– Ох уж эти ученые мужи! – Энсон попытался улыбнуться.
– Ирокез, татуировка с тигром, да кто ж тут устоит? – хмыкнула Нета, отдаваясь водовороту собственных мыслей.
Она остается. Она, Джи, Кирилл и Рэй. Это последние люди, с кем ей придется говорить. И с кем придется умереть.
– Итак, решено? Улетают Энсон, Шеннон и Грэм? – Рэй обвел присутствующих взглядом.
Возражений не было. Никаких соломинок. Лица, окружающие Нету, выражали различные степени согласия. Или потрясения. Она сама точно не понимала, что чувствует, и не хотела бы, чтобы поняли остальные.
– Часа на сообщения хватит? – спросил Грэм. – Мы возьмем все, что вы захотите отправить.
Решение было принято, и все сразу задвигались, торопясь покинуть кают-компанию и отправиться туда, где можно было бы хоть как-то уединиться, чтобы отправить последние весточки семье и друзьям.
Нета вернулась в крохотную комнатушку, которую делила с Шеннон, достала планшет и устроилась на кушетке. Посмотрела на неубранную пустую койку Шеннон, на фотографии, висящие на толстых пластиковых стенах. Она провела в этой клетушке месяцы, но сейчас все казалось чужим, слишком маленьким, слишком стерильным. Совсем не тем местом, где она хотела бы провести последний день жизни.
Происходящее казалось нереальным. Нета коснулась грубого одеяла, глядя, как ее лицо появляется на экране планшета, слыша, как приложение докладывает, что готово к записи. Чужая рука касалась одеяла, чужое лицо смотрело на нее с экрана. Старое лицо, чья смуглая кожа побледнела от недостатка свежего воздуха и настоящего солнечного света, темные глаза и гораздо больше морщин, чем было совсем недавно.
Если бы это был твой последний день на Земле, что бы ты сделал? Что бы сказал? – вертелось в памяти старое клише. Нета вдруг поняла, что смеется – слабый звук отражался от пластиковых стен.
Она не на Земле. Нормальные ответы тут не годятся. Что ей сказать Полу, Люсите? Что сказать в своем последнем послании? Уж точно не то, о чем она сейчас думает.
Она заставила себя успокоиться, глубоко вдохнула затхлый рециркулированный воздух и попыталась выглядеть собранной и сосредоточенной. Когда незнакомое лицо на экране стало почти таким, как ей хотелось, Нета нажала кнопку записи.
Она сказала все то, что должна была сказать. Сказала Полу, что любит его. Сказала, что помнит, как им было здорово на Гавайях на двадцатипятилетии свадьбы, и что она хотела бы, чтобы эта неделя длилась вечно. Попросила его приглядывать за Люситой – их маленьким «огоньком», и представила, как при этих словах дочь закатывает карие глаза. Люсита теперь стала Люси, ей кажется, что Люси Гудвин звучит куда более по-американски. Едва став подростком, она всячески старалась избавиться от материных пуэрториканских корней.
Она сказала Люсите, чтобы та занималась тем, к чему лежит душа – пусть даже это и не наука. Сказала, что сожалеет о том, что они часто вздорили, и попросила забыть об этом. Нета в своем послании называла Люситу Люси. Это был ее способ попросить прощения, и она молила Бога, чтобы этого оказалось достаточно.
Лишь в конце на глазах ее заблестели слезы, которые она так не хотела показать.
– Люби ее, Пол, – прошептала она. – Дай нашему маленькому огоньку всю любовь, которую теперь не смогу ей дать я. И не цепляйся за воспоминания обо мне. Я хочу, чтобы вы оба жили и были счастливы.
Нета выключила планшет. К тому времени как семья просмотрит видео, она давно уже будет мертва. НАСА и правительство подвергнут все тщательнейшей проверке, но она надеялась, что послание пропустят. Это все, что ей оставалось.
Нета вернулась в гостиную. Там были Рэй и Грэм – оба словно постарели на десяток лет за последние полчаса. Рэй налил ей чашку кофе, Нета сыпанула туда сухого молока и смотрела, как оно растворяется, собираясь с духом, чтобы задать еще несколько вопросов.
– Что произойдет, когда Луна столкнется с этой карликовой сволочью? Какая опасность угрожает Земле? Что с побережьями? – спросила она, думая о дочери, живущей в Калифорнии.
Рэй покачал головой. Ответил Грэм.
– Мы не уверены. У нас ни нужных программ, ни времени, чтобы смоделировать ситуацию. Луну сбросит с орбиты. Или орбита изменится. Или Луна расколется. И да, конечно, на Землю обрушится поток обломков. В основном, конечно, они сгорят в атмосфере, но хорошего ждать не приходится.
– Не приходится? – Перед глазами замелькали кадры из голливудских фильмов-катастроф, и по спине пробежал холодок.
– Не приходится. Будут штормы, погода взбесится – но Луна спасет Землю. По крайней мере на ближайшую перспективу.
– Верно, – в дверях показался Кирилл. – Не будь Луны, произошел бы вселенский бадабум. – Он взмахнул руками.
– Мы называем это «глобальным расширением», – усмехнулся Грэм.
– Значит, нам повезло, – проговорила Нета и наткнулась на недоуменные взгляды. – Я имею в виду – нам, человечеству.
Рэй кивнул.
