Но Египет не понравился Мэддисону. Там нужно было серьезно заниматься международной политикой, часто встречаться с египетскими дипломатами, вести довольно хитрую политическую игру. Мэддисон не был к этому готов. Он всегда считал, что работа посла — это роскошные приемы, изучение достопримечательностей страны и присутствие на трибуне для почетных гостей во время национальных праздников. Повседневная работа и бесконечные совещания по каждому событию в стране — а в Египте все время что-то происходило — были не по нему. Он пожаловался во время приема в Белом доме самому президенту. Тот распорядился найти для верного союзника достойное место под солнцем.
Италия оказалась именно той страной, где быть послом приятно и полезно. Приятно потому, что, пользуясь своими безграничными возможностями, Мэддисон объехал всю Италию, пил вино в лучших виноградниках и общался с киноактерами, а миссис Мэддисон подружилась со всеми дизайнерами страны и благополучно потратила около полумиллиона долларов на тряпки. Как результат, она стала намного благосклоннее и внимательнее к мужу — а женщиной она была красивой и совсем не старой.
Мэддисон переложил все свои обязанности на помощников и перестал даже напрашиваться на беседу с итальянскими политиками: теперь эту миссию исполняли его политический советник и специально назначенный им, с разрешения государственного секретаря, советник по вопросам международной политики. Словом, Мэддисон получил, с благословения президента, подлинную синекуру.
В период рождественских праздников он надеялся, как и в предыдущие годы, поездить по стране по меньшей мере неделю. Но на приеме в посольстве к нему подошел представитель ФБР и сказал, что послу, советнику по вопросам безопасности и представителям спецслужб в посольстве придется второго января встретиться с офицером из Интерпола.
— Какого черта это нужно делать в праздники? — поморщился посол. — Для этого есть весь проклятый год!
— Дело срочное, ваше превосходительство, — перешел на официальный тон представитель ФБР.
— Когда этот тип приезжает? — нахмурился Мэддисон.
— Он будет в посольстве завтра в одиннадцать часов утра.
— Черт бы побрал этих занудных европейцев, — пробормотал посол. — Что ему надо?
— Его послал заместитель начальника Интерпола — Симон Карлез. Крупная фигура, сэр. Был одно время послом Франции в США.
— Скажите ему, что у нас будет только час времени.
— Да, сэр. Будет сделано, сэр.
— Известно, о чем нас будут просить?
Офицер на мгновение задумался.
— Я думаю, разговор пойдет о взаимодействии наших спецслужб с отделом гражданской безопасности Интерпола, — сказал он. — Но это только предположение.
— Кого вы приглашаете на встречу?
— Моего заместителя, человека из СНБ, парня из конторы, двух наших людей, которые на связи с местной полицией и карабинерами, а также парня из швейцарской полиции, который занимается вопросами… ну, банками. И еще одного человека, который курирует вопросы Международного Красного Креста.
— А он тут какого черта?
— Сэр, он не просто так в этой организации.
Мэддисон разозлился:
— Сколько же развелось этих бездельников! Обязательно поговорю об этом с президентом. Надо наводить порядок.
— Да, ваше превосходительство.
Вернувшись в свой кабинет, он позвонил жене.
— Привет, дорогой, — услышал он в трубку.
— Лилиан, наша поездка задерживается, — сказал он мрачно. — У меня, к сожалению, будет второго января еще одно совещание. Но не волнуйся, это на час или около того.
— Ну и хорошо. Я еще не получила заказанные платья: они будут доставлены только к обеду второго января. Пообедаем и тронемся в путь.
— Значит, ты не сердишься?
— Разве я могу сердиться на тебя, дорогой? Делай свои государственные дела, я подожду.
Мэддисон повесил трубку. Его долгожданная поездка на Сицилию откладывалась.
Он вызвал секретаря.
— Позовите Уэлмота, — сказал он.
Секретарь бесшумно исчез за дверью.
Уэлмот был единственным человеком в посольстве, которого он искренне уважал. Бывший подполковник морской пехоты, а затем офицер Агентства национальной безопасности, Уэлмот был человеком, которому по рангу было положено знать все — или почти все, что происходило вокруг посольства. Он был «супремо» — то есть человеком, отвечавшим за все действия американских секретных служб, действовавших на территории Италии, и координировавшим эти действия, если такое было необходимо.
Уэлмот постучал в дверь кабинета через несколько минут. Услышав «Войдите!», он вошел, плотно закрыл за собой дверь и направился к письменному столу посла. Был он человеком невысокого роста, плотным, с редеющей седой шевелюрой и типичным лицом южанина; Мэддисон много встречал похожих на него в штате Джорджия. Ему было лет шестьдесят, но он выглядел старше.
— Что-нибудь случилось, Джим? — спросил он, садясь напротив посла.
— Я хочу понять, для чего созывается сегодняшнее совещание, — тихо сказал Мэддисон. — Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Догадываюсь, — пожал плечами Уэлмот.
— Тогда введи меня в курс дела.
— Джим, на днях Интерпол проводил тут операцию по задержанию одного парня, который совершил двойное убийство. А парень был наш агент и выполнял особое задание. Чтобы не было какого-то нелепого расследования, нашим ребятам пришлось агента ликвидировать.
