В лице Бодуэна, когда он на меня посмотрел, не было ни торжества, ни жалости.
– Даже если б хотел, это не в моей власти. Он уже отмечен Жнецом – оттуда не возвращаются.
– Сделай что-нибудь! – закричала я Покровителю.
Но пёс ответил равнодушным взглядом.
Я поползла обратно, мимо рыдающей Бланки.
– Не смей умирать, Людо, слышишь, не смей! Ты выкарабкаешься! – срывающимся голосом произнесла я, снова оказавшись рядом и склонившись над ним.
На лице брата вдруг стали одна за другой появляться капли. Веки трепыхнулись, и Людо с усилием сфокусировал на мне взгляд.
– Не плачь, Лора, – потянулся он к моей щеке, – ведь отец смотрит на нас с небес и улыбается…
Так и не дотянувшись, рука упала. А потом в лице что-то изменилось, и кончик носа стал странно блестящим. Я не сразу поняла, что его больше нет. А когда поняла…
Я не думала, что на свете существует такая боль. Казалось, меня разорвали пополам и бросили умирать, истекая незримой для всех остальных кровью. Для других я осталась прежней: дышу, двигаюсь, даже улыбаться могу – вот только меня больше нет. Внутри развернулась кровоточащая бездна, которую уже ничто и никогда больше не сможет заполнить.
На лицо Людо продолжали падать капли. И серые пятна на нём и одежде вдруг начали менять цвет, превращаясь в алые. Чёрные волосы побелели, завернувшись завитками Артура.
– Так, значит, ты явился исполнить мою волю, и ни одному смертному не под силу убить тебя? – вскинула я воспалённые глаза на пса. – Так вот моя воля: испари Хидрос, а потом… потом убей себя!
– Нет! – вскричал Бодуэн.
Тяжко вздохнув, пёс повернулся в сторону замка и дохнул. Вдалеке раздалось шипение, и от озера, казавшегося отсюда не больше пруда, начали отделяться клочья пара. А потом огромная туша вздрогнула и повалилась на землю. Извивающийся змеёй хвост забился о камни.
Мой взгляд вернулся к Людо. Что-то, кружа, приземлилось на его щеку. Это была снежинка. Она осталась там, так и не растаяв. Потом ещё одна и ещё. Подняв голову, я увидела, как из туч над нами сыплется снег, мешаясь с клубами пара от Хидрос, которыми заволокло всё вокруг.
Осторожно положив голову Людо к себе на колени, я отвела пряди от его лба жестом, который он уже никогда не сможет увидеть, и запела – колыбельную, которую пела нам когда-то кормилица. Пусть она укажет ему путь вместо дыма из чаши. Слова вылетали из моего рта, но, кажется, всё, о чём я пела, это «никогда-никогда-никогда…». Мы больше никогда не поссоримся, мы больше никогда не помиримся…
Рядом раздались шаги, и к его лицу протянулась рука. Я резко её перехватила.
– Нужно закрыть ему глаза, – давясь, сказала Бланка. Её веки опухли от слёз.
– Нет. Людо встретит Жнеца с открытыми глазами, – произнесла я, отбрасывая её руку.
Спустя время рядом упала тень. Я подняла голову и при виде Бодуэна испуганно прижала брата к себе. Он ведь не сможет причинить брату боль? Правда ведь, не сможет? Никто больше не сможет…
– Идём со мной, Лорелея, – произнёс Бодуэн, протягивая ладонь. – Ты сможешь остаться при дворе, и я никогда не вспомню о том, что было.
– У него ресницы шевельнулись, – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от Людо.
– Это лишь ветер.
Посмотрев на протянутую руку, я какое-то время сидела неподвижно. А потом бережно переложила голову брата на землю и, покачиваясь, поднялась. Улыбнувшись Бодуэну, двинулась вперёд. Сейчас он казался мне красивым, как никогда. Не дойдя несколько шагов, я упала и сжала пальцами землю. Он потянулся, чтобы помочь мне встать. Выпрямившись, я резко выставила вперёд левую руку.
Это оказалось легко – до неправильного легко, убить целый мир.
Он просто начал оседать, не отрывая глаз от моего лица. Потом как-то удивлённо перевёл их вниз, на торчащий из-под крайнего ребра нож моего брата, словно недоумевал, что он там делает. Попытался обхватить рукоятку, но пальцы не слушались, соскальзывая… Людо хорошо меня научил. Этот удар я могла нанести любой рукой.
Наши с Бодуэном глаза оказались почти вровень. Качнувшись, он так же молча повалился назад, широко раскинув руки.
– Отец! – вскричала с исказившимся лицом Бланка.
Я спокойно подняла с земли меч, вернулась обратно к Людо мимо извивающегося на земле Покровителя, разрезала тунику у него на груди и распахнула ткань.
– Что вы делаете? – В ужасе посмотрела на меня Бланка. Я молча её оттолкнула.
Я не могла взять Людо с собой и не могла оставить их с Артуром здесь.
Перехватив меч обеими руками, я резко опустила его ему на грудь. Бланка зажала себе рот, давясь беззвучными рыданиями.
Я не знала, что человек на такое способен. Я не знала, что я на такое способна. Оказывается, я совсем себя не знала.
Докончив, я рванула принцессу к себе и, отрезав кусок подола у её платья, завернула в него сердце Людо. Потом срезала кошель и напоследок снова отхватила прядь волос. Потрясённая, она не сопротивлялась.
