– Безопасность? С чего вдруг? Эти культы в большинстве безобидны. К примеру, члены секты «Врата рая»[23] покончили с собой, так то было массовое самоубийство, а не терроризм. Никакого отношения к терроризму. Они никому и не думали навредить.
– Не знаю, Джон. На днях тебе позвоню. Когда вернусь в Калифорнию.
– Ладно.
– И… насчет той девочки, которую ты ищешь…
– Да?
– Ты с ней помягче. Ей ведь только восемнадцать. Она дожидалась совершеннолетия, чтобы присоединиться к церкви.
– Знаю, но…
– Может, она верит всерьез.
– Если и верит – это не причина для ненормального поведения.
Рози ответила не сразу.
– Любая религия со стороны кажется ненормальной. Если не веришь сам. Мы, евреи, верим и в нашествие саранчи, и в расступившиеся воды, и неопалимую купину, и в людей, обращенных в соляные столпы. А вы, христиане, верите в того, кто изгонял бесов и оживлял мертвых. Почему нам в такое можно верить, а этой девочке нельзя верить в Нибиру?
– Э, да ты сама говорила: по законам физики и гравитационной динамики невозможно, чтобы небесное тело такого размера не оказывало на нашу систему никакого воздействия. Ты об этом долго распространялась, лапочка. Ты ведь из тех ученых-перестраховщиков, которые пока все не обсчитают, не поверят. А я простой охотник за головами.
Обычно такие вещи Рози веселили, но сейчас она не засмеялась. Повторила, что скоро позвонит.
Больше я с ней пока не разговаривал. Когда кончилась конференция, пробовал дозвониться ей на работу, но автоответчик был переполнен. Видимо, разные чокнутые звонили насчет Нибиру. После сообщений о конференции в новостях Рози прославилась. Она весьма эмоционально высказывалась, что с научной точки зрения все это невозможно.
Жаль, я не дозвонился. Чтобы помочь сестре Светлой порвать с «Миром Странника», пригодилась бы любая новая информация. Согласно моим сведениям, сестра Светлая – не просто заблудшая душа, она искренне верует. Такие вещи знать важно, ведь к человеку нужен правильный подход. С теми, кто совсем потерялся, разговаривать бесполезно. Они очень боятся обнаружить, что ошиблись. Боятся ужасно, и скорее над собой что-нибудь учинят, чем признают правду. Моему приятелю как-то пришлось звонить одним родителям и сообщать новость: их дочь, поняв, что ее вот-вот найдут и вернут домой, перерезала себе горло. Только представьте: пятнадцатилетняя девочка готова проткнуть себе шею ножницами, лишь бы не возвращаться туда, откуда убежала.
Неважно – настоящие у них беды или надуманные, такие дети часто заходят слишком далеко. Спасти можно не всех. И в «Мире Странника» должны это понимать. Они думают, у их приверженцев есть билет на Нибиру, а все прочие – недостойные и нераскаявшиеся – превратятся в звездную пыль.
Звездная пыль. Звучит симпатичней, чем «адский огонь», которым пугают некоторые чокнутые предсказатели. Да, звездная пыль – не так уж плохо.
Звездная пыль…
Звездная чушь.
Девчонку я увидел минут через пять после того, как оказался за стеной. Сидела на скамейке, одна. Без всякого присмотра. Сестра Светлая…
Едва ли выше пяти футов. Недоразумение с блеклыми волосами, еще более блеклой кожей и глазами цвета летних трав. Не так чтобы красивая, но и не страшненькая. Формы не впечатляют, зато лицо приятное и добрый взгляд. Умный.
Она сидела на каменной скамье среди пальм и здоровенных кактусов. Рядом тихонько булькал небольшой искусственный ручеек, и, кажется, даже летала бабочка. Прямо хоть фотографируй для календаря.
Вокруг рощи геометрическим узором располагались белые каменные плиты размером примерно метр на два. От того места, где сидела девушка, они расходились веером и закрывали несколько акров зеленого газона.
Девушка была в белом платье и голубом рабочем фартуке, из кармана которого торчали перчатки. На голове – белый шарф; такой у них носят все прихожанки. Мужчины ходят в голубых бейсболках с вышитыми на них кругами. Видимо символы «Мира Странника».
Я оделся правильно. Простые белые штаны, белая рубашка, голубая кепка. Под рубашкой засунут за ремень брюк травматический пистолет. Шприц с сильным, но безопасным транквилизатором. Карманная дубинка – это уж если все пойдет наперекосяк. Мобильник с усилителем сигнала для связи с Ли, Рози или, если понадобится, с подкреплением. В припаркованном за углом фургоне – трое ребят. Очень крепких ребят, уже выполнявших такую работу. Они не так хороши, как я, но… я и сам не так хорош.
При моем приближении девушка опустила бутылку, из которой пила воду, и смотрела на меня спокойно-благожелательно. Улыбалась.
– Вы пришли за мной, да?
Я замедлил шаг и остановился у входа в рощицу.
– О чем ты, сестра? – Я старался говорить негромко. Улыбнулся, демонстрируя уйму белых зубов. Очень крепких.
Девушка покачала головой.
– Вы не из наших.
– Я новенький.
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Да откуда же??
Глаза у нее были куда старше, чем у восемнадцатилетней. И изливали яркий свет. Мне захотелось улыбнуться по-настоящему.
