— Спасибо, мой друг, — сказал комиссар. Он был тронут.
Усевшись поудобнее, Росполи закурил трубку и дал офицеру знак садиться и начинать.
Марини начал свой рассказ, не утаив ни одной подробности вчерашнего утра, а порой даже представляя в лицах те сцены, которые последовали за переносом неизвестного с поляны на кухню Бертини. Рассказал он и о выводах, которые сделал он сам, и о версии, выдвинутой Лионелло. Лицо комиссара, которое сначала выражало лишь любопытство, последовательно проходило разные стадии того, что называется «языком телодвижений». Он хмурился, улыбался, кривился, вскидывал брови, закусывал губу, а временами даже начинал барабанить пальцами по столу.
Когда Марини закончил, он некоторое время молча курил, поглядывая то на одну картину на стене, то на другую.
— Ваш Лионелло прав, — сказал он наконец. — Это не мафия. Это шпионские дела. Парня пыталась чисто убрать какая-то шпионская сеть. А это значит, мой друг, что ваше семейство влипло в кошмарную историю. Надо что-то решать срочно, не теряя ни одной минуты.
Он выпустил целое облако дыма и продолжал:
— Прежде всего, этот парень должен умереть… Нет, нет, не по-настоящему, — поспешно добавил он, поймав удивленный взгляд капитана. — Он должен умереть по документам. А это штука непростая. Я расскажу тебе, как это сделать, не волнуйся. Во-вторых, его нужно срочно куда-то перевезти. Это тоже нужно решить быстро, сейчас. В-третьих, ему лучше поскорее уехать. Ни вам, ни ему не нужны убийцы со снайперскими винтовками. Имей в виду: те, кто его посадил в рефрижератор, никогда не бывают разборчивы в средствах: они могут уничтожить и вас, и ваших соседей — всех, кто этого типа видел.
— Я тоже так думаю, — мрачно заметил капитан. — А что делать мне? Ведь я обязан сообщить обо всем этом своему начальству.
— Дружок, ты уже нарушил закон, причем дважды. А теперь его нарушаю и я. Поэтому нам всем нужно сработать быстро и четко и держать эту историю нужно в строжайшей тайне. Ни с кем не говорить о вашем госте по телефону. Объяснить ему все и дать ему понять, что чем скорее он уберется восвояси, тем в большей безопасности будет и он, и вся семья Бертини. Теперь слушай меня внимательно, — продолжал он. — Езжай побыстрей домой и проведи инструктаж по поводу секретности и всего остального. Поговори с этим парнем, если он уже пришел в себя. Объясни, что в его интересах улизнуть как можно скорее. Я уверен, что он поймет. Потом езжай в Аранову — знаешь это место?
Марини кивнул.
— Адрес я тебе сейчас напишу. Человек, который тебе нужен, живет там. Его зовут Микеле Сентамур. Скажи, что ты от меня. И что тебе нужно свидетельство о смерти неизвестного, обнаруженного полицией в лесопосадке в Иль-Пино. Приложишь план места. Затем он сделает тебе регистрационную справку о кремации и захоронении урны у стены кладбища двадцать семь на участке для неидентифицированных покойников. Последний документ, который он тебе изготовит, это справка о пропаже паспорта на имя, которое Сентамур тебе предложит сам. Без него твой пациент никуда уехать не сможет. Ты все понял?
— Да, синьор Росполи.
— Эти документы, за исключением справки о пропаже паспорта, отвези наутро сам в центральный офис регистрации смертей по результатам расследований полиции и корпуса карабинеров. Если ты будешь в форме, никто у тебя документов не спросит. Ты знаешь, где он?
— Да, синьор Росполи. В Департаменте территориальных и внутренних дел, Палаццо Виминале.
— Верно… Поскольку эта штука связана с криминальным расследованием — а оно, я думаю, никогда не начнется, потому что идентифицировать твоего замерзшего иностранца никто не будет, — эти документы уже на следующий день будут в центральной базе данных. Так что, если кто-то попытается узнать хоть что-то о судьбе вашего гостя, он обязательно получит информацию, что тот уже на том свете, труп его сожжен, а прах захоронен, так что дело нужно предать забвению.
— Да, синьор Росполи.
— Предупреди дома, что ты вернешься очень поздно: Сентамур работает медленно. Как ты понимаешь, это крайне важный контакт. Ему платить ничего не надо — пока, во всяком случае. Он мне должен столько, что никогда не расплатится. Дома о нем — ни слова! Никому, не исключая самого Бертини и твоей жены.
— Я понял, синьор Росполи.
Марини пожал протянутую ему руку и вышел.
Он действительно все понял.
И то, что ему предстоит сделать ради спасения близких. В нарушение всех мыслимых законов.
И еще, конечно, каким образом удалось комиссару Росполи собрать такую богатую коллекцию старинной живописи.
27
Когда капитан карабинеров вернулся домой, он, к своему удивлению, обнаружил, что человек из рефрижератора пришел в себя и что ему намного лучше. Когда ему это сказали, он тут же отправился в мансарду, где нашел свою жену, мило беседующую на английском языке с человеком в постели. Вид у него был очень забавный: на голове — шерстяная вязаная шапочка — как капитан понял, детская. Руки у него были в вязаных варежках, а ноги и туловище были накрыты несколькими тяжелыми пледами.