Боковым зрением я увидела, как что-то блеснуло. Повернувшись туда, поняла, что это светящаяся струя потекла от вздрагивающего на земле Покровителя к Бодуэну. Окутав его дымкой, она словно впиталась. Мгновение ничего не происходило, а потом регента вдруг вздёрнуло в воздух, из положения навзничь ставя сразу на ноги, как гигантскую марионетку. Из глаз вырвались белые языки пламени. Он двинулся к нам странной ломаной походкой, словно кто-то наверху дёргал за нити.
Приблизившись к Бланке, упал перед ней ниц. Сквозь впившиеся в землю пальцы на миг прорезались звериные лапы.
– Рождённый в огне приветствует новую главу Рода! – произнёс он голосом, состоявшим из треска огня.
Потом повернулся ко мне и задержал взгляд: в глазницах дрожал жидкий белый огонь. Прежде чем кто-то из нас успел произнести хоть слово, порыв ветра развеял его лёгкой золотистой дымкой. То же произошло и с Покровителем.
На склоне снова послышались голоса, и забряцали клинки. В последний раз обернувшись на площадку и лежащее на ней тело, я бросилась прочь, прижимая к груди узел и перекидываясь на ходу.
Едва не врезалась в грудь Альбрехта, спешащего наверх во главе отряда.
– Ваше Высочество…
– Там… там… – Я дрожащим пальцем указала на площадку. – Скорее… дядя, они убили его!
– Побудьте тут, – нахмурился он и, решительно перехватив меч, бросился наверх, а за ним и остальные. Воспользовавшись этим, я ускользнула, торопясь вниз.
Когда была у самого подножия, наверху громыхнуло:
– Король умер! Да здравствует королева Бланка!
Эпилог
Я в дороге уже три недели. Не знаю, правильно ли иду, но инстинкт толкает меня вперёд. Бланку уже короновали, как я узнала из разговоров в деревне, куда завернула за кадушкой мёда, чтобы поместить в неё сердце Людо. Все это время меня мутит, сама не знаю, почему, ведь я практически ничего не ем. Разве что от бесконечных перекидываний из-за боязни погони…
– Почему-почему, – раздался надо мной незнакомый голос. – Брюхата ты, девонька, вот почему.
С трудом разлепив глаза, я уставилась на сидящую рядом женщину с длинными нечёсаными волосами. Вокруг проступили очертания какого-то лесного дома.
– Срослись неправильно, – кивнула она на мою руку. – Сломать бы, да сделать наново.
Я взглянула на лежащую поверх покрывала кисть.
Ломать пальцы в третий раз? Я б рассмеялась, если б могла. Но вдруг обнаружила, что забыла, как это делается…
– На-ка, выпей, – поднесла она к моему рту чашу с каким-то травяным горько пахнущим питьём.
Опомнившись, я заметалась глазами.
– Не это ищешь? – указала она на стоящую рядом кадушку.
Всё внутри затопила волна облегчения.
– Похоронить тебе его надо, – помолчав, произнесла она.
– Я и несу… хоронить, – сипло ответила я.
– Похоронить здесь, – ткнула она мне в грудь, – и здесь, – корявый палец упёрся в лоб.
Молча натянув одеяло, я отвернулась к стене.
Через два дня я от неё сбежала, украв всё, что смогла унести.
Впереди снова бесконечной лентой развернулась дорога. Поблизости мелькал рыжий мех, хотя поначалу я думала, что мне только мерещится. Вульпис не решался подойти. Я его не звала, но и не прогоняла.
Запасов хватило ненадолго, и вскоре губы потрескались от жажды. Туфли давно развалились, и я шла босая, стерев ноги в кровь. Когда уже не могла идти, то ползла, когда не могла и этого, то представляла, что ползу.
Наконец впереди блеснул ручей. Я упала на землю и принялась зачерпывать воду жадными судорожными пригоршнями. Напившись, случайно глянула в отражение и замерла, не сразу поняв, кого там вижу. Оттуда на меня смотрела незнакомка с совершенно белыми волосами. Не белыми – седыми, дошло до меня. Вся голова. Есть что-то правильное в том, что мои волосы теперь как у Людо…
Опустив ладонь на живот, я прислушалась к себе. Значит, кровь Скальгердов… Я не знала, как относиться к тому, что у меня будет дитя от Бодуэна. Пошарив вокруг, я подняла обеими руками тяжёлый камень, примерилась к животу, занесла его и… выронила, скорчившись на земле от рыданий.
Я пролежала так долго. Потом подтянулась на руках, облокотилась о ствол и, вытянув израненные ноги, прикрыла глаза. Заснуть бы и никогда не проснуться…
– Не спи, Лора! – На фоне почти севшего солнца двоится силуэт.
– Вернись ко мне, Людо, – шепчу я.
– Дурочка, я никуда и не уходил. Но ты должна встать и идти.
– Я больше не могу, у меня нет сил…
– У тебя они есть, – произносит он, пережёвывая крапиву и залепляя мне болячки на ногах. Потом крошит остатки хлеба, но у меня нет сил даже прожевать его. Тогда он принимается их пережёвывать, складывая кашицу мне в рот. Ложится рядом и обнимает, согревая теплом.
– Сейчас отдохни немного. А потом ты должна продолжать путь, слышишь?
Я могу только кивнуть.
– Всё, пора, – говорит он и тянет меня к стоящему поблизости коню без седла. Помогает устроиться верхом, вскакивает следом и направляет его через ручей.