Он наконец получит давно обещанную ему должность в Лондоне. Он будет вращаться среди сильных мира сего: аристократов, послов, магнатов и политиков.
А потом он осуществит свою заветную мечту. Он создаст свой собственный яхт-клуб. Деньги для этого найдутся. Не только его собственные. Ведь сейчас в его сейфе лежат все паспорта Хамсина, его записная книжка с банковскими счетами и паролями, его дебитные и кредитные карточки.
Переехав в Лондон, он уж найдет способ перевести деньги усопшего Хамсина на свой текущий счет…
Часть V. Бегство
33
Роберту не пришлось уговаривать ехать с Деннисом в Лондон. В ее жизни теперь все было в первый раз: знакомство со шпионом, связанные с этим приключения, бурный роман и готовящаяся поездка за границу. Ей казалось, что она из реальной жизни переместилась в кинематографическую, где все происходит по сценарию, написанному автором детективных повестей среднего пошиба. А ей, обычной женщине из реального мира, теперь придется существовать в соответствии с этим явно нереальным сценарием.
Все семейство Бертини было категорически против ее поездки. За нее боялись даже не потому, что Деннис жил под дамокловым мечом и, значит, лезвие этого меча могло упасть на них обоих. А потому что любили ее, привыкли к ней, а Денниса боялись и, если положить руку на сердце, ему совсем не доверяли. Единственное, что немного успокаивало все семейство, — то, что Роберта была взрослой, разумной и практичной женщиной. О, если бы все они, включая капитана Марини, знали, что все эти качества Роберты на время перестали существовать! Роберта была влюблена и искренне верила, что ее мужчина отвечает ей тем же.
Хамсин же теперь должен был решать за них двоих. То, что к нему попал британский паспорт, он расценил как дар Божий. Он три раза бывал в Англии, причем не по своим прямым обязанностям, а оказывая помощь коллегам из Лэнгли. Он однажды на протяжении шести недель вел наблюдение за неким советским агентом, который готовился перебежать на Запад и которому там не очень доверяли, а потому окружили его целой толпой парней из разных ведомств, чтобы ни в коем случае не потерять из виду. То было прекрасное время: он жил в отеле «Дорчестер», обедал в дорогих ресторанах, носил костюмы из магазина «Остин-Рид».
Но воспоминания были отнюдь не главным фактором, который теперь имел для него значение. В Лондоне жил его родственник по имени Джонатан Гилберт, эксперт по старинной живописи, коллекционер и книгочей. Находясь в Лондоне, Хамсин провел с ним немало чудесных минут. Джонатан был ценителем доброго английского юмора и португальской кухни. Он возил Хамсина по загородным дворцам, выставкам и маленьким провинциальным городкам, каждый из которых был музеем под открытым небом. Он был великодушным и очень образованным человеком.
Родство с Джонатаном было, можно сказать, виртуальным. Его брат был когда-то женат на сводной сестре Хамсина — дочери его отца от первого брака. Трудно сказать, было ли это вообще родством. Но Джонатан действительно относился к нему как к родственнику; более того — как к хорошему другу.
Джонатан Гилберт к тому же был членом совета Лондонской ассоциации антикваров. Время от времени его даже приглашали провести аукционы картин — главным образом на юге Англии, в Кенте. Он, безусловно, был большим знатоком английской живописи восемнадцатого века и считался одним из ведущих экспертов по произведениям Уильяма Хогарта. Был ли он богат, сказать трудно; во всяком случае, он жил в огромной квартире в Кенсингтоне, которая стоила по крайней мере полтора миллиона фунтов; правда, он не приобрел ее, а унаследовал. Впрочем, он точно был человеком со средствами — и, конечно, со связями. Понятно, что Хамсин очень надеялся на его помощь и поддержку.
Но прежде надо было добраться до Лондона. А спланировать и осуществить эту поездку было нелегко. Прежде всю «черновую работу», включая покупку билетов, бронирование гостиниц и прочее обеспечение его действий, выполняли за него другие люди: так называемые «офицеры логистики». Теперь все это ложилось на него самого и на Роберту, которая, по ее собственному признанию, никогда из Италии никуда не выезжала. По совету капитана он пока никуда не звонил. Но рано или поздно надо было начинать действовать активно.
Тучи постепенно начали развеиваться. Он выяснил, что Роберте виза в Соединенное Королевство не нужна, но по постановлению британского правительства, опубликованному всего два месяца назад, в ноябре 1984 года, лица, прибывающие из стран Евросоюза по морю, но не на пароме, должны регистрироваться в порту прибытия. Это, с одной стороны, облегчало дело, но с другой — в регистрационных книгах оставалось ее имя, и, если они с Робертой не собирались моторную лодку возвращать владельцу, полиция начала бы поиски женщины. Это значило, что Роберте пришлось бы играть роль нелегальной эмигрантки без паспорта. Но в Лондоне столько нелегальных эмигрантов, что очередь до нее может дойти нескоро.
Потом позвонил Лионелло. Он сказал, что им надо срочно встретиться. Лионелло сам к ним приехал, привез бутылку вина, свежий хлеб и салями.
— Только что приехал из Неаполя, — объяснил он. — Там рынки в миллион раз лучше, чем в Риме.
Рассказывая о своей поездке, он внимательно рассматривал обоих. И Роберта, и Деннис казались счастливыми, довольными, даже веселыми.
