В документах было всего три маленькие зацепки. Первая: он звонил некоему Джонатану Гилберту и, возможно, посещал его. К нему ходил агент, но этот Джонатан сказал агенту, что вообще не знает человека, который ему звонил. Значит, что-то скрывает. Вторая: сумку из камеры хранения на вокзале, как показала запись камер внутреннего наблюдения, забирала женщина. Это, скорее всего, подружка Хамсина. Ее, наверное, можно найти. Третья: если Хамсин забрал британский паспорт, он живет в Соединенном Королевстве. Значит, он где-то неподалеку.
А эти три зацепки — это уже немало.
62
Спустя два дня Хамсин и Роберта оформили все документы на буксир «Танжер» и привели его в Брайтонскую марину. Владельцы причала были довольны: «Танжер» мог пригодиться для буксировки яхт и катеров, у которых вышел из строя двигатель, в порт или в ремонтный док. Наличие в марине буксира, кроме всего прочего, повышало его статус. Владельцы яхт и катеров чувствовали себя в большей безопасности, если у владельцев всегда было наготове спасательное судно. Хамсину повысили зарплату, а Роберте предложили работать в офисе регистратором выхода в море и возвращения яхт в марину.
Энтони был тоже доволен. У него был второй ключ от кабины, и он имел возможность время от времени сбегать от своей жены-немки и приводить на буксир знакомых женщин. Для них это была своего рода романтика; для Хамсина и Роберты это было удобно, потому что в кабине постоянно размещались несколько ящиков с вином. За пользование буксиром Энтони позволял им брать из ящиков столько вина, сколько они захотят. Справедливости ради надо сказать, что они не злоупотребляли его добротой и брали из ящиков только одну бутылку в неделю.
В конце дня их вызвали к менеджеру яхт-клуба, которым был один из его владельцев. В марине он появлялся крайне редко, особенно в последнее время, когда все яхты были на приколе. Чарльз Мендельсон — а менеджера звали так — был сорокатрехлетним лощеным гомосексуалистом, тщательно скрывавшим свои романтические преференции. Несмотря на холодную погоду, он и зимой носил светлые костюмы и кремовые туфли. Он заказал ранний обед на всех сотрудников и велел устроить его в большой комнате на втором этаже офиса, где обычно проходили учебные занятия для яхтсменов и инструктажи для персонала. За длинным столом расселись одиннадцать человек — все работники за исключением охранников.
Мендельсон пришел последним. От него пахло дорогим одеколоном и испанским шерри. Усевшись во главе стола, он пригласил всех сначала пообедать и выпить итальянского пива. Сам он пил только крепленые вина — дорогие портвейны и шерри. Когда с обедом было покончено, Мендельсон заговорил.
— Леди и джентльмены, я пригласил вас для того, чтобы сообщить, что у вас, возможно, будет новый хозя ин. Он американец и, как я понимаю, человек богатый. На днях он приедет знакомиться с нашим хозяйством. Если ему все понравится, мы, я думаю, согласимся на сделку. Сразу хочу сказать, что я и мои партнеры думаем о вас; мы неоднократно высказывали ему нашу просьбу не менять персонал, сохранить весь штат, и он согласился. Он, кажется, владелец крупной компании, и поэтому человек очень занятый, так что в его интересах, чтобы все катилось по тем рельсам, которые мы с вами проложили в будущее… Да, и, конечно, зарплаты будут сохранены. Именно так. Во всяком случае, на год. Мы не бросим вас на произвол судьбы, это я вам обещаю. Завтра я уезжаю во Францию, в гости к актеру Жерару Баррэ — знаете его? Он играл Д’Артаньяна в фильме «Три мушкетера». Очаровательный, талантливый, обаятельный! Он устраивает вечер для своих друзей и покажет нам последний фильм, в котором играл. Хотите верьте, хотите нет, но фильм называется «Отелло». Только в нем все происходит в наши дни!
Присутствующие выпучили глаза. Мендельсон рассмеялся.
— Да, все это происходит сегодня. Яго, между прочим, полковник. Отелло, наверное, генерал. Кстати, в Венецианской республике он и был генералом. Просто все перенесено в современный мир. Вот такое прочтение Шекспира. Гениально!
Работники молчали.
— Ладно, дамы и господа. Спасибо, что выслушали меня и поняли мою позицию. Я донесу вашу реакцию до моих партнеров. Будем ждать развития ситуации. Пейте пиво, беседуйте… Всего вам наилучшего!
Он сделал ручкой и вышел.
Роберта и Хамсин отправились на буксир, чтобы поговорить наедине.
— Сказка кончилась, — сказал с грустью Хамсин. — Жалко, что-то слишком быстро.
— Не волнуйся, дорогой. Через пару дней я закончу первый чехол для яхты. У меня уже есть еще два заказа. Мы выкрутимся в любом случае. Будет хуже — уедем. Джонатан обещал помочь, правда? Устроимся где-нибудь в Лондоне. Там всегда есть рабочие места. Ведь это такой огромный город! В Лондоне и вокруг него множество предприятий: заводы, фабрики, мастерские. Мы найдем себя и там. Ты скоро станешь Росполи, и уж тогда тебя никто не найдет.
Хамсин улыбнулся и поцеловал ее в лобик.
— Какое счастье, что я тебя нашел. Твой оптимизм и твоя внутренняя сила поразительны. Ты не только моя любимая, ты мой верный друг.
