— Ты не можешь меня убить! Я — советник американского посла! Тебя найдут и отправят в Америку — на электрический стул. Все секретные службы в Америке будут охотиться за тобой. И найдут, не сомневайся.
— Ой, сомневаюсь, и даже очень. Ты правильно сказал: концы в воду. Никто не знает, где ты был, что собирался делать. У меня есть в кочегарке старая заслонка: привяжу ее к тебе, и ты сразу окажешься на дне.
О’Коннор захлебнулся от ярости:
— Подлец, скотина! Я всегда знал, что тебе доверять нельзя!
— А тебе можно? — с улыбкой спросил Хамсин. — Смотри, ты собирался убить меня, ты лишил меня друга, ты украл мои деньги, ты намеревался украсть у меня любимую женщину. Взамен я собираюсь лишить тебя такого пустяка, как твоя никчемная жизнь… Но я буду играть с тобой на равных, — продолжал он. — Когда-то ты сыграл со мной в смертельную рулетку: не убил меня, а загнал в рефрижератор. Теперь моя очередь поиграть. Я посажу тебя в резиновую лодку, в ней есть весла. С моря идет шторм. Если тебе удастся догрести до берега или уцелеть в этом шторме, ты выиграл. Но ненадолго. Перед твоим приходом Джонатан включил видеокамеру и записал все, что там происходило. Если ты переживешь шторм, ты окажешься в корпусе строгого режима в Актонской тюрьме и вряд ли выйдешь оттуда живым. Согласись, ты теперь примерно в тех же условиях, в каких оказался я в Риме. Игра явно не в твою пользу.
— Если я выживу, Хамсин, то знай — ты труп!
— Я принимаю эти условия, — пожал плечами Хамсин.
Он вернулся в кабину.
— Я слушала прогноз, который передавала по радио береговая охрана, — сказала Роберта. — Километрах в тридцати от суши на море сильное волнение. С моря идет шторм, равного которому, говорят, здесь не было много лет. Они не знают, когда он достигнет берега и какой будет силы, но надо возвращаться сейчас.
— Ведь обещали после обеда, — буркнул Хамсин. — Не дай бог, если он настигнет нас, когда до берега будет километр или того меньше. Пойду растоплю огонь посильнее. Через минут пятнадцать будем трогаться.
Он спустился в кочегарку. Вскоре заработала паровая машина. Буксир начал набирать скорость.
Роберта зафиксировала штурвал и занялась приготовлением кофе.
В это время метрах в трехстах от буксира прошла на малой скорости большая яхта. Роберта заметила, что, отойдя от буксира на полкилометра, она набрала скорость и ушла в сторону берега.
Выйдя из кочегарки, Хамсин занял место шкипера и начал разворачивать буксир на север, в сторону Брайтона.
— Что за черт! — вскричал он вдруг, соскакивая с кресла и выбегая из рубки. Приблизившись к О’Коннору, он остановился. Плечи и грудь куртки того были в крови. Хамсин наклонился к нему и понял, что голова О’Коннора прострелена насквозь: пуля вошла в его голову у правого уха и вышла в левой стороне черепа.
Судя по пулевым отверстиям, Хамсин понял, что стреляли из винтовки малого калибра: 5,45 или 5,65 миллиметра. Профессиональное, снайперское оружие. Отличный выстрел: наверняка смертельный. Хамсин даже сел на ящик с инструментами. С его врагом кто-то расправился без него. И стреляли с яхты не случайно. Снайпер ждал своего часа. И на яхте, конечно, он был не один. Целая группа профессионалов, выполняющих специальную операцию.
Не исключено, что самого Хамсина спасло то, что он был в трюме. В женщину за штурвалом стрелять не стали. Профессиональная этика…
Он минуту раздумывал. Потом снял с трупа веревки и потащил его к корме. Труп он уложил в бункер с углем и прикрыл брезентом. Другим брезентом прикрыл кровь на корме.
Когда он вернулся в рубку, Роберта посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Он… умер? — спросила она.
— Его застрелил снайпер. С той яхты, что ушла на большой скорости.
— Почему?
— Если б я знал… Впрочем, думаю, застрелил потому, что кому-то не хотелось связываться с его уголовным делом.
— Но нас не могут обвинить в этом?
— Любая экспертиза покажет, что его убили выстрелом с большого расстояния.
— А кто стрелял?
— Хороший вопрос… Снайпер доложит о выполненном задании, и точка. Серьезная была операция, в ней принимало участие минимум десять человек.
— Так много?
— На яхте было человек пять: минимум два снайпера и их помощники. На берегу находилось человек пять или шесть, они следили за О’Коннором все время: и до того, как он на нас накинулся, и потом всю ночь и все утро. Когда он оказался на яхте… Черт возьми!
— Что такое?
— Подожди-ка!
Он схватил из ящика в рубке фонарик и стал тщательно обшаривать кубрик. Минут через пять он вышел оттуда, неся миниатюрный микрофон с оторванными проводами и батарейку.
— Вот, — сказал он. — Теперь все понятно.
— Что именно? — удивилась Роберта.
— Эта штука была в самом дальнем углу, пристроена к железной сетке клейкой лентой. Они слышали все, о чем мы тут говорили. Когда я сказал тебе, что высажу его на берег и сообщу полиции, команда, которую они прислали, чтобы его убрать, запаниковала. Яхта, которую они наняли, вышла в море, и они стали ждать своего часа. Когда стало ясно, что мы возвращаемся в Брайтон и он окажется в руках полиции, они его убрали. Отличный выстрел, скажу тебе! Когда труп будут осматривать, сразу определят, что стреляли на расстоянии из снайперской винтовки.
— А как они попали на буксир, чтобы установить микрофон?
— Наверное, пока мы дома смотрели фильм, — пожал плечами Хамсин.
— Но ведь это значит, что они могли убить и нас!
— Могли. Ума не приложу, почему они не сделали это. Скорее всего, потому, что им хотелось узнать побольше о том, что произошло между О’Коннором и мной.
— Узнали?
— Он же все сам рассказал: как хотел убить меня, как украл мои деньги… Не сомневаюсь, что его исповедь была записана.
— И что же нам теперь делать?
— Открыть бутылку вина и мчаться на всех парах к причалу.
— Мы возвращаемся к спокойной жизни? Как ты считаешь?
Он обнял ее и прошептал:
— Я надеюсь. Я не знаю, какая жизнь нам уготована. Что нам суждено… Но вот смотри. Через неделю я стану Роберто Росполи. Потом, может быть… Я в этом очень сомневаюсь, но может быть… мне вернут мои деньги. И, может быть, — а вот это вполне реально — за мной перестанут охотиться, потому что кража денег с моих счетов О’Коннором, вкупе с его личной ненавистью ко мне, станет моим оправдательным приговором.
— Оправдательным?
— С их точки зрения. Я себя ни в чем не оправдываю. Я виню себя во многом. Но они, мои бывшие боссы, не имеют права винить меня…
Он помолчал.
— Единственное, о чем я сейчас мечтаю: вырастить маленького Роберто. Думаю, я смогу вырастить его порядочным человеком.
— А если будет девочка?
— Это с твоей пылкостью? Не-ет, жди мальчика…
68
Мистер Полфри позвонил генералу Маккормику ровно в десять утра. Тот еще пил кофе, сидя в глубоком кресле. Он любил насладиться утренним кофе из Коста-Рики, сидя у окна в дорогом шелковом халате и с небрежно повязанным шейным платком. Поэтому трубку он снял не сразу.
— Маккормик, — недовольно бросил он в трубку.
— Доброе утро, сэр, — услышал он. — Это Полфри. События развиваются стремительно. Я отправил вам депешу; мой помощник доставит ее вам через полчаса.
— Это так срочно?
— На мой взгляд — да.
— Окей. Почитаю.
Он положил трубку и с удовольствием допил кофе.
Помощник Полфри действительно привез пакет через полчаса. Генерал не ожидал узнать из нее ничего, что его по-настоящему взволновало бы, но он ошибался. Вот что было в депеше.
«Известный вам работник Брайтонского причала по имени Эшем рано утром вывел в море свой буксир. На борту были его жена и Фурман. Неизвестно, что там происходило, но, когда буксир вернулся к причалу, #Фурман был мертв. Эшем тут же позвонил мне. Моя группа через три часа была в Брайтоне. Труп Фурмана был передан на судебно-медицинскую экспертизу, которая установила следующее: Фурман был убит снайперским выстрелом с расстояния примерно 250–270 метров. Пуля попала в правую височную часть головы и вышла в левой части черепа ближе к затылку. Смерть наступила мгновенно. Место, где он находился в момент выстрела, установлено: на носу буксира. Эшем также передал нам пистолет „харрингтон“ с глушителем, которым, по его словам, был вооружен Фурман. Он и его жена полагают, что Фурман хотел убить их и уйти на буксире на остров Уайт, а затем бежать за границу».
Маккормик позвонил руководителю подразделения ЦРУ в посольстве и попросил его немедленно приехать. Когда тот прибыл, генерал крепко пожал ему руку.
— Молодцы, ребята! Чистая работа, друг мой Берни! И быстро все сделали — в море, никаких свидетелей!
— Что вы имеете в виду, сэр? — удивился его собеседник.
— Я имею в виду Фурмана.
— Простите, сэр, я не совсем понимаю, — окончательно сконфузился Берни. — Мы готовим группу на выезд в Брайтон, планируем провести операцию через два дня. Так что мы еще не начали действовать. Извините, сэр, но в одночасье провести такую операцию мы не смогли. Но ребята готовятся, и очень серьезно.
Маккормик несколько минут переваривал сказанное.
— Операция отменяется, — сказал он наконец. — Подготовку прекратите. Фурман уже на том свете. Пошлите ребят из отдела внутренних расследований в МИ-5 к Полфри. Привезите мне копии всех документов, которые МИ-5 подготовит по делу Фурмана. Передайте копии этих документов ФБР. И сходите в юридический отдел посольства, пусть там сделают полное и окончательное правовое заключение по этому делу. Все, ступайте…
Он отправился к бару. Налил себе полстакана виски. Конечно, для виски время было слишком раннее, но для того ребуса, который ему предлагалось решить, он счел глоток виски целесообразным.
О’Коннор ликвидирован. И слава богу! Не придется заниматься делом об убийстве и похищении картины уголовником, да еще каким-то, скорее всего самозваным, вражеским агентом. Дело будет закрыто.