— Я и Студент поехали по той же дороге, что и Индус. Маршрут был проработан совместно. Чего мы не знали — что в лесопосадке есть просека и Индус въедет на поляну через нее.
— Я тоже о ней не знал, но когда забарахлил мотор, решил не рисковать. Ведь оставлять машину на дороге было опасно: вдруг карабинеры захотят заглянуть внутрь?
— Ну вот, а мы машину не нашли, — сокрушенно произнес Миланец.
— Значит, плохо искали, — сказал с досадой Лобо. — Огромный рефрижератор — неужели его так трудно найти?
— Шеф, мотор барахлил, но рефрижератор стучал нормально, — сказал Индус. — Я быстро снял с машины номера и пошел к дороге. Мне пришлось пройти по ней метров четыреста или даже пятьсот, пока не подъехала машина с Миланцем и Студентом. Студент быстро развернулся, и мы помчались обратно. Ведь инструкция требует покинуть объект немедленно.
— Все так. Но есть еще одна инструкция: в случае ликвидации необходимо твердо удостовериться, что задача выполнена, — пробурчал Лобо. — Так?
— Шеф, наша задача была такой: как только фигура окажется в рефрижераторе, включить холодильную установку, вывести машину в укромное место и удалиться. Что же мы сделали неправильно?
— Вы, черт возьми, может, и сделали все правильно, но гарантий, что этот тип действительно умер, нет. Рассказывайте дальше.
— Шеф, после нашего с вами последнего разговора, как вы знаете, я встретился с моим агентом и получил через него все бумаги, которые касаются объекта ликвидации. Из них следует, что труп кремировали, а урну захоронили на кладбище. Я съездил туда; указанное в бумагах место существует, на нем табличка с номером — и все. Я спросил смотрителя, знает ли он, кого и когда под этим номером захоронили. Он ответил, что этот номер стоит над камнем уже года три. Вот тогда-то я и подумал: дело нечисто.
Лобо рассмеялся.
— Большинство итальянцев не помнит даже, когда день рождения их жен. Этот смотритель вряд ли следит за всеми могилами. Он мог перепутать, ошибиться, изобразить из себя всезнайку. Это не факт, парень.
— Да, это верно. Но все же я, Миланец и Студент решили съездить на это место. Приехали, поставили машины за просекой, на поляне, все осмотрели. Мы нашли следы грузовика, ведущие обратно на дорогу. Значит, его куда-то увели.
— Естественно, увели, — усмехнулся Лобо. — Машина была без номеров; полицейские ее тут же забрали.
— Потом мы зашли в пару мест, которые выходят на поляну: в спортивный клуб и в частную зону отдыха, — продолжил Миланец. — И в том, и в другом месте нам сказали, что видели вокруг рефрижератора людей, и в том числе людей в форме карабинеров.
— Видели ли машину скорой помощи?
— Я спросил, — поспешил ответить Миланец. — Нет, машин скорой помощи не было.
— Все равно, это ни о чем не говорит, — покривился Лобо. — Машины скорой помощи увозят и больных, и трупы. Но труп могла увезти и полицейская машина.
— Я еще походил вокруг, понаблюдал за местными жителями, — вставил Индус. — Около поляны живут фермеры, у них маленькая птицефабрика. Вряд ли они будут интересоваться чем-либо, кроме своих цыплят. Тем более какими-то полицейскими делами.
— Да, возможно, ты прав, — согласился Лобо. — Во всяком случае, мы кое-что разузнали… Теперь вот что. Попробуйте дать на серьезную экспертизу документы, которые у нас есть. Если они подлинные, я дело закрою окончательно.
39
Хамсин и Роберта отсыпались два дня. Из дома не выходили, обошлись черствым хлебом, яичницей и овсяной кашей. На третий день Роберта отправилась в местный магазин и купила свежие овощи, мясо и рыбу. Потом заперлась на кухне и принялась готовить. К шести часам вечера на кухонном столе стояли в полной готовности к ужину три кастрюльки и две сковородки. В доме царил аромат острой и вызывающей аппетит итальянской еды, приготовленной со всеми специями, которые Роберта обнаружила в кухонном шкафу. Хамсину выпало сервировать стол, что он и сделал довольно неплохо. Он зажег свечи в двух канделябрах, но вскоре погасил их, чтобы они не превратились в огарки.
Последние приготовления были сделаны, когда Хамсин сходил в магазин и купил три бутылки итальянского вина и корзинку фруктов. Все закончив, оба уселись на диван перед телевизором и вскоре задремали. Роберта обратила внимание, что в Лондоне Хамсин стал рано засыпать.
Джонатан приехал в двенадцатом часу ночи. Он выглядел усталым, даже переутомленным. К этому времени еда остыла, и Роберте пришлось греть все снова.
— Роберта приготовила итальянский обед — вернее, ужин, — сказал Хамсин. — Ты готов садиться за стол?
— Да, я, признаться, очень голоден, — сказал Джонатан, закрываясь в ванной. — Дайте мне пять минут, чтобы я привел себя в порядок Он вышел к столу, однако, только через двадцать минут. На нем была свежая рубашка и домашние клетчатые брюки.
— Ну что, давайте, хвастайтесь своей стряпней, милая синьора! — сказал Джонатан, усаживаясь за стол. — Я редко хожу в итальянские рестораны; на мой взгляд, итальянцы едят слишком много мучного и жирного. Но вы, наверное, все готовите иначе — как настоящие итальянцы.
