» ведь вот так пишется?
Я взглянула на закорючку на земле и вскочила, выплюнув деревяшку и заорав:
– Людо!! Мать твою!
Он покатился со смеху.
– Видела бы ты своё лицо! Да правильно я всё написал, правильно!
Я приблизилась к воде и, извернувшись, заглянула через плечо. Увидев отражение, выдохнула с облегчением: действительно правильно. Коряво, но правильно.
– И больше не ругайся. – Он несильно шлёпнул меня по губам тыльной стороной ладони, передал нож и плеснул на ранки пригоршню воды, смывая кровь, которая тут же снова проступила. – Женщине не пристало.
– Так я сестра, а не женщина! – возразила я, осторожно возвращая платье на плечо и стараясь не морщиться при Людо, как какая-нибудь неженка.
Железный аргумент на сей раз не возымел действия.
– Всё равно.
Я пополоскала клинок в ручье, а он тем временем стянул свою котту.
– Нянюшка обожгла руки…
– Да, я слышал. Теперь ещё несколько месяцев не сможет стегать тебя ивовыми прутьями.
Вытерла лезвие о подол.
– Зачем, Людо? Она всего лишь выполняла приказ отца.
– Но ей это нравилось. Нравилось бить тебя.
Тут не поспоришь…
Мы поменялись местами.
Я плюнула на подорожник и повозила по его спине, расчищая фронт работ.
– Давай и мне на лопатке? Тоже всего-то, – он посчитал на пальцах, – четыре буквы.
– Четыре? – вздёрнула брови я в притворном удивлении и поудобнее перехватила нож. – Меня зовут Анна-Лорелея.
Протянула деревяшку, но Людо равнодушно отвернулся.
– Не надо. И кстати: отличная была идея…
Я шевельнула лопаткой.
– А то.
Все вскрылось, когда настало время меня купать.
– Что ж ты наделал, изверг проклятый! – голосила кормилица, но трогать брата не решалась – слуги боялись Людо, особенно после случаев с мэтром Фурье и нянюшкой. – Козочка моя… Кто ж её теперь замуж такую возьмёт?!
– Тише, Колетта! – молила я. – Ну, пожалуйста! Ну, не говори отцу…
40
Проснувшись наутро, я сразу встретилась взглядом с Людо. Брат сидел на полу, прислонившись затылком к стене, и смотрел на меня – ждал, пока проснусь. Осунувшийся, с чёрными кругами, но абсолютно трезвый, на бесстрастном лице ни единой эмоции.
– Как ты? – спросила я, опуская ноги на пол.
– Я знаю, что нам сделать с послом, – сказал он вместо ответа.
– И что же?
– А это будет не слишком? – усомнилась я, когда он вкратце изложил план. – А ну как насмерть выйдет?
– Придётся рискнуть. Никто не станет беспокоиться, если он уколет пальчик.
Я сосредоточенно посмотрела на него.
– Ну… хорошо, – медленно кивнула я. – Давай попробуем. Насчёт вчерашнего…
– Жду тебя во дворе, – кинул он, поднимаясь, и вышел за дверь.
Я малодушно порадовалась его нежеланию продолжать этот разговор.
Из чащи доносился возбуждённый лай собак, дудели манки, завлекая дичь, над деревьями взлетали вабила, комнатная мелочь плескалась в воде неподалёку, а леди Жанна брела вдоль берега, то и дело оскальзываясь с трепетным «ах!» и поглядывая на кидающего в озеро камешки Тесия, а идущий рядом член посольской свиты с готовностью придерживал её ладонью за талию. И с каждым разом талия леди Жанны смещалась всё ниже…
Королева в окружении фрейлин наслаждалась обществом кавалеров, которые вернулись пораньше с охоты, чтобы развлечь дам. Там же, не поднимая глаз, сидела Бланка. Пальцы трудились над вышивкой, которую она взяла даже сюда.
Леди Лорелея в лесном пикничке не участвовала, зато участвовала леди Корин. Ещё накануне на пиру я приметила, что доверенный жениха особенно выделяет двух блондинистых фрейлин – её и леди Сабину. В итоге леди Корин сегодня после завтрака занемогла желудком после угощения от тайного кавалера и осталась в замке, а затем так же резко выздоровела благодаря её же волосу и сейчас сидела на поваленном дереве, мрачно наблюдая, как вторая, леди Сабина, в компании ещё нескольких дам обхаживает посла и регента, подавая им закуски со скатерти на траве и беспрерывно щебеча.
Главным и единственным достоинством упомянутой леди Сабины был внушительный сдобный бюст. И этим самым достоинством она буквально влеплялась Бодуэну в лицо, когда за чем-то тянулась. А она постоянно за чем-то тянулась. При этом он даже не отодвигался! Вот, снова… Да она его сейчас просто задушит.
Леди Корин резко встала, подошла к общему столу и взяла плошку жгучего чёрного соуса, яблоко и нож. Проходя мимо весёлой компании, неловко оступилась, и тёмная густая масса выплеснулась прямо на роскошную белую грудь леди Сабины, стекая к вырезу похожим на помёт гигантской птицы шлепком.
Леди Корин вообще на редкость неуклюжа. Конечно, она тут же бросилась извиняться и оттирать жижу, оставившую на коже фрейлины красноватый след, за что получила злобный взгляд и требование убрать свои руки подальше. Естественно, леди Корин огорчилась. Очень-очень. И вернулась на прежнее место.
Лишь снова опустившись на поваленное дерево, я опомнилась. Праматерь, что я творю?! А главное, зачем? Какое мне дело до того, с кем любезничает Бодуэн? Пространство рядом с ним уже заполнилось новым телом, пока леди Сабина убежала в замок переодеваться.
Я поскорее перевела взгляд на доверенного, вертя яблоко. Собачий лай меж тем приближался, в сгущающихся сумерках зацветали первые факелы. Пора действовать. Но как привлечь внимание мужчины, да ещё чтоб не слишком явно для остальных? Вряд ли стоит приспускать платье, как с господином Букэ.
Внезапно доверенный повернулся, и наши взгляды встретились. Недолго думая, я разрезала яблоко, чувствуя брызнувшие на пальцы капли, и медленно, словно пробуя сталь на вкус, провела по ножу языком. Мужчина смотрел не отрываясь. Я же сквозь искры видела лишь того, чьи волосы красными спиралями стекали на плечи. Бодуэн наклонился к нему, что-то говоря, но, заметив, куда тот смотрит, усмехнулся и вернулся к разговору с преемницей леди Сабины.
Подняв глаза, я вдруг увидела Людо в компании ещё нескольких оруженосцев. На резко очерченных сумерками и костром скулах дрожали желваки. Он что, злится? Но почему? Получается же!
Отложив яблоко и нож, я поднялась. Сделав несколько шагов к чаще, обернулась: доверенный отхлебнул вина и тоже встал. Послав ему многообещающую улыбку,