– Можно, я присяду?
– Вы кто?
– Друг.
– Нет, я про имя.
– А. Джон По.
– По? Прямо как писатель.
– Да.
– Здорово. В школе я кое-что его читала. Про кота, и потом еще про сердце под половицами.
– Страшная штука.
– А мне показалось – грустная. Эти бедняги совсем потерялись.
Я промолчал.
Она кивнула на свободный конец скамьи.
– Ладно, садитесь.
Я сел, но не слишком близко: нарушать личное пространство – не самое удачное начало. И не далеко, чтобы нас не разделяло большое расстояние. Да, нужно знать правила игры.
Мы смотрели на двух голубей, которые, воркуя, топтались по траве.
– Вас прислали мои родители, – скорее сообщила, чем спросила она.
– Они о тебе беспокоятся.
В ответ девушка опять улыбнулась, еле заметно.
– Хотят убедиться, что у тебя все нормально, – продолжил я.
– Вы сами-то в это верите?
– Конечно. Они же твои родители.
Она разглядывала мое лицо.
– А по вам и не скажешь, мистер По, что вы такой наивный.
«А по тебе не скажешь, что тебе восемнадцать», – подумал я. А вслух предложил:
– Можно все обсудить, если хочешь. Только нет ли места получше?
– Здесь спокойнее.
– Для кого?
– Для меня. Понимаете, я примерно представляю, как это происходит. Вы приходите – такой безобидный, дружелюбный – и уговариваете меня куда-нибудь отсюда выйти. Перекусить и поболтать, как-то так. А стоит нам только оказаться за оградой, вы меня хватаете и тащите к родителям.
– Тебя послушать – так это прямо похищение. Я всего-то хочу отвезти тебя домой.
– Нет. Вы хотите отвезти меня туда, где живут мои родители. А мой дом – здесь, – она похлопала по скамье. – Вот мой дом, мистер По. – Девушка обвела рукой пышную растительность. – И вот. – А потом положила руку на грудь, туда, где сердце. – И вот.
– Ладно, я понял. Наш дом – там, где мы. Наш дом – наше тело и наше сознание. В общем, все это звучит хорошо, но твоя семья – не здесь. Твои родители ждут тебя в вашем семейном доме.
Девушка продолжала терпеливо улыбаться. Мне следовало преодолеть этот уровень самоконтроля, потому что за ним были нужные мне рычажки. Один из них – страх. Другой – неуверенность, которая тоже есть разновидность страха. Их много.
– Мистер По, – сказала она, прежде чем я успел дотянуться до первого рычажка. – А нам все это нужно? Ну, то есть, я понимаю, что вам платят за работу, и, наверное, полагается вознаграждение, если вы меня привезете. Знаю я папины методы. Он умеет стимулировать. Мне кажется, нам проще играть в открытую. Вы хотите заработать свой гонорар. Папа с мамой хотят меня вернуть, упрятать в больницу и получить опекунство – надо мной и моими деньгами. Они думают, я чокнутая, а вы думаете, что мне здесь промыли мозги. Так ведь? Я ничего не забыла?
Пришлось улыбнуться.
– Сообразительная малышка.
– Мне почти девятнадцать, мистер По. Я давно не малышка.
– Девятнадцать – не так уж много.
Она покачала головой:
– Девятнадцать – это столько, сколько мне отпущено.
Мы помолчали.
– Ну, – подбодрила она, – спрашивайте.
– Что спрашивать?
– Что-нибудь. Я сейчас сказала, что девятнадцать – мой предел. Может показаться намеком на суицид. Или фатализм. Или признак глубоко запрятанной депрессии. Ну, давайте, комментируйте.
Я только и сказал:
– Интересная ты девочка.
– Личность. Если не хотите считать меня женщиной, называйте личностью. Я вам не девочка.
– Извини. Таки да, ты интересная личность.
– Которая не соответствует шаблону, да?
– Какому шаблону?
– Ну, если бы речь шла о политике или какой-нибудь радикальной воинствующей группировке, вы бы ждали от меня большей эрудиции. Ждали бы заумных цитат, всякой марксистской или псевдомарксистской дребедени. Но наша церковь – не радикальная. Нас политика не интересует. Меня уж точно не интересует. Такие, как вы, называют наши взгляды культом апокалипсиса.
– Если это неудачное выражение, скажи, как называть.
Она рассмеялась.
– Да нет, нормально. Так и есть.
– Что – так и есть?
– Нам приходит конец.
– Из-за Нибиру?
– Конечно.
– А что такое Нибиру? Ведь даже единого мнения нет.
– Да, – она усмехнулась. – Это не коричневый карлик.
– Вот как?
– Думаете, я ничего не знаю. Думаете, я глупая маленькая девочка, попала в секту и уверена, что все мы пересядем на пролетающую планету. По-вашему, это новые «Врата рая» и новая комета. Вот как вы думаете.
И снова это был не вопрос, а утверждение.
– Давайте, я расскажу, – продолжала она, – что нам говорят здесь, в Церкви. В первую очередь нам объяснили, почему Нибиру не может быть бурым карликом. Потому что карлик – тело, превышающее размером Юпитер. Будь оно даже на самой далекой орбите, его обязательно бы обнаружили, поскольку его гравитация затрагивала бы все планеты в Солнечной системе.