— Откуда ты все это знаешь? — растерянно спросил посол.
— Видишь ли, я получаю шифрованные доклады по всем вопросам, связанным с итальянскими разборками. Не хотел тебя загружать всякими внутренними проблемами. Насколько я понимаю, Интерпол собирается предъявить нам претензии, что мы украли рыбу из его сачка. Им ведь тоже надо оправдывать свое существование.
— И больше ничего?
— Ничего. Главное — соглашайся со мной, когда будет обсуждение. Мы закончим минут за сорок.
— Спасибо, брат.
— De nada.
Последние слова он сказал по-испански: de nada — пожалуйста.
Он знал, что Мэддисон разбогател на техасской нефти.
41
За завтраком Хамсин сказал Джонатану, что они решили вечером уехать.
Джонатан был явно раздосадован.
— Все же ты берешь Роберту с собой? — спросил он, невесело усмехнувшись.
— Да. Мы оба так решили.
— Что ж! Но если станет тяжело, пришли ее сюда. Я позабочусь о ней.
Когда Роберта занялась на кухне посудой, Хамсин не выдержал и сказал:
— Признайся, что Роберта тебе понравилась.
Джонатан пожал плечами.
— Мне всегда нравились крупные женщины. Не знаю почему. Но я вовсе не желаю стать на твоем пути. Это твой департамент. Я хотел только быть вам полезен.
— Ты был. Мы оба тебе очень благодарны и надеемся тоже оказаться тебе полезными.
— Da ut des, — сделал гримасу Джонатан. — Я ни разу в жизни не пользовался этой формулой… Впрочем, нет. Один раз такое было. Я спас утопающего на Кипре, а он оказался английским аукционером. Он помог мне продать этюд Карраччи, который никак не хотел со мной расставаться… Так куда же вы едете?
— В Брайтон. Там, мне кажется, можно устроиться работать: туристический город, он быстро растет. Значит, и появляется больше возможностей.
— Сомневаюсь. Но попробуй. Держи меня в курсе дела. Вдруг у меня появится какая-нибудь идея. Кстати, в Брайтоне живет мой родственник — Энтони. Он богат: получил огромное наследство, а теперь покупает недвижимость в Чичестере. Популярное, кстати, место! Там неплохой университет и очень старая гостиница, ей лет триста! В крайнем случае обратись к нему: он славный парень и придет на помощь. Как у тебя с деньгами?
— Кое-что пока есть.
— Послушай. Я дам тебе дебитную карточку банка «Эллайенс энд Лестер». На ней не больше пары сотен фунтов, но это — твой резервный фонд, нечто, что может выручить тебя тогда, когда тебе нужно купить кусок хлеба, а денег в кармане нет. Запомни: код — 3647.
— Спасибо. Ты — верный друг, мы оба тебе очень благодарны.
— Брось! Сочтемся когда-нибудь… Как вы поедете?
— Поездом в семь часов вечера.
— А куда денетесь потом?
— Около вокзала есть маленький отель — «Каппадокия». Совсем недорогой. Места там есть. Неделю там мы протянем, а дальше посмотрим.
— Я знаю его, там действительно неплохо. Чисто, уютно. И в центре города. Только, по-моему, довольно шумно. А где ты собираешься искать работу?
— Побегаю, посмотрю, почитаю объявления. Мне ведь нужна работа в том месте, где у меня не будут требовать паспорт.
— В таком месте ты будешь получать два фунта в день. Если ты вообще такое место найдешь. И смотри не попадись полиции.
— Я буду осторожен.
— Боюсь я за вас! Может быть, все же оставишь тут Роберту на время?
— Нет, она не останется… У нас есть несколько часов, я покажу Роберте центр Лондона, ладно?
Джонатан засмеялся:
— Нет уж, я покажу ей центр Лондона! А заодно и тебе. Я уверен, что ты, хоть и бродил по Лондону много раз, не имел понятия, на что смотришь. И потом, в каких районах ты бывал?
— В Найтсбридже, Актоне… И еще в районе Пэддингтона.
— Все понятно. А в Ламбете?
— Вот там — нет, не бывал. А почему ты спросил про Ламбет?
— Да ведь там до недавнего времени располагалась британская спецслужба, — хихикнул Джонатан. — А ты ведь был по этой части, верно?
— Был когда-то. Давным-давно.
— Врешь, конечно. Но, раз дела у тебя плохи, ты со своими парнями рассорился. И от них прячешься. Вот почему я и говорю, что ты можешь погубить Роберту.
— Я не дам ее в обиду.
— Все так говорят, — задумчиво произнес Джонатан.
42
Лобо приехал на улицу Принципе Амедео в 10.20. Американское посольство, огромное, помпезное здание в стиле итальянских палаццо XVIII века, было окружено высокой стальной оградой, но он повесил на нагрудный карман пиджака специальный пропуск, и морские пехотинцы, козырнув, впустили его машину на территорию. Совещание было назначено на одиннадцать часов, но Лобо был уверен, что все соберутся по крайней мере на двадцать минут раньше. Он не ошибся. Дежурный офицер провел его на второй этаж, где в так называемом Голубом салоне уже сидели восемь человек. Места посла и его гостя, заместителя директора Интерпола, пустовали: его угощали в кабинете Мэддисона.