Любовь, мио дио (Господи), сказал он себе. Что делает с людьми любовь…
— Кажется, я могу вам помочь, — заявил он, осушая стакан вина. — Слушайте. Послезавтра в восемь часов утра я выезжаю в Тоскану. Я везу туристов… не совсем туристов; это музыканты, которые едут на фестиваль в Пьомбино… Ехать туда не меньше трех с половиной часов, иногда больше. Обычно мы делаем остановку на полпути, но я могу сделать ее чуть позже, в районе Таламоне. А там, в двух километрах от шоссе, находится большая станция проката катеров и моторных лодок. Я возьму вас с собой. В моем автобусе едет двадцать девять человек, никто друг друга не знает. Так что вы доедете почти до причала, и вам это ничего не будет стоить.
— Замечательно, — сказал Хамсин, когда Роберта закончила переводить. — Но где гарантия, что там будет лодка и что мы сойдемся в цене?
— Если я предлагаю, — многозначительно изрек Лионелло, — то знаю, что говорю… Я уже позвонил туда. У них есть большая моторная лодка за двести тринадцать долларов в день. Судя по цене, это порядочно потрепанное корыто, но цена, на мой взгляд, весьма доступная… Кроме того, я вчера побеседовал с нашим менеджером, который, как говорится, убил дюжину китов, формируя группы в Лондон. Смотрите, какой тут расчет: вам нужно не больше десяти дней, чтобы дойти до Гибралтара: итого две тысячи сто тридцать долларов. На следующий день вы вылетите в Лондон; два билета будут стоить еще триста. От аэропорта Лондонского Сити до центра Лондона будете ехать на трех автобусах: еще тридцать или сорок. Так что вы уложитесь в ваш бюджет.
— Нам нужна еда на время плавания, а также топливо, — заметила Роберта.
— Да, — согласился Лионелло.
Он вынул из кармана куртки бумажник и положил на стол четыре бумажки достоинством в сто тысяч лир.
— Три «караваджо» от Марини и одна от меня, — сказал он. — Только доберитесь до Лондона, пожалуйста.
34
Капитан карабинеров тоже выполнил свое домашнее задание. Он попросил радистов роты быстрого реагирования, чтобы они выделили ему частоту для связи с моторной лодкой, которую возьмут «его родственница с мужем». Это было сделано за полчаса. Затем он составил маршрут движения моторной лодки с указаниями по стоянкам. Поскольку, как сообщил ему Лионелло, лодка была старенькая, он написал путешественникам инструкцию, в которой изложил три обязательных условия: им нужно держаться ближе к берегу и не выходить на маршруты движения больших кораблей, останавливаться на заправку и ночлег не более чем на шесть с половиной часов и твердо придерживаться скорости движения. Чтобы попасть в Гибралтар на десятый день, паре нужно было покрыть расстояние более 2250 километров, и, следовательно, надо было проходить в день примерно 230 километров, двигаясь со средней скоростью 15 км в час в светлое время суток. На станции проката лодок в Таламоне они должны были сказать, что направляются в Ниццу.
До Гибралтара они должны были посетить девять портов: Ливорно, Генуя, Вадо-Лигуре, Санта-Лючия, Сен-Луи-де-Рон, Барселона (Сантс-Монжуик), Валенсия, Картахена, и Малага. Когда Роберта увидела этот список, она пришла в такой восторг, что не могла успокоиться весь вечер. Хамсин объяснил ей, что если в каком-то порту у них будет целых три часа, то в других на стоянку будет выделено не больше получаса. Это ее ничуть не обескуражило. Она всю жизнь мечтала взглянуть на Барселону и Валенсию. Хамсин обещал ей, что очень постарается, чтобы она увидела как можно больше.
— Черт возьми, я и сам не видел ни одного из этих городов! — воскликнул он, прочтя список. — Что бы ни было потом, это путешествие будет замечательным. Давай считать его свадебным.
Роберта, услышав эти слова, опустилась на стул.
— Нет, — сказала она. — Все в свое время. Сначала Лондон, потом обручальное кольцо, ужин у моря… а потом я подумаю.
— Если ты будешь думать слишком долго, я найду себе англичанку-миллионершу, — заявил он.
— Это — пожалуйста, это — сколько угодно, — фыркнула она. — Ты только что обрек себя на сон в холостяцкой каюте.
— Хоть отдохну от твоей итальянской страсти, — рассмеялся он.
Увидев, что она нахмурилась, он опустился на колени и пополз к ней с повинной головой.
— Нет, — прошептал он, целуя ей колено. — Это путешествие должно сделать твою страсть еще более неистовой. А иначе, дорогая, какой смысл плыть вдвоем две тысячи километров?
Музыканты, направляющиеся в Пьомбино, собирались на автобусной стоянке напротив центрального вокзала. Чтобы быть там к восьми утра, Роберта и ее спутник вышли из дома около семи. Людей на автобусных остановках не было, но почти не было и автобусов. Они вышли из рейсового автобуса у вокзала без пяти восемь и наверняка бы опоздали, если бы Роберта не нашла автобус Лионелло, который видела раньше — ярко-синий с красной полосой на бортах. У них были с собой только небольшие сумки, так что до автобуса добежать за несколько минут они успели. Лионелло заметно нервничал и, увидев их в автобусе, даже тяжело вздохнул. В автобусе было всего четыре свободных места; они выбрали два места в хвостовой части, прижались друг к другу и почти сразу задремали. Минут через двадцать Лионелло включил музыкальную радиопрограмму, но его заставили ее отключить: большинство музыкантов большую часть ночи гуляли по Риму и тоже мечтали вздремнуть.