Как итог – на въезде в город экипаж наследника Государя Российской империи завяз по самые оси. Чуть ли не полверсты его пришлось толкать вручную, благо народу собралось в достатке. Да и сама Ямская слобода в то время представляла собой зрелище малопривлекательное – с неуютными постоялыми дворами и крестьянскими избами за покосившимися плетнями и заборами.
Рассерженный наследник велел максимально сократить визит, не стал останавливаться в приготовленной квартире, заехал на несколько минут в собор (в ту пору тоже ветхий и не очень привлекательный), где отслужили краткий молебен без певчих. После чего приказал двигаться к переправе через Оку, там для цесаревича был приготовлен весельный катер.
Конечно, вид на Касимов с другого берега стал полной противоположностью всему увиденному ранее. А тут еще солнце выглянуло. Пока свита переправлялась через реку на канатном пароме, наследнику устроили что-то вроде пикника на берегу при большом скоплении народа. Цесаревич «оттаял», разговорился. Панорама Касимова с Оки, изобилующая куполами храмов и колокольнями, сохранившимся минаретом, вид на Набережную с каменными домами и пристанью так понравились Александру Николаевичу, что он произнес ставшие историческими слова: «…с Муромской дороги Касимов похож на деревню, а с этого берега – на губернский город».
Здесь же цесаревичу представили не раз уже упомянутого нами И. С. Гагина, который преподнес дорогому гостю красочно оформленное «Описание Касимова и его древностей», а также проект грандиозного храма на Соборной площади, способного затмить собой даже римский собор св. Петра в Риме. Проект и сейчас впечатляет, помимо прочего там предусматривалось скульптурное изваяние Христа, который, возвышаясь над куполом, поворачивался вслед за солнцем. Цесаревич за «Описание» наградил местного самородка золотой табакеркой, проект собора похвалил, позже Гагину был прислан золотой перстень из кабинета его Величества.
В тот же день наследник престола отбыл в Рязань…
Касимовцы решили сохранить память о том визите. Обычно в таких случаях ставили памятную часовню, но касимовцы поступили иначе: сохранили катер, перевозивший наследника через Оку. Павильон «из камня, крытый железом, изящной архитектуры» с помещенным в нем катером простоял у дороги более полувека, да потом сгорел. Катер удалось спасти, он долго стоял под открытым небом у Водяной заставы, пока не сгнил. И осталась от него одна лишь доска с автографом Жуковского, что хранится ныне в краеведческом музее Касимова.
А как к визиту цесаревича отнеслись касимовские татары? Оказывается, они к нему тщательно готовились. Все «древния татарския строения» были приведены в порядок и побелены, тем более, в 1835 году Старая мечеть была перестроена, стала двухэтажной, ее покрыли новым «немецким железом». Так что показать татарскую слободу цесаревичу было вовсе не зазорно.
Помимо выставки изделий готовился концерт «с пением, народными танцами и игрой на инструментах», а гребцы на упомянутый катер выбирались в условиях жесткой конкуренции из касимовских дворян в основном татарского происхождения. Почетный конный караул из местных татар сопровождал цесаревича до станции в селе Токарево.
Сказ 15. Ахмед упертый
Год 1716 от Р. Х. или 1128 год от Хиджры.
Меж молотом и наковальней
Плохо стало в Касимове правоверным татарам, совсем плохо. Русский царь Петр, осерчав на мусульманский мир в Азовском походе, повелел разрушить в городе древнюю мечеть. И минарет хотел снести да оставил пока как дозорную башню. Теперь вместо муэдзина там стрелец с пищалью и подзорной трубой.
Годом позже многих татар принуждением погнали в Воронеж строить флот для русского царя. И царь тем флотом у Азова одолел мусульман. А в прошлом году суровый Петр прислал в Касимов Указ, по которому у всех, кто остался верен исламу, отнимали крестьян и землю и записывали их за царем. Так и повелел: «Если люди магометанской веры, за которыми есть русские крестьяне, примут православную христианскую веру, и за ними русским крестьянам быть по-прежнему, а которые не захотят, у тех русских крестьян с пашнями и со всеми угодьями отписать на государя».
Большая обида! Как можно отнимать кровью заработанное?! В походах и боях заслужены те земли. Веком раньше не стерпели бы такого касимовские татары, взялись бы за сабли. Но времена изменились, нынешний воевода по званию теперь бургомистр и всю округу держит в кулаке. У него стрельцы да пушки, с таким не пошалишь. А если что, то и драгуны приедут. От них пощады не жди, если царь прикажет, бить будут без жалости.
Многие татары от такой обиды покинули Касимов, где деды и прадеды их родились, и отправились в теплые страны, где чтят Аллаха, где над мечетями светится золотой полумесяц. Большей частью в Крым. Но немало оказалось и татар, которые, чтобы уделы свои сохранить, изменили вере отцов и дедов – спешно крестились со всеми семействами. Русские попы не успевали воду в крестильной купели менять.
Вчерашние правоверные теперь стали заводить в домах русские порядки, вешать образа в углы, спать после обеда, париться голыми в банях, теперь чужому мужчине можно зайти на женскую половину дома. Срам!
