Большинство моих приятелей предпочитало разводить ботнеты, но у меня была слабость к собственному железу. Оно давало чувство ответственности.
Как-то я сообщил Тото, где живу, и вскоре он объявился собственной персоной. Как он выразился, «вдруг тебе понадобится пушечное мясо». Описание к нему подходило. В свободное время он не вылезал из качалки – впрочем, думаю, мускулы у него свои, никакой химии. Подшабашивал то автогонщиком, то кое-чем приторговывал, то выколачивал долги, однако последние два года мы работали вместе. Охотники за головами. Тото всегда мечтал о такой работе, правда, с его полицейским досье хрен бы он получил лицензию. А вот мне удалось ни во что такое не вляпаться. В городских низах Тото чувствовал себя как рыба в воде, он и вязал беглецов, пока я прохлаждался в «королле». Потому что я был следопытом. Вынюхивал цифровой помет, который наша добыча оставляла за собой, не пропускал ни сломанной веточки, ни ободранной коры. А потом сводил все воедино и определял, где она прячется.
Меня это вполне устраивало.
До Флориды.
Парнишка, которого мы выследили во Флориде, попросту убежал из дома. Тото сказал, что ищет его по просьбе старого приятеля, который готов заплатить за услугу. Дескать, хотелось бы успеть, пока социальные службы не начали волноваться. Мы домчались до Флориды, до этого старого сифилитического хера на теле страны, сменяя друг друга за рулем каждые два часа, и нашли пацана в Бока-Ратоне. Мы здорово вымотались, и это объясняет, почему никто из нас не заметил, что за нами следует другая машина.
Фамилия парнишки была Райан. На какой-то сраной парковке на нас набросился Эмри, его биологический папаша, в лыжной маске и с огромным сраным револьвером. По видеозаписям его личность было не установить, машину он тоже чью-то угнал, только Тото опознал его по голосу и фигуре. Райан-старший заставил нас отдать парнишку и увез его. А потом, уже в Джорджии, всадил в сына четыре пули и бросил подыхать в кювете.
Пацану было десять лет.
Десять.
В башке не помещается.
– Послушай, – говорит мне Тото, – это я тогда втравил нас обоих в дерьмо. И собственной шкурой сейчас чувствую, как тебе хреново. Да я ночами не сплю, только и думаю, как бы все исправить.
– Этого уже не исправишь, – терпеливо объясняю я ему. Тото морщится, его жилистые руки каменеют на руле. Он прикусывает губу, чтобы снять напряжение.
– У меня есть для тебя работа, – ему не терпится, поскольку он думает, что нашел решение. И что между нами все снова будет по-прежнему. – Правильная работа. Не просто правильная, а воистину правое дело.
– Без меня, – повторяю я ему в сотый раз за неделю. Тото останавливает машину перед моим домом, выключает двигатель и вздыхает:
– Ты уверен?
– Блин, да я заснуть не могу без таблеток! – взрываюсь я, открывая дверь, вернее, распахивая ее пинком до блеска начищенного ботинка. – Сказал же – без меня.
– Сто штук, – уточняет Тото.
Я уже отстегнулся и наполовину вылез из машины. Но я останавливаюсь.
– Сколько-сколько?..
Тото вытаскивает из заднего кармана сложенный в несколько раз листок бумаги:
– Я тут зашел на почту. Посмотреть на эти их плакаты из серии «разыскивается», все такое. Вижу кое-что необычное, выхожу онлайн, и, оказывается, все стоят на ушах из-за парня, которого они считают очередным почтовым бомбистом. С той разницей, что он – хакер. И объявленная награда… да дело-то даже и не в награде.
Тото протягивает мне листок. Я разворачиваю его, застряв точно посередине между кондиционированным воздухом «короллы» и жаркой, душной вонью тротуара.
– Если ты хочешь примириться с окружающей действительностью после Флориды, это самое то, что надо.
Тото за баранкой, в своей привычной стихии, и держит курс на запад, к тому месту, где мне удалось вынюхать последний след нашей дичи. Дальние перегоны для него вроде дзэна. Руки образуют на руле идеальные «без десяти два», он почти никогда их не отрывает. Есть он тоже отказывается, за спиной у него – плоский баллон с фильтрованной водой, а трубка торчит над левым плечом. От меня он подобных подвигов не требует, но и руль соглашается уступить лишь тогда, когда решает, что рефлексы притупились настолько, что не спасут и стимуляторы, которыми пользуются пилоты ВВС при длительных перелетах.
С год назад, когда Тото пришлось принять снотворное, чтобы наскоро отоспаться, я предложил ему потом пожевать хлебных палочек, чтобы восстановить силы, но он лишь покачал головой:
– Слышал, наверное, что сонливость после Дня благодарения вызывается мелатонином в индейке? Так вот, все это чушь собачья. Спать тянет из-за избытка сахара в крови, а сахар как раз и берется из хлеба, которым начиняют индейку, картошки, пирога, вообще всякой подобной хрени…
В таких поездках он сидит на протеиновых батончиках и орехах.
– Насчет того парня, – говорит Тото. – Я два дня искал все о нем в Интернете, прежде чем пойти к тебе. Хотел убедиться, что это не какой-нибудь очередной бедолага, на которого федералы наехали, потому что он раскопал что-то не то.
