Капитан Кальяри был счастлив помочь родственнице его друга. Он отвел ее в свой кабинет, набрал по телефону внутренней связи номер капитана Марини и вышел, прикрыв дверь.
— Как идет ваше плавание? — спросил Марини.
— Оно пока довольно утомительное.
— Я так и думал. Слушай, я хочу полностью изменить ваш план.
— Почему? — взвилась она.
— На то есть по меньшей мере три причины. Первая: Пьетро сказал, что видел в лесопосадках две машины и троих людей. Они ходили вокруг довольно долго, а потом даже пошли в студенческий лагерь, который сразу за дорогой. Это не очень хорошо. Ты понимаешь?
— Да, понимаю, — скисла Роберта.
— Вторая причина: приятель сказал мне, что вопрос о твоем спутнике был поднят и в министерстве. Что еще хуже.
— Куда уж хуже, — прошептала она.
— Я ведь не все могу тебе сказать. Но полагаю, что станцию, где вы взяли лодку, тоже могут проверить. Вам нужно оставить лодку в Генуе и ехать автобусом в Ниццу. Это всего четыре часа. Из Ниццы летают самолеты «Бритиш Эруэйз».
— Но мы тогда ничего не увидим!
— Роберта, что важнее — туризм или жизнь?
Она не ответила. Все ее мечты, все романтические грезы в мгновение ока развеяла прозаическая реальность.
— Теперь самое главное, — продолжал Гвидо. — Через три часа вы подойдете к отелю «Бристоль Палас». К вам выйдет солидный человек с женой и охранником. Он отставной бригадир карабинеров, едет из Монте-Карло, и я случайно узнал, что он вдруг захотел в Генуе арендовать лодку, чтобы вернуться домой на ней. Покажете ему свою лодку и отдадите ключи. Он согласился привести лодку обратно на станцию в Таламоне. Ведь он живет в Чивитавеккия, совсем рядом с Таламоне. У него будет приятное путешествие, а вы избавитесь от лодки, что сейчас немаловажно. Он даст вам от меня тысячу долларов; не волнуйтесь — я получу обратно деньги от станции проката за неиспользованные дни. И не переживай, дорогая: обещаю, что мы устроим тебе путешествие по Испании. Может быть, и мы с Сильвией к вам примкнем — но ранней осенью. Идет?
— Идет, — ответила она сквозь слезы.
Еще никогда в жизни у нее не было такого огорчения. Она надеялась, что путешествие на лодке еще больше сблизит ее с Деннисом, что он увидит в ней не только любовницу, но и друга, помощника, свой надежный тыл. А сколько прекрасных мест они посетили бы вместе!
Когда, заливаясь слезами, она изложила Деннису свой разговор с Марини, он воспринял это очень серьезно, но крепко обнял ее и сказал:
— Ты знаешь, твой капитан — умница, и к тому же у него потрясающее чутье. Ему надо было как можно скорее отправить нас подальше от Рима. Теперь, когда ситуация там явно осложняется, он хочет, чтобы мы поскорее оказались в Лондоне и избавились от гибралтарского паспорта, который, как камень, может потянуть нас на дно… А теперь вытри слезки; ты ведь знаешь сама, что у судьбы бесконечные повороты, и даже самый коварный может принести не беду, а, наоборот, радость и удачу. Мы с тобой этому доказательство, правда? Успокойся и запомни: я добьюсь того, что смогу показать тебе самые прекрасные места на планете.
— Да, мой дорогой, — сказала она, слегка успокоившись. В конце концов, надо уметь принимать жизнь такой, какой она предстает в данный момент времени…
— Знаешь, я после этой истории с холодильником стал совсем другой. Я был колючий, жесткий, всегда как взведенный курок. Что-то во мне, по-моему, заморозилось. Какие-то ролики в мозгу или нервные окончания, которые мешали мне жить, наверное, отмерли. Не знаю, хорошо ли это…
— Нет, это другое, — вдруг сказала она. — Ты был закрытым сейфом, твои чувства были внутри. Я нашла ключ к этому сейфу и выпустила эти чувства наружу. Ведь ты был совсем неплохой, просто не знал об этом.
В животе у него вдруг появилась такая боль, что он даже присел на бетонный парапет набережной.
— Пусть будет так, — отозвался он, — пусть так.
Он прикрыл глаза на несколько секунд, и в мозгу его вдруг пронеслись с невероятной скоростью все живые мишени, в которые он стрелял, не задумываясь. Еще никогда его мозг не посещали все эти образы сразу.
— Я пойду искупаюсь, — сказал он угрюмо.
— Да, иди, — согласилась она. — А я приготовлю нам что-нибудь поесть.
Он очень долго плавал, и только когда почувствовал, что ему будет трудно доплыть до берега, вернулся на лодку.
Растираясь полотенцем, он внимательно посмотрел на себя в зеркало. За минувшие дни он оброс; вместо щетины на лице были усы и бородка, и явно не очень ухоженные. И в усах, и в бородке серебрилась седина, и это делало его старше. Но зато он стал выглядеть совсем итальянцем средних лет, смуглым жителем средиземноморского бассейна, даже без определенной принадлежности к району. Как такого могла полюбить взрослая женщина, умная и тонкая от природы…
Отель «Бристоль Палас» оказался в самом центре города, в нескольких минутах ходьбы от Академии изящ ных искусств. Три часа еще не прошло, и Роберта упросила своего спутника зайти в художественную галерею академии хотя бы на полчаса. Галерея оказалась небольшой, но оба сразу оценили уровень шедевров, которые их окружали. Роберта, хорошо знавшая библейские сюжеты, стала для Хамсина прекрасным гидом. Они, однако, смогли провести там только тридцать пять минут.