Касимовский купец Ахмед Беркузле, как обычно, поступил по-своему. Оттого и кличут его в Касимове Упертым. И из города не съехал, и веру менять не стал. Не отказался от веры отцов и дедов Ахмед Беркузле, а стиснув зубы, поехал в свое село над Окой-рекой, в последний раз зашел в дом, еще прадедом построенный, снял со стены его боевую саблю в потертых ножнах. Только с ней и с древним Кораном вернулся в Касимов.
Ахмед оказался одним из первых, а потом уже многим касимовским татарам пришлось взяться за купеческое ремесло. Их лишили крестьян и земли, а в гвардейские полки и на государеву службу «басурман» теперь почти не брали. Их, славных воинов, два столетия сражавшихся за московских князей! Несправедливо.
Ошибка купца
Продал усадьбу над Окой Ахмед Беркузле. Зачем усадьба, если при ней нет земли, и работать некому? Полученные деньги пустил в промысел.
Один свой двор, что выходит воротами на Оку, сделал торговой лавкой, благо от пристани совсем близко. Кожи мял и торговал мерлушкой. Небыстро развивалось дело, но и не все деньги вложил в него Ахмед. Пригляделся к другим торговым людям, подумал-подумал, и, купив две малых галеры, начал возить из Астрахани соль в Москву. В столице хорошо соль брали!
Что ж, доход не слишком большой, зато постоянный. Другой на месте Ахмеда успокоился бы и стал себе жить-поживать. Да не таков Упертый Беркузле, даром что больше полувека на свете прожил: захотелось ему быстро разбогатеть. Наслушался других торговцев, которые дальше Астрахани ходили, и вбил себе в голову, что надо торговать персидским шелком. Несколько дней ходил задумчивый, жена думала уже, что заболел, но он что-то там считал в уме, что-то взвешивал, а потом решился. Все накопленные деньги вложил в дело, да еще взял в долг у купцов под честное слово. Дело, конечно, рискованное, но и прибыли сулило невероятные: в Москве очень ценился персидский шелк.
В конце концов, Ахмед Беркузле снарядил галеру и послал в Персию за дорогим товаром верных людей, а старшим над ними поставил сына Ибрагима.
Уж как убивалась жена Ахмеда Зухра, уж как просила мужа пожалеть единственного сыночка! Где это видано, в такую даль пятнадцатилетнего отрока посылать?
Не послушал жену купец, сказал, что настоящий татарин в пятнадцать лет не мальчик уже, но мужчина. Он сам в пятнадцать лет ходил с салтаном Василием Арслановичем в Чигиринский поход, откуда Зухру и привез, правда, звали ее тогда Марией.
И что? Права оказалась Зухра, чуяло беду материнское сердце. Напали в кыпчакских степях на Ибрагима дикие ногайцы, когда он уже возвращался с товаром. Отстал он от большого каравана из-за того, что галера села на мель.
Где мель, там и ногайцы. Налетели ночью, товар пограбили и галеру пожгли, а самого Ибрагима ногайский князь взял в полон. Товарищи попробовали его выручить, обратились к воеводе. Но Астраханский воевода только руками развел: шалят еще по Волге разбойнички. Волга большая, за всей не уследишь, вот и озоруют, что еще сказать? Не помог и ногайский бий, пообещал только, что всем пленниками сохранят жизнь, а там как родня договорится. Что с него взять, сам такой же разбойник, как тот князь.
И вот спустя месяц к Ахмеду Упертому приехали из степи послы с грамотой. В грамоте прописано: «Молодой правоверный Ибрагим из уважаемого рода Беркузле пока находится в почетном плену в степном юрте, где его кормят и поят, как князя. Но если за полгода выкуп за него не придет, посадят в яму. И в той яме будет он сидеть, пока семья Беркузле не заплатит».
А выкуп установили огромный, неподъемный выкуп!
Защемило сердце у Ахмеда, потемнело в глазах. Выронил грамоту, упал замертво.
Последнее чудо
Скорбь пришла в дом касимовского купца Ахмеда Беркузле, все женщины одеты в черное. Трех дочерей сиротами оставил Ахмед Упертый. И некому тех сирот пожалеть. Приходят в дом Беркузле касимовские татары, соболезнуют вдове, сочувствуют горю. Помогли деньгами, собранными общиной. Да что те деньги? Долги раздать за усопшего – и то не хватит. А уж на выкуп за Ибрагима и подавно.
Сразу сто несчастий на семью свалилось. И за что им такая кара? Почему покинул Аллах верное ему семейство?
Хоронят Ахмеда по старой традиции до захода солнца на кладбище за Старым посадом. Идут женщины по кладбищу к могилам предков, плачут в голос.
Около текие Арслан-салтана и жены его Фатимы остановились, низко поклонились. Но что жаловаться мертвым, не помогут в беде усопшие салтаны. Подошли к «своим» могилам. Все мужчины рода Беркузле, начиная с Ибрагима Одноглазого, здесь похоронены. Длинный ряд могил славных воинов, два века ходили они с касимовскими салтанами в походы от Белого до Черного моря, от немецких и литовских замков до сибирской тайги, сражались с врагами Руси. Самые древние плиты над усопшими уже вросли в землю, надписи на них за два века почти стерлись. И вот пришел черный день, умер глава славного рода, а сын его – единственная надежда, последний мужчина рода – томится в плену. И если не заплатить выкуп, так и сгинет на чужбине.