Было объявлено, что Лобо покончил в тюрьме жизнь самоубийством. Потом ему сделали отличную косметическую операцию и послали работать в Италию — под прикрытием. Официально он уже много лет числился представителем Международного Красного Креста по вопросам, связанным с помощью неизлечимо больным детям.
Он действительно нередко встречался с родителями неизлечимо больных детей и даже передавал им какие-то суммы денег.
Ведь прикрытие надо было постоянно поддерживать…
30
Хотя Микеле Сентамур и комиссар Росполи часто общались и, вероятно, порой даже обсуждали очередное приобретение в виде картины или статуэтки, интерьеры их домов были весьма различны. У комиссара полиции в интерьере все было продумано, каждая вещь была на своем месте. В коттедже у Сентамура царил хаос: картины стояли вдоль стен, на диване валялось больше десятка подушек и столько же пледов, а на шкафах виднелась пыль. Но когда Сентамур привел капитана в подвал, тот поразился тому идеальному порядку, который тут царил: на книжных полках стояли подписанные и пронумерованные скоросшиватели, вдоль одной из стен на столах были размещены типографские машины, пишущие машинки разных лет, микроскопы и фотографическое оборудование, а в дальнем углу находилась довольно солидная химическая лаборатория.
Капитан изложил ему свою просьбу. Тот молча кивнул, подумал и наконец сказал:
— Все это не так сложно, у меня есть бланки, формуляры и образцы. Все для того, чтобы то, что я сделаю, не отличалось бы от того, что выдают сотрудники министерства внутренних дел. Но вот только непонятно, зачем вам нужна справка о потере паспорта. Представляете, с какой волокитой связано получение нового?
Марини согласился.
— Так вот, мой милый, — у меня есть один «лишний» паспорт, причем британский. Он принадлежал парню, который, слишком много выпив, упал за борт пять дней назад во время круиза по Средиземному морю — причем на рейде Неаполя — и пошел на дно. Паспорт, однако, остался в каюте, и стюард его продал одному букмекеру за десять фунтов. В итоге паспорт попал ко мне.
— Теперь самое важное, — продолжал Сентамур. — Паспорт был выдан в Гибралтаре, этот пьяница жил там. И срок годности паспорта истекает через три недели. Поэтому, когда итальянская полиция сообщит о происшествии в Лондон, там, конечно, известят Гибрал тар, но никто особенно вникать в этот аспект дела не будет, во всяком случае поспешно, потому что новый паспорт покойнику уже не нужен, нужна лишь справка о смерти. Это значит, что человек, которому, как вы говорите, нужна справка о потере паспорта, может вместо этого спокойно пользоваться этим паспортом по крайней мере две недели.
— Но такой паспорт стоит, наверное, очень дорого, — заметил капитан.
— Кому он нужен — британский паспорт, который истекает через три недели? Не беспокойтесь: у синьора Росполи в моей фирме довольно солидный кредит, мы с ним разберемся. А теперь ступайте наверх, в гостиную, и ждите. Часа два, не меньше. Сделайте себе чаю.
Марини ждал почти три часа. Сентамур вышел к нему заметно уставшим; видимо, работа потребовала известного напряжения. Он протянул капитану папку с документами и конверт с паспортом.
— Можете не проверять, — сказал Сентамур. — Все на настоящих бланках, печати от подлинных отличить не сможет даже многоуровневая экспертиза. Насколько я знаю, документы такого рода вносятся в центральный компьютер через два-три часа после получения секретным отделом министерства. И вашего парня больше на свете нет — во всяком случае, его нет, если верить этим документам. А как им можно не верить?
Он разразился сухим, сардоническим смешком.
Марини тоже рассмеялся — беззвучно. Ситуация совсем не казалась ему смешной.
— Кстати, — вдруг спросил Сентамур. — Как он собирается покинуть Италию?
— Мы думали, что лучший способ — это доехать до швейцарской границы автобусом. Ну, а дальше — как получится, самолетом или поездом, — ответил капитан.
— Идея неплоха, но его могут начать допрашивать итальянцы, а не швейцарцы. В какой гостинице он останавливался в Риме, кто ее заказывал, есть ли у него счет из гостиницы… Смотрите, чтобы он не попал в переплет. На мой взгляд, лучше арендовать моторную лодку. Высадиться в Гибралтаре и тут же вылететь в Лондон. Там есть где спрятаться: половина жителей лондонских предместий — иммигранты.
— Моторная лодка напрокат стоит очень дорого: до миллиона лир в день.
— Да, если брать ее в яхт-клубе… В Неаполе и Генуе тысячи владельцев больших катеров, которые сдают их внаем намного дешевле. Да, внутри они не очень красивы, диванчики несвежие, да и двигатели у них тарахтят как газонокосилки. Но до Гибралтара посудина как-нибудь дотянет. А дальше — он ее там бросит и улетит. По паспорту его не найдут: он этот паспорт в Лондоне выбросит. Владелец катера получит страховку: он даже будет рад, что некий англичанин его обманул и смылся, а страховая компания выставит счет иммиграционной службе и британцам.
— Ему понадобится разрешение на управление катером, — заметил Марини.
— Я могу его сделать за десять минут, если вы еще подождете, — усмехнулся Сентамур.