— Я готовлю так, как меня учила бабушка, — отозвалась Роберта. — Простите, как умею…
Джонатан ел обстоятельно, медленно. Судя по всему, еда ему понравилась, потому что он сам себе подкладывал все новые порции. Особенно ему понравился суп.
— Ваш суп меня прекрасно согрел, — сказал он, подливая себе из кастрюльки.
Роберта фыркнула. Меньше всего она ожидала такую оценку ее супа.
Джонатан это заметил.
— Извините меня, дорогая мисс, я, возможно, не так выразился. Знаете, мы, англичане, не умеем ни есть, ни готовить. В нашей островной традиции никогда не было изысканных блюд: еда была простой и, я бы сказал, элементарной. Сейчас появились роскошные рестораны, но мы в своем большинстве, как и прежде, едим сэндвичи.
— Можно я скажу за нас обоих, — вмешался Хамсин. — Нам было вкусно. Я давно не ел столько вкусных блюд в обед… за ужином. Ты доставила нам настоящее удовольствие. Спасибо.
Роберта зарделась.
— К вашим услугам, — сказала она и начала собирать посуду.
— Пойдем в кабинет, выпьем по стаканчику бренди, — сказал Джонатан, вставая.
Джонатан налил два бокала дорого бренди и вытащил из ящика стола сигары.
— Закуришь? — спросил он.
— Нет, благодарю.
— А я позволю себе эту роскошь… Слушай, так вы женаты ли притворяетесь женатыми?
— Пока нет, но мы поженимся — рано или поздно.
— Красивая женщина. Тебе повезло. Слушай, на ее лице нет никакого макияжа, а кажется, что он есть! Красивые глаза, чудные брови, алые губки… Естественная, настоящая красота. Завидую.
— Я знаю — мне повезло… К тому же она верный друг, выручает меня как и когда может.
— Тебя нужно выручать? Ты же, насколько я тебя знаю, был всегда в себе уверен.
— Не сейчас, братец. Другие времена.
— Значит ли это, что ей грозит какая-то опасность?
— Не буду врать. Она грозит нам обоим. Поэтому мы скоро уедем, чтобы она, не дай бог, не нависла и над тобой.
— Подожди, приятель. А не считаешь ли ты, что ты не имеешь права подвергать ее жизнь риску? Втягивать ее в нечто, что может привести к ее гибели? На мой взгляд, это нечестно с твоей стороны.
— Нам обоим выпала такая судьба, Джонатан.
— Это отговорка. Очень удобная позиция. Она случайно попала в мой силок, а теперь ей придется расхлебывать вместе со мной все то, что стало моей бедой!
— Мы уедем завтра, Джонатан.
— Да дело совсем не в этом! Ты взрослый, сильный, опытный боец, тебя жизнь уже многократно потрепала. Почему же в предстоящих испытаниях, которые, я уверен, у тебя еще будут, должна подвергаться риску она — хрупкая, нежная женщина?
— Я согласен, ей может грозить опасность. Но я не мог ее оставить там: она этого не захотела.
— Но она ведь не представляет себе, что может ей грозить!
— Уже представляет, — угрюмо заметил Хамсин.
— Тем более… Бедная девочка! То есть для тебя она — расходный материал; что ж, если погибнет, значит, такая у нее судьба!
— Но выхода-то ведь нет.
— Почему же нет? Оставь ее пока в Лондоне. Устройся там, куда ты направляешься. Обоснуйся там. Убедись, что тебе ничего не грозит. Абсолютно ничего, слышишь? Докажи себе, что ты ее любишь, что она тебе дорога. А потом приезжай за ней. Это будет по-мужски. Разве нет?
Хамсин задумался.
— Я хорошо взвешу все, что ты мне сказал. Поговорю с Робертой. Может быть, даже уговорю ее остаться тут на какое-то время.
— Да, это было бы и разумно, и благородно с твоей стороны, — подхватил Джонатан. — Может быть, этим ты спасешь ей жизнь.
Хамсин допил бренди и пошел в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, он вспоминал каждое слово Джонатана. Антиквар влюбился в Роберту, это факт. Он пытается сделать так, чтобы Роберта пожила в его доме какое-то время, он надеется как-то ее охмурить, очаровать, заинтересовать своим кругом людей, своими знаниями, своими поездками.
Поразительно! Он видел женщину перед отъездом полчаса и полтора часа сегодня за ужином. Какую же страсть она способна внушить мужчинам…
Роберта задремала, лежа на покрывале и не раздеваясь.
— О чем вы там болтали? — спросила она, не открывая глаза.
— Джонатан рассказывал мне о всех своих женщинах, — пробормотал Хамсин.
— Настоящий мужской разговор, — улыбнулась она. — Тебя что-нибудь в этом рассказе по-настоящему заинтересовало?
Он решил ей признаться:
— Джонатан мечтает тебя оставить тут и сделать своей наложницей, — сказал Хамсин. — Он готов заплатить за тебя любые деньги.
— Скажи ему, что я уже отказала Рокфеллеру и Моргану: миллиарда мне мало.
— Неужели тебе нужен безработный и бездомный, которого к тому же ищут убийцы?
— Шведский король Карл говорил, что истинная любовь основана на жалости, — сказала она и поцеловала его в нос.
40
Джеймс Мэддисон, посол США в Италии, не был карьерным дипломатом. Он был назначен президентом в качестве посла в Египте по двум причинам: во-первых, он сыграл большую роль в формировании значительного избирательного фонда, а во-вторых, мобилизовал всех крупных предпринимателей в западноамериканском штате Вашингтон для того, чтобы они как можно чаще и как можно громче вели агитацию за кандидата республиканцев.