Гвидо очень не понравилось, что Сильвия, не дождавшись его, вступила в разговоры в незнакомцем, и он, попросив ее удалиться, сел на табурет у постели и сказал по-английски:
— Хэлло, меня зовут Гвидо. Сильвия, с которой вы сейчас говорили, моя жена. А как зовут вас?
— Называйте меня Деннис, — ответил тот. Говорил он медленно, но речь его была четкой.
Хамсин не любил это имя, под которым жил в Медоре. Скорее всего, потому, что провел там два скучнейших, тоскливейших года.
— Откуда вы? — спросил Марини.
— Я американец.
— Я это понял по вашему выговору.
— У вас речь тоже американская, — заметил Хамсин.
— Я учился на курсах в Америке и изучал английский в школе карабинеров.
— Вы полицейский? — вскинул брови его собе седник.
— Я — капитан карабинеров. Поэтому я надеюсь, что сейчас мы будем говорить друг другу правду.
— Я постараюсь.
— Мы… я имею в виду всех, кто вас старался привести в чувство… пришли к выводу, что вас пытались убить намеренно и что вы чудом остались живы. Более того, вы либо знаете, либо догадываетесь, кто те люди, которые хотели вас убить.
— Предположим.
Капитан улыбнулся.
— Хорошо, что вы хотя бы предполагаете… И вы также можете предположить, что эти люди захотят проверить, на этом ли вы свете или на том.
— Я могу предположить и это.
— А для того, чтобы узнать о вас побольше, они могут доставить нашей семье много всяких неприятностей.
— Но вы же капитан карабинеров! — усмехнулся Хамсин. — Вы, надеюсь, можете обеспечить вашей семье надежную защиту. Пригнать сюда половину корпуса карабинеров. Поставить вокруг броневики.
— Если это случится, — пожал плечами капитан, — то ваши враги точно узнают, что вы живы, и тогда придется нелегко и вам, и нам.
— Так вы не вызывали полицию? — наконец-то понял его собеседник.
— Нет, мы спасали вас и без полиции, и без службы Красного Креста.
Хамсин подумал.
— Да, тогда вы меж двух огней. Почему же вы не вызвали полицию? Ах, да: тогда всем стало бы все ясно…
— Деннис, я смогу позаботиться о своей семье. Они не будут меж двух огней. Но вам надо срочно уезжать. Отплатите нам добром за добро: исчезайте. Завтра рано утром, не позже шести утра, я отвезу вас туда, куда вы захотите. У вас есть паспорт, деньги, кредитные карточки?
— Вы даже не заглянули в мои карманы… Нет, они все украли перед тем, как загнать меня в морозильник.
— Вы можете пойти в посольство США и попросить у него помощи?
Вместо ответа Деннис горько улыбнулся.
Эта улыбка много сказала капитану. Если этот человек не может пойти в посольство, где ему могут помочь вернуться в свою страну, значит, он либо преступник, либо и вправду наступил на хвост шпионам.
Марини задумался. Ситуация усложнялась.
— Вам есть к кому обратиться за помощью? Позвоните в Америку. По моему телефону.
Теперь задумался Хамсин. Единственным существом в мире, который мог бы сейчас его выручить, была Энн Робертсон, официантка из кафе, которая была влюблена в него и даже подумывала о том, чтобы связать с ним свою жизнь. Но захочет ли она прийти ему на помощь — сейчас, после того, как они расстались?
— Ладно, дайте мне подумать, чем наша семья сможет вам помочь, — сказал капитан, вставая. — А пока отдыхайте. Ваше белье было выстирано и поглажено, куртка вычищена. Я дам вам на всякий случай пальто: у меня их два. Теперь вот что. Через час накиньте халат и спуститесь вниз: у нас будет поздний рождественский ужин; завтра, увы, рабочий день.
— Вы очень добры. Я имею в виду всю вашу семью. Сожалею, что не смогу вам в ближайшее время отплатить в полной мере.
— Вы это сделаете, если покинете нас завтра утром.
Марини встал и вышел из мансарды.
Хамсин откинулся на подушки и глубоко задумался.
Прятаться здесь бессмысленно и глупо. Если «Альфа» получила приказ на его ликвидацию и полагает, что она приказ выполнила, то обязательно постарается узнать, не остался ли он случайно жив и куда девался рефрижератор. Если они копнут поглубже, то непременно докопаются до истины. И тогда начнется настоящая охота на него, в которой будут принимать участие все американские и натовские спецслужбы, дипломаты, торговые представители и даже полиция всей Европы. Самое страшное — то, что пока у него нет ни плана действий, ни денег, с помощью которых он мог бы реализовать план, который решился бы осуществить.
Повалявшись еще около часа, он напялил женский халат, который ему выделили, и пошел вниз.
Вся семья была уже в сборе. На столе стояли большая кастрюля со спагетти, блюдо с жареными креветками, тарелка с копченой колбасой и миска с соусом из сливок и чеснока. Карла и Симона разливали суп; в обязанности Роберты входило нарезать хлеб, сыр и зелень. Мужчины налили себе коньяку, женщины — белое вино, а ему предложили большой бокал с подогретым красным вином.