Он останавливается и протягивает руку перед Заком. Какой-то незнакомец загружает парусную шлюпку Дона.
– Зак, вернись к грузовику и принеси мое ружье.
Зак кивает, опускает на землю вещмешок армейского образца и бежит назад по цементной дорожке.
Спустя минуту он возвращается и подает отцу винтовку калибра тридцать ноль-шесть.
– Я ее зарядил, – добавляет он.
– Оставайся здесь и следи за припасами, – говорит Дон.
– Что он делает?
– Он думает, что ворует нашу яхту.
Быстрым шагом направляясь к причалу, Дон проверяет патронник. Его никто не замечает, всеобщее внимание приковано к одной вещи – загрузиться и уйти. Какой-то мужчина перекладывает пластмассовые пакеты в заднюю часть лодки. Небольшая куча лежит на борту, куча побольше – на причале.
– Ладно, приятель, – говорит Дон. Мужчина поднимает на него глаза и видит, как Дон направляет винтовку прямо ему в грудь. – Просто брось то, что держишь, возьми оставшуюся часть пакетов и швырни их обратно на причал. – Мужчина выглядит испуганным, но не настолько отчаявшимся, чтобы сделать какую-нибудь глупость.
– Я просто нагружаю свой корабль! – Мужчина улыбается и бросает пакет на заднюю часть «Южного креста». – Я знаю, что ты, вероятно, беспокоишься и все такое, но нет нужды красть у человека корабль. – Мужчина тянется за другим пакетом, но останавливается, когда Дон делает к нему шаг.
В этот момент Дон понимает, что мир необратимо изменился. Здесь нет места для дебатов и проявления слабости. Он должен выбраться отсюда со своим сыном и здесь нет места для дискуссий, объяснений или переговоров. Незнакомец поднимает руки. Но прежде чем он успевает что-то сказать, Дон ударяет прикладом ему в лицо.
Тот отшатывается назад, прижимая руки к голове, между пальцами левой руки течет струйка крови. Он кричит, пронзительно и истерично:
– Ты козел! Это моя лодка! Я ее нашел! – Он замолкает и опускает руки. На левой стороне лба видна глубокая рана, но глаза ясные.
– Еще один шаг, и ты мертвец. – Дон снова нацеливает ружье в грудь мужчины. Тот стонет, но не двигается с места. – На борту кто-нибудь есть?
– Нет. Я жду свою семью. – Голос тихий и мрачный.
– Забирай свои вещи и уматывай.
– Брось, мужик! У меня же дети. Давай вместе сядем на эту лодку. Хозяина здесь нет.
– Я ее хозяин, – отвечает Дон, хотя это и не имеет значения. Мир изменился. Указывая стволом ружья в сторону корабля, он повторяет: – Забирай свои вещи.
Мужчина забирает свои сумки с корабля и бросает на причал. Кажется, в них одежда. Дон старается не думать, сколько человек у него в семье. Это не моя проблема.
Когда мужчина уходит, Дон и Зак заканчивают погрузку корабля. Дон собирался совершить еще одну поездку за припасами, но в свете того, что сейчас произошло, он решает сразу направиться в открытое море после того, как они уложат то, что у них есть.
Яхта не очень велика, но комфортабельна, с единственной рубкой, способной вместить двух человек. Две большие мягкие скамьи могут служить койками, внизу в трюме находится кладовая.
Дон начинает раскладывать вещи – коробки с продуктами, бутылки с водой и сумки с недавно купленными припасами. Открыв деревянный люк, ведущий в кладовую под палубой, он берет пластмассовый контейнер, где хранится много обезболивающих средств, антацидов, бинтов и опреснительный комплект – все это еще находится в пакетах для продуктов. Сделав шаг, он слышит на берегу какой-то крик.
Опустив ящик, Дон хватает ружье, прислоненное к дверной раме, и выскакивает наружу. Зак стоит с поднятыми руками. Двое мужчин смотрят на Зака, один нацелил на него пистолет.
– Просто уматывай отсюда, детка. Мы не собираемся тебе вредить. – Мужчина кивком указывает на ведущую к автостоянке цементную дорожку. – Просто уходи. – Оба выглядят как обычные мужчины среднего возраста – джинсы, теннисные туфли, футболки, один в очках, другой лысый. Из ряда выпадает только пистолет.
Дон поднимает ружье к плечу и прицеливается в мужчину с пистолетом. Он ниже, на нем что-то вроде хирургического халата. В другое время он мог бы просто проверять свою лодку по дороге в больницу, но сегодня он выглядит так же, как все, выглядит отчаявшимся. И направляет пистолет на его сына.
Мир изменился. Теперь никаких вариантов. Никаких переговоров. Никаких обсуждений.
Солнце стоит высоко в небе. Море спокойно. Корабль едва двигается. Дон нажимает на спусковой крючок. Остаются только изображение и звук. Брызги крови. Крик. Зак, спотыкаясь, направляется к кораблю. Освобождает тросы. Кричит. Забирает ружье у Дона и твердой рукой направляет его на толпу, собравшуюся на причале. Хлопанье канатов и парусов. Все небо заполнено белизной. Корабль устремляется в глубь залива, заполненного пеной, хаотическим движением парусов и судов, избегающих столкновений лишь потому, что все они направляются в одну сторону – в открытое море.