Она обняла его:
— Ничего удивительного. Меня такой сделал ты.
63
Телефонный звонок разбудил Джонатана в половине девятого утра. У него не было никакого настроения говорить ни с агентами по телефонной рекламе, ни с приятелями. Но звонки наконец надоели ему, и он снял трубку.
— Мистер Гилберт? — услышал он.
— Да. Кто это?
— Мистер Гилберт, я — полицейский инспектор Фурман. Мне нужно с вами поговорить.
— Говорите.
— Нет, к сожалению, вопрос у меня деликатный, нам надо встретиться.
— Позвоните мне завтра вечером.
— У меня срочное дело, мистер Гилберт. Я бы хотел встретиться с вами как можно скорее. Это по поводу последнего аукциона.
— Но я сегодня занят! — разозлился Джонатан.
— Послушайте, мистер Гилберт. Мне бы не хотелось, чтобы вас вызывали в Скотленд-Ярд. Это долгая процедура, ваш визит к нам займет много времени. Документы, свидетельские показания… Давайте я загляну к вам сейчас! Все это займет пятнадцать минут. Подумайте! Обещаю больше не отвлекать от ваших дел.
Джонатан подумал. Речь, видимо, идет о какой-то подделке. Но я не могу иметь к этому никакого отношения, это точно.
— Так и быть, — буркнул он. — Вы знаете адрес?
— Разумеется.
— Приходите не раньше чем через двадцать минут.
Фурман пришел через полчаса. В руке у него был кожаный портфель, на носу — очки. Он издали показал хозяину удостоверение.
Джонатан провел его в гостиную. Картины на стенах и китайский фарфор произвели на него впечатление.
— Какое роскошное собрание! — воскликнул он. — Известные мастера?
— Есть кое-что, — ухмыльнулся Джонатан. — Вот это, между прочим, рисунок Да Винчи. Я потратил семь лет, чтобы это доказать. В конце концов пять лучших экспертов мира это подтвердили.
— И сколько же он стоит?
— Его оценили в тридцать пять тысяч фунтов. Но я думаю, он стоит раз в десять дороже — если его предлагать не музею, а частному коллекционеру.
— Замечательно. Вы цените красивые вещи. Живете в свое удовольствие. Это значит, вы дорожите жизнью, вам будет жалко с ней расстаться.
— Что это значит? — озадаченно спросил Джонатан.
— Сейчас поясню.
Фурман снял очки, открыл портфель и вытащил из него пистолет с глушителем. Выглядел он допотопным — и действительно был произведен в Америке в 1923 году. То был «харрингтон» 32-го калибра, который славился абсолютной безотказностью. Он положил пистолет на стол, откинулся на стуле и сказал негромко:
— Мистер Гилберт, я буду задавать вопросы, и вы будете отвечать на них громко, отчетливо и, главное, честно. Если вы мне соврете или попытаетесь ввести меня в заблуждение, я вас убью. Если не сейчас, то потом. Я не шучу и не блефую.
Джонатан похолодел.
— Вы пришли меня грабить? Можете взять все, что хотите, только уходите.
— Нет. Я агент советской разведки. Мне нужно знать, где я могу найти вашего приятеля, бывшего американского шпиона.
— У меня нет таких приятелей, — пробормотал, задрожав, Джонатан. — Я не знаю, кого вы имеете в виду.
— Вы забыли, что, если вы будете мне врать, я вас застрелю. Повторяю еще раз: я должен узнать все про американского шпиона. Или вы мне все расскажете, или я начну стрелять.
Он прицелился в ногу Джонатана.
— Стойте, стойте! — вскинул руки Джонатан. — Когда-то ко мне приезжал мой дальний родственник, который, как мне показалось, работал в спецслужбе. Но я его давно не видел.
Фурман выстрелил.
Джонатан закричал от боли. Пуля попала ему в ногу чуть ниже колена.
— Что вы делаете? — попытался зажать рану рукой Джонатан. — Не надо! Подождите!
— Я жду, — холодно сказал Фурман. — Где он?
— В Брайтоне! Он живет в Брайтоне…
— Уже лучше, — процедил Фурман. — Где?
— Я у него не был, не знаю. Он работает на причале. В самом городе.
— А его подружка?
— Это его жена. Он на ней недавно женился.
Фурман еле заметно улыбнулся.
— Если вы все это знаете, вы с ним заодно, так?
— Нет, нет, я даже не знаю, где он раньше был и что делал… Пустите меня, я перевяжу рану!
— Не могу, приятель. Эта ваша рана — мой приговор.
— Но вы же узнали, что хотели? Что вам еще надо?
— Чтобы вы молчали.
Он выстрелил Джонатану в лоб. Тот упал на пол, вокруг него стала расползаться лужа крови.
Фурман встал, спрятал пистолет в портфель. Перерезал ножом телефонный провод, задвинул шторы в комнате. Достал из портфеля влажную тряпку и стер следы со всех предметов, которых касался. Еще раз взглянул на труп и пошел к двери. Уже в коридоре он остановился, минуту раздумывал, а потом вернулся в комнату, снял со стены рисунок Да Винчи и спрятал его в портфель.
64
Ранним утром в субботу их разбудил хозяин дома. Он постучал в дверь и, когда Хамсин открыл дверь, сказал: