Первая брачная ночь у нас случилась задолго до свадьбы – не удержались, сорвались. Я той ночью от страсти чуть не свихнулась, даже не представляла, что она может быть таковой и дарить настолько немыслимое удовольствие. Для Нарата же тот опыт был скорее мучительным: он так трогательно старался сдерживаться, так невыносимо долго мучил нас обоих, что в итоге я почти умоляла его наконец-то отпустить себя на волю. И он разрешил себе стать безумным, заражая безумием и меня – заставлял захлебываться стонами, изнывать, принимать, падать без сил, но все равно желать его снова.
Данна не была наивной, быстро догадалась, отчего мы по утрам начали выглядеть счастливыми болванами с обалдевшими глазами. И, сбегая от неловкости, некоторое время предпочитала ночевать то у Дикранов-старших, то у подруг. Хотя в большом замке мы вряд ли ей могли помешать, но ей приходилось привыкать к самим этим флюидам в воздухе, которые теперь из атмосферы никуда не исчезнут. Но после свадьбы она перестала на нас так коситься – видимо, признала наше право хвататься за руки в любой возможной ситуации и как можно ближе друг к другу находиться.
А потом что-то пошло не так, как раз на каникулах перед выпускным курсом. Я даже вначале заподозрила одного знакомого ректора в нежелании выдавать мне диплом – он ведь грозился! Хотя я уже давно училась под своим именем, потому объяснение не было исчерпывающим. Зато претензий хватало:
– Нарат! Где ты?! – я неслась по коридору замка в его кабинет, где обычно его заставала в утренние часы. – Не спрячешься!
– А я прячусь? – поинтересовался муж спокойно, не отрываясь от бумаг.
– Сейчас спрячешься! Я ведь даже еще не начала! Эй, господин ректор, я с кем разговариваю?
Такое обращение я использовала теперь редко – и всегда с ироничным подтекстом, но сейчас в голосе звучала только смесь ярости с шоком. И он ответил бездумно, мгновенно подхватывая предложенный тон:
– Дикран, кто тебе сказал, что ты можешь разговаривать со мной в таком тоне?
Я подалась к столу и дождалась, когда он наконец-то посмотрит на меня.
– Нарат, а почему, интересно, наш лекарь меня только что поздравил с беременностью, не знаешь?
Он кое-как удержался от улыбки – но она мелькнула, я заметила!
– Предполагаю, потому что ты беременна. Есть другие варианты?
Я развела руками и бессильно рухнула на стул, теперь уже больше пытаясь понятнее объяснить свои эмоции:
– Я к нему с тошнотой обратилась, а он мне в ответ – это… Это как же? Почему?
– Ты точно не знаешь, как подобное происходит? – вот после этой фразы он улыбку остановить не смог.
Я опять со злобным прищуром уставилась в черные глаза:
– Так я напомню тебе, Нарат! Нашу помолвку совет эйров когда-то одобрил только потому, что ты не допустишь моей беременности, это было одно из главных условий, на которые ты тогда и согласился. А потом что произошло? Случайно забылся от удовольствия и забыл прочитать заклинание? Или твои слова тогда ничего не значили?
Он ответил, совсем не раздражаясь от моего настроения:
– А ты грозилась, что родишь мне выводок из сорока змеюк. Я подумал, что лучше пусть твои слова что-то значат, чем мои. Переживу.
И сидит такой – до блаженства счастливый. Я испепеляла, испепеляла его взглядом, а когда не получилось, тоже почему-то улыбнулась, хотя все еще ворчала:
– Я же учебу не закончила, мне курс остался. Конечно же, я хочу детей, но собиралась подумать об этом позже.
– Закончишь учебу потом. Или устрою тебе несколько сессий прямо в нашей спальне – устроит?
Я вспыхнула, представив эти самые экзамены. Хотя учителя лучше него на самом деле не найдешь – по всем вопросам, и часть из этих вопросов так отчетливо представилась, что захотелось отложить скандал на потом, а пока потащить его в спальню и немедленно сдать хотя бы парочку зачетов. А потом пересдать – люблю иногда пересдавать зачет почти сразу после предыдущего. Чем мы собственно и занялись, у нас жизнь длинная – успеем поругаться, если захотим.
В итоге мы серьезно просчитались – родился мальчик. Хорошенький, что сил нет, беленький-беленький с огромными черными глазищами. После его рождения Седат Дикран явился лично с поздравлениями и был очень доброжелателен. А в течение следующих месяцев отношения между братьями окончательно наладились, растаял последний холодок. Я вдруг вспомнила, как Данна упоминала о старой традиции эйров, которой давно никто не придерживался. Но отчего-то легко представилось, что Седат о ней вспомнил тоже и решил вернуть отношения с младшим братом в то русло, в котором они всегда находились. А то мало ли, не захочет ли кто предъявить право сильнейшего на главенство родом, раз у него теперь тоже есть сын?
Еще через пару лет, когда я наконец-то заполучила вожделенный диплом и была принята на должность в казначействе, ошарашила вторая такая же новость. Хотя на тот раз обошлось уже без попытки поругаться. Подождут мои финансы и налоги, а пока есть вещи поинтереснее. И снова на свет появился мальчик! Черненький-черненький, немного курносый и голубоглазый, невозможно милый. А муженек мой после этого стал совсем похож на одурманенного счастьем болвана.
Тем не менее пытался меня утешить, хотя причин тому не было:
– С третьей попытки точно получится сорок девочек! А может, даже целых пятьдесят.
Но я вздохнула и, уложив голову ему на плечо, тихо ответила:
– Нет, Нарат, не получится. Природа мудрее всех нас, и ей больше не нужны Великие Змеи. И так будет до тех пор, пока мир развивается по гармоничному сценарию: если нет веса, то незачем создавать противовес. А меня хватило, чтобы уравновесить тебя, тебя же хватило, чтобы уравновесить всех остальных. Назовем малыша Адрианом? Его величеству будет приятно, и имя очень красивое.
– Ни за что. Наши сыновья потенциально могут стать сильнейшими из магов. Какое же позорище, если один из них будет носить имя этой смазливой рожи, которого я все еще терплю в твоих лучших друзьях.
Я засмеялась и поцеловала супруга, прерывая поток незначительной досады. Нарат умеет держать себя в руках, это правда, но иногда – когда он так безоблачно счастлив или взволнован – не успевает скрыть свою драконью природу.