Бригадир и его жена ждали их у вертящихся дверей отеля. Здание было очень красивым, с изящной лепниной и ажурными балконами. На фасаде была видна цифра: 1905. То был, по всей видимости, один из самых старых и самых роскошных отелей Генуи.
Роберта поклонилась паре, и то же, следуя ей, сделал Хамсин. Дама была полной и очень ярко накрашенной, а бригадир выглядел скорее как бывший актер, чем как бывший командир карабинеров. Он был кругленьким, подвижным; говоря, он жестикулировал как все жители юга. Английского языка он не знал, так что Роберте в очередной раз пришлось переводить.
— Марини, как я понимаю, ваш кузен, синьора? — спросил он, поцеловав Роберту в щечку.
— Да, синьор, — сказала она, покраснев. — Муж моей кузины.
— Блестящий офицер. Мой ученик, — объявил бригадир. — Могу сказать с полной уверенностью — а я, между прочим, был начальником боевой подготовки корпуса карабинеров, — у нас не было второго такого парня, как Марини. Он стал капитаном в двадцать четыре года, а через год, я уверен, будет майором. Он во всем всех опережает. Я только заикнулся начальнику штаба о том, что хочу вернуться в Чивитавеккия морем, и вот вы уже здесь!
— Для нас большая радость услужить вам, — улыбнулась Роберта.
— У вас чудесная улыбка, моя милая. Ваш муж англичанин?
— Нет, он из Уэльса.
— Чудно! А я бывал в Кардиффе. Вы из Кардиффа? — обратился он к Хамсину.
Тот, как ни удивительно, его понял.
— Нет, из Ньюпорта.
— А… Ну, что? Пойдем посмотрим на ваше корыто?
Лодка бригадиру и его жене понравилась.
— Мы придем к вам завтра в восемь утра, ладно? — спросила жена бригадира, Паула.
— Отлично. Мы будем готовы покинуть лодку, — сказала Роберта.
— А пока давайте решим финансовые проблемы, чтобы не заниматься ими с утра после сытного завтрака! — хохотнул бригадир. Он протянул конверт Роберте, а потом достал из кармана брюк и протянул ей еще два «караваджо».
— Этого не нужно, синьор! — запротестовала Роберта.
— Нужно! — назидательно возразил бригадир. — Вы же поедете автобусом? А на автобусной станции может не быть обменного бюро. Так что берите; отдадите, когда я прилечу в Лондон. Правда, это случится, только если я заболею. Там, говорят, хорошие врачи.
Он снизил голос до шепота.
— Скажу вам то, что никому бы, кроме вас, не сказал. Я выиграл в Монте-Карло. Не так уж много, но выиграл!
— Это они дали тебе премию за все то, что проиграл там за сорок лет, — скривилась Паула.
Бригадир пожелал им спокойной ночи и довольно резво спрыгнул с лодки на берег.
Роберта проводила пару до конца причала и вернулась.
— Ты доволен? — спросила она, закрывая дверь на ключ.
— И да, и нет, — ответил Хамсин. — Завтрашний день покажет.
— И я еще хотела спросить, откуда ты знаешь, что в Уэльсе есть такой город — Ньюпорт? Ты там бывал?
— Нет. Но в каждой англосаксонской стране есть свой Ньюпорт.
37
Как ни волновалась Роберта, путешествие на автобусе из Генуи в Ниццу прошло без происшествий. Автобус был старомодный, как показалось Хамсину, конца 1950-х годов, и с заплатанными кожаными сиденьями, но зато сиденья эти были большими, а расстояние между рядами тоже было больше, чем в современных автобусах. Роберта большую часть времени спала на плече у Хамсина, а на пограничной станции им даже удалось перекусить в крошечном кафе.
Проверка на границе с Францией оказалась чисто формальной. Фотографию на паспорте британца из Гибралтара особенно не рассматривали. Французский жандарм в Ницце, правда, сделал попытку заговорить с ним по-английски, но, услышав ответ, удостоверился, что перед ним носитель языка, и отпустил его восвояси.
Самолет вылетал в Лондон только вечером, и поэтому они сдали вещи в камеру хранения на автобусной станции и отправились гулять по городу. В музеи решили не ходить: на них требовалось много времени. Англичанин, с которым Деннис перекинулся на набережной парой слов, посоветовал им зайти в гостиницу «Негреско» на Английской набережной; там, по его словам, жили писатель Эрнест Хемингуэй, художники Пикассо и Сальвадор Дали, а также киноактриса Марлен Дитрих.
Интерьеры отеля обоим очень понравились. Роскошный холл со стеклянным потолком, люстрой из французского хрусталя и старинными креслами, гигантский камин, вывезенный из какого-то старинного замка, и прекрасные картины на стенах — все это можно было считать свидетельством, что отель пользовался заслуженной славой и, естественно, привлекал знаменитостей. Роберта не удержалась и даже заказала в баре рюмочку дорогого ликера — чтобы лучше прочувствовать атмосферу претенциозного курортного шика…