— Подожду, конечно.
— Чудесно. И подумайте на досуге, как мне вернуть мои водительские права: меня их лишили два месяца назад за превышение скорости на дороге, ведущей к Рапалло.
— Не вас одного: там ограничение скорости до двадцати километров. Рядом воинская часть, и на дорогу часто выезжают бронетранспортеры. Можно разбиться насмерть.
— Я пока не разбился. А права мне нужны.
— Права вам вернут, я об этом позабочусь, — усмехнулся капитан.
— Вы уверены?
— Да.
— Почему?
— Не буду вам объяснять, синьор Сентамур. Но права у вас будут — дайте мне на это недельку.
— А я всегда буду к вашим услугам, дорогой капитан.
Сентамур ушел делать разрешение на управление моторной лодкой, а Марини невольно задумался над его последними словами.
Он, капитан карабинеров Гвидо Марини, который всегда гордился тем, что никогда не вступал ни в какие контакты с нарушителями закона и был непримирим к любым проявлениям коррупции, оказался сейчас вовлечен в самые неблаговидные дела.
И все из-за человека, которого пожалела и пригрела его семья!
31
Капитан Марини довез Роберту и Денниса только до Колизея: ему нужно было успеть завезти в министерство документы, полученные у Сентамура, до начала его собственного служебного дня.
От Колизея до Тридцатого квартала Сан-Базилио было километров пятнадцать; Роберта объяснила Деннису: что ехать туда на такси в утренние часы, когда чуть ли не у каждого светофора выстраивается длинная вереница машин, придется не менее получаса. Она не выспалась, так как до двух часов ночи готовила новогодние блюда, и поэтому в машине задремала у него на плече. Ее густые длинные волосы пахли цитрусами, и ему было приятно вдыхать этот запах. Все женщины, с которыми его сводила судьба, обычно пахли табачным дымом…
Квартирка, в которую его привела Роберта, ему понравилась: она была чистой и светлой, а с балкона открывался вид на небольшой парк и пестрые киоски, выстроившиеся у входа на площадку аттракционов. Звучала веселая музыка, хотя в этот утренний час посетителей было не больше десятка.
— Хочешь кофе? — спросила Роберта.
— Мечтал о нем все утро, — отозвался он.
Она сварила кофе и принесла из кухоньки кофейник и печенье с орехами. Он впервые видел ее не в бесформенном домашнем платье и тапочках, а в красивом голубом костюме и в туфлях-лодочках. Он не мог не отметить, что женщина была складной и, несмотря на высокий рост, двигалась изящно и плавно. Впрочем, он и сам был высокого роста, так что Роберта была, наверное, только на два или три сантиметра выше него. Но главное, что особенно в ней привлекало, это ее роскошные волосы. Дома она носила пучок на голове; сейчас волосы спадали ей на плечи, оттеняя белизну лица, коралловый тон губ и длинную, точеную шею.
Она открыла шкафчик над небольшим письменным столом и вынула оттуда графин с янтарной жидкостью и два бокала.
— Это коньяк? — спросил Хамсин.
— Нет, — ответила она. — Это бенедиктин.
— Значит, ликер?
— Да, но только монастырский. Двоюродный брат Чезаре — монах, он живет в монастыре в Монте-Кассино. Они делают там бенедиктин для именитых гостей.
— Из чего он? — поинтересовался Хамсин.
— О, в него входит множество ингредиентов! — воскликнула Роберта. — Я знаю, что там есть шафран, можжевельник, чай, кориандр, гвоздика, лимон, цедра апельсина и еще десять или двенадцать других добавок… Дядя говорил, что подлинный, оригинальный рецепт бенедиктина — страшная тайна и ею владеют всего три человека в мире. Не знаю, правда это или нет, но эта традиция поддерживается лет пятьсот, если не больше… Будешь пробовать?
— Да, конечно, черт возьми! В жизни все надо испытать.
Роберта неожиданно засмущалась и покраснела.
— А как этот бенедиктин попал к твоей подруге? — вдруг спросил он.
— Я подарила ей бутылку. Монах привез ее мне перед Рождеством. Он знает, что я люблю выпить глоток или два. Когда совсем тоскливо.
— Тебе бывает тоскливо? Красивая, умная женщина, перед которой должны преклоняться все нормальные мужчины, говорит, что ей бывает тоскливо. Или тебе все в жизни уже надоело? Ты уже все видела и все знаешь? Так?
— Все наоборот. Ничего не видела, ничего не знаю. Никуда из Италии не выезжала. Сижу дома, в Иль-Пино, раз в месяц общаюсь с подругами. А вот ты скоро уедешь. Будешь разъезжать по всему миру, видеть города и страны. Как я тебе завидую!
— Нечего мне завидовать! Я даже не представляю, когда у меня появится возможность уехать. Пока у меня нет ни паспорта, ни денег, чтобы куда-то уехать — а сделать это, как ты понимаешь, надо, и к тому же очень быстро. Причем в первую очередь ради всех вас.
— Понимаю. И капитан об этом позаботился.
Она открыла сумочку и положила на столик толстый конверт. Он с некоторым недоверием открыл его. В конверте лежали британский паспорт и две тысячи долларов.