Дон учится на третьем курсе, и безымянные девушки в его мечтах сменяются одной-единственной – одноклассницей по имени Кико. Она кружится по палубе в черном бикини под плавную музыку латиноамериканского джаза, ее руки витают над головой и устремляются к солнцу. Дон следит за ней, держа в руке пиво. Небо голубое с полосками белых облаков.
Девушка исчезает из мечтаний Дона, сменяясь какой-то другой, но все остальное не меняется: яхта, открытое море, солнце и мелодичные звуки гитарных струн в такт хлопающим парусам и мягкому покачиванию судна.
– Боже мой, папа! Неужели мы должны опять слушать джаз?
Музыка отвлекает Зака, который смотрит на свой телефон. В данный момент Дон только рад тому, что его сын раздражен. Перед тем как корабль вышел из радиуса действия сотовой связи, Зак звонил своей подружке, и когда ее голос угас, он по-прежнему смотрит на экран.
– Он мне нравится. – Дон подталкивает сына локтем, надеясь отвлечь его внимание от мертвеца, лежащего на причале в луже собственной крови, от последних слов подружки и от той неопределенности, которая ждет их в будущем и которую они еще даже не начали осознавать. – Кстати, я только что поставил его на повтор.
– Эх! Напоминает что-то средневековое.
Дон улыбается и думает о танцах босиком на сверкающей палубе. Он смотрит на Зака, который, сжав губы, смотрит куда-то в пространство, с руки его свисает телефон.
– Ты прав. Будем слушать твою музыку. Что ты хочешь послушать?
Повернувшись к нему, Зак качает головой.
– Я просто шучу, папа. Ты же знаешь, я равнодушен к музыке.
«Есть ли такая вещь, к которой он неравнодушен?» – думает Дон. Зак проявлял апатию даже тогда, когда находился дома со своей подружкой, в окружении друзей. Здесь, на судне, стало, кажется еще хуже.
– Возможно, нам стоит поставить сальсу или что-нибудь вроде этого, – говорит Дон. – Я вот подумал, что мы можем в конце концов пристать в Рио. И ты сможешь там танцевать с бразильскими девушками. – Он улыбается, надеясь, что улыбка не кажется вымученной.
Зак смотрит на свой телефон, затем качает головой. – Ставь что тебе нравится, папа.
– Ну, если сальса тебе не по душе, чем ты хотел бы заняться, когда мы вернемся к цивилизации? Где бы ты хотел жить? Ну и все такое. – Когда Зак не отвечает, Дон добавляет: – О будущем стоит подумать.
– Я подумаю о нем, когда оно у меня будет, – Зак отворачивается и смотрит на горизонт, солнце по-прежнему яркое, небо голубое.
Они находятся в южной части Саргассова моря и приближаются к Барбадосу, стараясь найти хорошее место для рыбной ловли. Проблема в том, что после столкновения с астероидом южноамериканские страны выставили вооруженную до зубов береговую охрану, чтобы не пропускать беженцев, не имеющих документов. Охране было приказано стрелять на поражение, и единственное, что спасало Дона, – то, что патрульные суда были относительно маленькими и оставались возле побережья. По ним с Заком открывали огонь несколько раз, и каждый раз, когда Дон возвращался в открытое море, погоня быстро прекращалась.
Зак хватает бинокль, лежащий на полке под приборной доской, и подносит его к глазам, настраивая пальцем на фокус.
– У нас неприятности.
Дон забирает у сына бинокль и смотрит на горизонт. Там быстро приближается небольшое судно.
– Черт! – Ему не нужно долго всматриваться, чтобы понять, что это быстроходный катер. Богатые детки на скоростных судах – вот что самое неприятное. Хорошо вооруженные, они не столько охраняют побережье, сколько охотятся за американцами. – Что они делают так далеко от берега? – бормочет Дон, передавая бинокль Заку, и меняет курс, чтобы двигаться прямо на восток и далее в открытый океан.
– Это быстроходный катер, – замечает Зак, разглядывая его в бинокль. – На борту два или три человека. Точно сказать трудно, их слишком сильно бросает по волнам.
Дон кивает.
– Возьми риф. Мы не сможем от них убежать, поэтому надо их напугать.
– Почему бы тогда мне не взять круто к ветру и направиться на восток?
– Нет. Мы не сможем от них убежать. Просто держи курс.
Зак хлопает себя по бедру.
– Если мы добьемся успеха, они могут просто уйти. Если же мы будем здесь болтаться, то станем легкой добычей! – И, прежде чем Дон успевает ответить, добавляет: – Подожди, ты же не думаешь, что я не справлюсь?
Дон встает, сделав паузу, прежде чем ответить. Он неделями дожидался, когда сын начнет на что-то надеяться, и вот дождался – пусть даже надежда проявляется в форме отчаяния. Он берет Зака за руку.
– Послушай! Я знаю, что ты можешь управлять этой лодкой, но мне нужно, чтобы все выглядело так, что мы их не боимся. Поэтому просто держи курс. Если это не сработает – что ж, тогда ты поведешь нас на восток.
Поджав губы, Зак кивает. Дон хватает ружье и направляется на корму.
Дует сильный ветер, море волнуется, но вскоре судно плавает в относительном спокойствии. Зак хорошо справляется с парусом. Опершись на транец, Дон поднимает ружье; как он надеется, богатые детки не ожидают, что они вооружены.