– Более или менее. Нужно предупредить правительства, чтобы постарались эвакуировать людей из зон повышенного риска и все такое. На Земле достаточно людских и вычислительных ресурсов, чтобы справиться с последствиями катастрофы. Я думаю, мы выкарабкаемся.
Никто не сказал, что им остается только предупредить Землю и надеяться. А оставшиеся четверо вообще ничего не смогут сделать.
Прозвучали слова прощания. Четверо остающихся передали Энсону планшеты с посланиями и данные антенной станции. Речей не было, слез тоже. Если кто-то паниковал, то умудрялся не показывать этого.
Грэм, Шеннон и Энсон в последний раз спустились по лестнице. Нета не стала наблюдать за их уходом. Она вернулась в гостиную и принялась за остатки холодного кофе.
– Что теперь? – спросил Рэй.
Нета пожала плечами.
– Сколько у нас времени? – продолжал он. – Тридцать четыре часа с хвостиком?
– С хвостиком? А еще называешь себя ученым, – улыбнулась Нета.
– Я отправляюсь в постель, – заявил Кирилл, скрываясь в дверях.
Нета не возражала. Слишком долго еще ждать, чтобы провести это время, пялясь в пустые стены. Она вернулась в каюту и попыталась уснуть. Удобное положение найти не удавалось. Легкая гравитация, которая обычно позволяла спать более комфортно, теперь стала постоянным напоминанием, что она не на Земле. Перед глазами вставали картины того, как Земля вспухает взрывами и покрывается гигантскими кратерами, как поднимается море, грозя смыть ее дом. В конце концов заснув, Нета несколько раз подскакивала – ей казалось, что Люсита зовет ее на помощь.
Наконец Нета встала. Часы сообщили, что жить ей осталось двадцать часов. С хвостиком. Во рту пересохло, а нос уловил призрак цитрусового лосьона после бритья, которым пользовался Пол. Она попыталась стряхнуть с себя остатки сна.
В гостиной никого не было. Нета согрела суп, заставила себя выпить его, затем вымыла металлическую миску. Задержала пальцы в тепловатой воде, вспоминая, что в первую очередь хотела сделать дома. Вода подсказала ей идею.
Нета в последний раз облачилась в скафандр. Она вскарабкалась на лестницу, однако наружу не вышла. Старший брат Плутона уже был виден невооруженным глазом, но Нета не хотела смотреть в глаза смерти, каким бы впечатляющим ни было зрелище.
Вместо этого она отправилась в ангар, где хранились запчасти для антенных решеток. Воздуха в ангаре не было, да он там и не нужен. Нета искала то, что сгодится для ее плана. Пришлось попотеть, пока она тащила здоровенную бочку по лестнице. Наконец Нета поставила бочку на пол. На Земле она бы такую бочку и не сдвинула, а здесь, хоть и с трудом, смогла притащить.
Удивленные странными звуками, у ее комнаты появились Кирилл и Рэй.
– Зачем тебе это? – удивленно спросил Рэй. Редкие волосы его были всклокочены – видимо, он спал так же беспокойно.
– Собираюсь принять ванну, – сказала Нета. – Это первое, что я хотела сделать, вернувшись домой.
Кирилл рассмеялся, и даже Рэй выдавил улыбку. Они помогли Нете притащить бочку в женскую душевую по соседству с каютой Неты и Шеннон. В душ бочка не поместилась, и ее установили рядом. Клейкая лента, немного проволоки, ненужные теперь лабораторные трубки, несколько крепких ругательств, и импровизированная ванна была готова.
– Не уверен, что эта штука чистая, – заметил Рэй.
– И что со мной случится? Заболею раком? – Нета махнула им, чтобы уходили. – Дайте спокойно принять ванну.
Вода была затхлой, и назвать ее горячей было бы преувеличением, но Нета забралась в бочку и погрузилась в воду, съеживаясь всем усталым телом, пока над водой не остались лишь нос и глаза.
Теперь она могла позволить себе почувствовать панику, горечь, непереносимую ношу знания неминуемой смерти. Нета висела в воде, заставляя себя дышать, несмотря на полную беспомощность. Слезы, которые она сдерживала весь день, хлынули в ванну, рыдания приглушила вода. Хотелось кричать, рвать на себе волосы, молить Бога или Вселенную, или кого-то еще изменить ее судьбу. В конце концов, изнеможенная, она позволила слезам литься, пока они не иссякли.
Когда она вылезла из бочки, вода совсем остыла и пальцы на руках онемели. Нета надела чистую одежду, натянула легкий голубой свитер и расчесала волосы. Достала привезенные из дома фотографии и в последний раз, одну за другой, просмотрела их, проводя морщинистыми пальцами по лицам, которые больше никогда не увидит.
Когда часы сообщили, что осталось всего два часа, Нета достала последнюю вещь. Бабушкины четки – деревянные бусины стали за годы молитв гладкими и темными. Нета не могла заставить себя говорить вслух, поэтому касалась бусин одну за другой, бесшумно проговаривая молитвы. Странно было призывать Бога после стольких лет, посвященных науке, но она никогда не поворачивалась к нему спиной. Лишь церкви не было места в ее современной жизни.
Нета отложила фотографии и сунула четки в карман. Теперь молиться было несложно. Она надеялась, что смерть простит ей легкое лицемерие.
Кирилл и Рэй уже были в гостиной. Судя по количеству пустых бутылок и ударившему в нос запаху, чай и кофе они сменили на водку. Партия в джин-рамми была в самом разгаре.