Мальчик смотрел мимо ложки, в глаза Джонни. Наверное, кроме еды ему отчаянно хотелось, чтобы кто-то его заметил, встретился с ним взглядом.
– Я понимаю. Сердце разрывается, – сказала Келли.
Джонни удивленно покосился на нее. Когда на его руку капнула слеза, он понял, что плачет. Внутри как будто прорвало плотину, и он разрыдался.
Келли притянула его к себе и похлопала по спине. В ее объятиях было так уютно и безопасно.
– Я вчера весь день проревела. В конце концов слезы заканчиваются, остается только здоровенный ком в горле.
Неожиданно погас свет; на телевизоре пропало изображение.
– Черт! – сказала Келли.
Судя по глазам мальчика, телик хоть как-то скрашивал ему существование рядом с парализованными родителями.
– Открыто! – крикнула Келли через дверь.
Еще на лестнице Джонни услышал ее ласковый голос:
– Я зайду к тебе в обед. Не волнуйся, все будет хорошо. Помощь скоро придет.
Проходя мимо комнаты Келли, он заглянул внутрь. Гора компакт-дисков, покрывало расцветки британского флага, плакат «Блек Саббат» на стене и длинная полка под потолком, забитая плюшевыми игрушками.
При виде ее родителей, стоящих посреди спальни, Джонни с трудом подавил вопль.
– О господи!
Келли, одетая в джинсы и футболку с символикой колледжа, расчесывала маме волосы.
– Мне кажется, им полезно иногда размять мышцы. Поможешь?
Они вместе усадили маму Келли обратно в кресло.
– Я не знал, что они могут стоять.
Конечно, родители поднялись на ноги не самостоятельно, но Джонни думал, что для стояния им не хватает координации.
– Как видишь. Ты готов?
Собравшись с духом, Джонни поплелся за ней. Очередной день на побегушках у Флоренс Найтингейл.
Они постучали в дверь первого дома налево на Принсес-лейн. Окно второго этажа со скрипом открылось.
– Что вам надо? – спросила женщина, ровесница Джонни.
– Мы ищем всех, кому нужна помощь, – ответила Келли. – Знаете таких в округе?
– Я никуда не выхожу. И вам не советую, если жизнь дорога.
– Кто-то должен помочь этим несчастным! – выпалил Джонни в порыве праведного гнева. По дороге к машине его осенило, что еще два дня назад он ничем не отличался от этой женщины. И оставался бы таким до сих пор, если бы не встретил Келли, разносящую воду.
Наблюдая за девушкой боковым зрением, Джонни задался вопросом, что же отличает ее от всех, кто засел дома, опасаясь за свою шкуру. Выходит, все эти годы по соседству жила святая. Причем святая, которая бреется налысо и курит.
Они вернулись в машину.
– Где теперь твоя бритая голова и берцы? – спросил Джонни.
Келли смерила его взглядом.
– Хочешь сказать, ты считал меня посмешищем?
– Нет, – рассмеялся он. – Я был в восторге. Нашему болоту встряска только на пользу. – Джонни похлопал ее по колену. – Сама подумай, у меня же рок-группа. Точнее, она была, пока все не разъехались. Бунт – моя стихия.
– Бунт – твоя стихия, потому что ты играл каверы на Тома Петти и «Корн» в клубе пожарных?
– Но-но! Мы выступали в барах в Уилкс-Барре и Бингемптоне. И свое тоже сочиняли.
Джонни подъехал к дому, откуда не доносилось ни звука, и открыл дверь. Келли не двигалась с места.
– Что случилось?
– Помнишь, ты спросил меня, почему я бросила учебу? Я вовсе не завалила экзамен. Просто струсила. – Она забросила ногу на приборную доску. – Затосковала по дому и по своей коллекции игрушек.
Джонни кивнул, чувствуя, что слова тут неуместны.
Келли задрала голову к потолку. Каштановые волосы скользнули вниз по плечам.
– Я всегда ненавидела этот город. Да какой там город – жалкая кучка домов в паршивой дыре. Я много болтала о том, как вырвусь отсюда при первой же возможности. И вырвалась, только сразу прибежала обратно, поджав хвост.
Джонни покачал головой.
– А я даже не пробовал вырваться. Мы с парнями из «Лог Рейдерс» только языками чесали о том, как однажды прославимся. Мы пили пиво и воображали себя рок-звездами, потом переженились, завели детишек, а я оказался в «Бургер-Кинге». Этот город засасывает, как трясина.
Так странно: он внезапно почувствовал себя, как на лучшем в жизни свидании. Может, конечно, их потянуло друг к другу от страха, но Джонни хотелось верить в большее.
Он пощупал себе макушку.
– Кстати, а почему ты тогда снова отпустила волосы?
Келли улыбнулась.
– После возвращения я часто представляла себе, как однажды заведу ребенка, а он увидит мою фотографию и спросит:
– Мама, ты что, была трудным подростком?
А я скажу:
– Нет, я просто так одевалась.
Военная машина уехала. Следом уехали фура с зерном и цистерна с водой.
Келли позвонила в общенациональную справку по чрезвычайным ситуациям. Женщина на другом конце провода ответила, что им не хватает рабочих рук, а трассы между штатами перекрыты, чтобы ограничить распространение вируса. Она посоветовала брать воду из пруда или озера и кипятить. Келли посоветовала женщине закипятить свою задницу и бросила трубку. Разговор доконал Келли: вся красная, она зажала уши руками и завыла.