Питание моего мобильного вайфай-роутера воткнуто в прикуриватель, а сам он клейкой лентой прилеплен на торпеду. Походный ноутбук я зажал между коленей. От чтения с экрана в машине меня начинает укачивать, однако я должен отслеживать результаты поисковых запросов, а также сообщения от участников хакерской сети, которые помогают мне в охоте. Ну, то есть сами они про охоту ничего не знают, полагая, что гоняют софт для подбора паролей к банковским счетам. Меня же интересует, не воспользуется ли наша дичь одним из своих многочисленных логинов.
– Я прочитал его манифест, – успокаиваю я Тото. – Ты прав. Ублюдок еще тот.
– Я сперва засомневался. Поначалу его писанина мало отличается от того, что ты и сам мог бы сказать, зайди речь, скажем, о Сноудене. Мол, те, кто борется с секретностью, и есть истинные герои. Сам знаешь, вся эта параша вроде того случая в Стьюбенвилле, когда хакер, опубликовавший имена насильников, получил срок больше, чем сами насильники. Только потом начинаешь понимать, что он на самом деле за кусок дерьма.
– Угу.
Нортон Хасвелл. Родился в Калифорнии. Залитый солнцем приличный район. Школа с оборудованным по последнему слову техники компьютерным классом. Аттестат с отличием. Богатые родители. Мог выбирать среди лучших университетов. А после выпуска – куча предложений от компаний, наперебой зазывающих посмотреть, какой у них бильярдный стол в холле и «нестандартный» подход к организации рабочего дня.
– При такой-то жизни, – замечает Тото, – можно было ожидать, что он расслабится и будет получать удовольствие.
Я хмыкаю:
– Он полагает себя мыслителем, но на самом деле все его посты – стандартная техно-либертарианская болтовня. Пока он не вложился в то «экстерриториальное» круизное судно, типа плавучей техно-утопии, где вдали от репрессивной государственной политики должна наступить новая жизнь, ему и в офисе было неплохо. А когда проект накрылся медным тазом и он остался без денег, оказалось, что это не он болван, а все кругом виноваты.
– Ему даже не нужно было трястись в общественном транспорте со всякой швалью вроде меня. Его у дома подбирал автобус компании, чтобы он мог писать код прямо в дороге, – в голосе Тото звучит неприкрытая обида. – Если какой-нибудь другой парень, разве что с выговором попроще, будет заявлять подобное да разъезжать на пикапе, набитом оружием, его тут же заметут. А вот когда антиправительственные лозунги звучат из уст технократа, в него еще и инвестировать станут.
– Ох, не знаю, – говорю я. – Скорее всего и я бы стал точно таким же, если бы вырос в теплых краях. – А так мне пришлось дрожать от холода вместе с матерью, которая буквально допилась до смерти в одну из зим, когда щели в доме разошлись настолько, что тепла внутри уже было не удержать. Дальше все как обычно – бесплатные завтраки в школе, приемная семья, и вот он я, такой, как есть. Без стартового капитала. – Под многим в его манифесте я бы и сам подписался.
– Но ты-то не Нортон Хасвелл, – возражает Тото. – И не станешь убивать людей только потому, что с ними не согласен.
– В точку, – подтверждаю я. Мне не доводилось пытаться взломать системы контроля полосы движения и предупреждения столкновений в сенаторском лимузине с целью убить его владельца. В отличие от Хасвелла. Вследствие чего ФБР и назначила за него солидную награду.
Тото тычет пальцем вперед:
– Политика и прочее дерьмо может достать кого угодно, и каждый имеет право взбеситься. Америка – долбаная свободная страна! Никто, блин, не запрещает! Но это не повод кого-то убивать, пока этот кто-то не начал убивать твоих друзей. Если ты начал первым, и не ради закона, не для защиты демократии – ты, сука, и есть предатель. Террорист! Когда тебе прилетит обратно, не обижайся. Не хрен было срать в собственном доме!
– Вот и ладно, – ворчу я в ответ. – Давай поймаем засранца, пока он действительно чего-нибудь не натворил. Типа все-таки не пришил сенатора.
И, кстати, Тото не ошибся. Я действительно чувствую, что мы сейчас делаем правое дело.
Придорожное кафе в маленьком городке в Небраске предлагает бесплатный вайфай в качестве приложения к заказу. Пароль, действительный в течение часа, напечатан прямо на чеке. Когда я ввожу длинную строку символов в ноутбук, приходится щуриться – все шестерки и девятки, нули и «о» выглядят совершенно одинаково.
Наконец я в их сети.
Тото сидит у двери, аккуратно кушая заказанную им булочку с ветчиной и сыром («саму булочку можно не класть, спасибо») при помощи ножа и вилки. Рядом исходит паром безразмерная и, похоже, бездонная кружка с кофе.
– Ты и правда думаешь, что он троллит новостные сайты анонимными комментариями из кафешки в Небраске? – спросил он меня чуть раньше, сбрасывая скорость на главной улице, вернее, улочке, жмущейся к бескрайним прериям, словно в ремейке старинного вестерна.
– Лингвистический анализ полагает, что да.