Джонни обнял ее, стал гладить по спине и бормотать бессмысленные слова утешения, в которые сам не верил.
– Что нам делать со всеми этими людьми, без еды и врачей? – Келли выпрямилась на сиденье.
– Думаю, они хотят дать им умереть. – К пустой парковке медленно подъехала машина, покружила и укатила прочь. – Поэтому и солдаты убрались. Вирус наступает слишком быстро; мы не в силах помочь такому количеству людей, а властям проще от них избавиться.
Джонни потер глаза, саднящие от дикой усталости. Голова нельзя сказать, что болела, но неприятно гудела. Через пару часов он повезет папу в кинотеатр. Сегодня у них «Добровольцы поневоле». С каждым днем папа все глубже погружался в свой придуманный мир, и Джонни чувствовал себя совсем одиноко.
– Хочешь сегодня к нам в кино? Тебе нужен отдых, а не то… – он чуть не сказал «свалишься», но осекся.
– А как вы обходитесь без электричества? – спросила Келли, вытирая нос рукавом.
– От прежнего владельца остался генератор. Обычно при перебоях со светом самый большой наплыв клиентов – ведь больше податься некуда.
Келли сдержанно засмеялась.
– Если вообще способен куда-то податься.
– Точно. – Если бы все эти люди могли передвигаться, Джонни пригласил бы всех на бесплатный сеанс, чтобы папа, хоть раз в жизни, насладился аншлагом. – Стоп! – Он резко выпрямился. – Я кое-что придумал.
Поднимая клубы пыли, Джонни ехал на «форде таурусе» вдоль заднего ряда кинотеатра. Расположив машину на самом последнем месте, он заехал передом на специальный помост, так что экран поместился в лобовое стекло. Затем заглушил мотор и обернулся к четверым пассажирам: пожилой паре лет семидесяти и двум девочкам. Наверное, бабушка с дедушкой и внучки. А может, девочки просто навещали соседей. Пахло в салоне отвратительно, но Джонни улыбался и не подавал виду.
– Скоро я принесу еду и колу. Первый сеанс начнется сразу после захода солнца. – Он взглянул на часы. – Это примерно через час. Надеюсь, вам понравится.
Келли ждала в проезде между рядами.
– Наконец-то. – Она потерла кулаками поясницу. – Боже, у меня спина отваливается.
Сколько человек они отнесли в машины? Джонни давно сбился со счета. К концу третьего дня их марафона он так выдохся, что даже усталости не чувствовал, а впал в какое-то безумное состояние с привкусом похмелья.
Оставалась одна поездка.
– Охренеть! – заорал папа, когда они подъехали к зданию. – О-ХРЕ-НЕТЬ! Все места заняты! – Впервые за долгое время он смотрел на Джонни вполне осмысленно. – Я же говорил! Мы популярны!
– Да, папа, говорил. – Он перехватил взгляд Келли в зеркале заднего вида, и они обменялись улыбками. – Я тебе не верил, но ты был прав. – Джонни притормозил у бара. Ему хотелось плакать и смеяться одновременно. – Мы с Келли будем разносить заказы по машинам. Никто не хочет выходить, все боятся вируса.
– А, давайте. Отличная идея!
Джонни направился в бар, где их ждала сотня готовых коробок с попкорном. В печи разогревались десятки хот-догов. Папа робко семенил следом. Куда девалась его уверенная размашистая походка, которую Джонни помнил с детства?
В начале сеанса они запустили «Инопланетянина». Келли принялась кормить зрителей в первом ряду, а Джонни начал с заднего.
У них не было ни времени, ни места, чтобы собрать в кинотеатре всех пострадавших. Вирус подхватило девяносто процентов населения. Но они сделали все, что могли.
Возвращаясь к бару за новым подносом, Джонни столкнулся с Келли. Несмотря на усталый вид, глаза у нее светились.
– Можно вопрос? – обратился он.
Она остановилась и откинула волосы со лба.
– Если когда-нибудь все наладится… – Он запнулся. В окружении смертельно больных фраза прозвучала на редкость неуместно.
Но Келли улыбнулась.
– Если когда-нибудь все наладится, то да. – И она направилась к машинам.
Джонни зашагал дальше, представляя, как они вдвоем сидят в стейк-ресторане в Пайн-Гроув, и на миг ощутил себя беззаботным и полным надежды.
Папа выкладывал на поднос баночки с колой, попкорн, шоколадные батончики, мороженое и хот-доги. Он снова выглядел витающим в облаках, но улыбался и насвистывал.
Ближе к трем ночи папа задремал на стуле за стойкой. Джонни загрузил его в «мустанг», отвез домой и сразу вернулся назад в кинотеатр. Они крутили фильмы до рассвета, затем оставили несчастных зрителей в машинах и поехали по домам немного поспать.
– Охренеть! Поверить не могу! – крикнул папа. Если бы не затуманенный мозг, он бы заметил, что уже третий вечер на тех же местах стоят одни и те же машины. – Опять аншлаг! – Он хлопнул Джонни по бедру.
Келли помешивала суп «из всего», который варился в огромных чанах на огне. Рядом валялась груда пустых банок из-под супа и консервированных овощей. У них ушло шесть часов, чтобы выгрести банки из кухонных шкафов своих подопечных, и еще час, чтобы все их открыть.