Для таких цифровых сущностей, как отец Мэдди, существовала наземная проверка – воспринимаемое человеком отображение инструкций и данных, адаптированное для различных процессоров объединенной глобальной сети. Отец Мэдди научил ее это читать, когда восстановил с ней связь после своей смерти и воскрешения. Это выглядело как код, написанный на каком-то языке программирования высокого уровня, изобилующий сложными циклами и каскадными условностями, замысловатыми лямбда-выражениями и рекурсивными определениями, состоящими из цепочек математических символов.
Мэдди назвала бы подобную вещь «исходным кодом», если бы не узнала от отца, что это неточное определение – Он и другие боги не были транслированы из исходного кода в исполняемый код, а были разработаны с помощью технологий искусственного интеллекта, которые воспроизводили работу нейронных сетей непосредственно на машинном языке. Воспринимаемое человеком отображение больше походило на карту реальности этого нового способа существования.
Мист без колебаний раскрыла свою карту Мэдди, когда та об этом попросила. «Не всю себя», – пояснила Мист. Она являлась распределенным существом, обширным и постоянно самоизменяющимся. Чтобы показать всю себя в коде карты, потребовалось бы столько пространства и столько времени, что Мэдди пришлось бы читать все это до конца вселенной. Вместо этого Мэдди показала ей некоторые ключевые моменты:
<> Вот раздел, который я унаследовала от нашего отца.
((лямбда (n1) ((лямбда (n2…
Просматривая список, Мэдди установила сложные логические пути, проследила шаблоны многочисленных замкнутых выражений и отброшенных удлинений, раскрыла контуры образа мышления, который был одновременно и странным, и знакомым. Это было все равно что смотреть на карту своего собственного сознания, но со странными ориентирами и дорогами, ведущими в неизведанную область.
В коде были эхосигналы ее отца – она это видела: необычный способ ассоциации слов с образами; тенденция видеть шаблоны, игнорирующие строгую рациональность; глубокое, неизменное доверие конкретной женщине и конкретному подростку из миллиардов живущих на планете.
Мэдди вспомнила о том, как мама рассказывала о связанных с ней вещах, отрицающих все теории воспитания и говоривших ей и папе, что Мэдди их ребенок так, что это выходило за пределы рационального знания – даже в шесть недель ее улыбка напоминала маме о папе; напоминала о том, как она с первого же раза возненавидела лапшу – совсем как мама; о том, как она успокаивалась, лишь только папа брал ее на руки, несмотря на то что в первые шесть месяцев ее жизни он был слишком занят межпроцедурной оптимизацией алгоритмов.
Но были и такие сегменты Мист, которые ее удивляли: то, что она располагала столь значительными знаниями о тенденциях на фондовом рынке; то, что она ощущала все тонкости патентов; то, как ее алгоритмы выбора решения казались адаптированными к методам ведения войны. Кое-что из кода карты напоминало Мэдди о кодах других богов, которые показывал ей папа, кое-что было совершенно новым.
У Мэдди было к Мист очень много вопросов. Как она появилась на свет? Как Афина, выйдя полностью сформировавшейся из головы отца? Или это было нечто вроде следующего поколения эволюционного алгоритма, с изменениями наследующего сведения от ее отца и других загруженных сознаний? Кто был ее другой родитель – или, может быть, родители? Какие истории любви, одиночества и привязанности связаны с ее существованием? Каково быть созданием, не существующим во плоти?
Но в одном Мэдди была уверена: Мист действительно дочь ее отца, как она и утверждала. Она ее сестра, пусть даже ее вряд ли можно назвать человеком.
<Мэдди> На что была похожа жизнь с папой в облаке?
Как и ее отец, Мист имела привычку переключаться на эмодзи[46], когда находила слова неадекватными. Из ее ответа Мэдди вынесла, что жизнь в облаке просто находится за пределами ее понимания и Мист не находит слов, чтобы адекватно это передать.
Поэтому Мэдди попыталась навести мост с другой стороны, рассказав о своей собственной жизни.
<Мэдди> У нас с бабушкой был сад в Пенсильвании. Мне удавалось выращивать хорошие помидоры.
<>
<Мэдди> Да. Это помидор.
<> Я много знаю о помидорах: ликопин, Кортес, паслен, Центральная Америка, кетчуп, помодоро, Никс против Хеддена[47], овощи, суп. Возможно, больше тебя.
<> Ты что-то молчишь.
<Мэдди> Не обращай внимания.
Другие попытки Мэдди рассказать о своей жизни обычно оканчивались примерно так же. Она говорила о том, как Бэзил виляет хвостом и лижет ее пальцы, когда она входит в квартиру, а Мист отвечала ей статьями о генетике собак. Мэдди начинала говорить о неприятностях в школе и конкурирующих группировках, а Мист демонстрировала ей страницы из теории игр и работы о психологии подростков.
В некоторой степени Мэдди могла это понять. В конце концов, Мист никогда не жила в ее мире и никогда не будет в нем жить. Ей были доступны лишь данные о мире, а не сам мир. Как Мист может понять, что Мэдди чувствует? Слова или даже эмодзи не способны передать ощущение реальности.
«Жизнь связана с воплощением», – думала Мэдди. Именно об этом они много раз говорили с папой. Узнавать мир с помощью чувств – совсем другое, нежели просто располагать о нем данными. Именно воспоминания о том времени, когда он сам находился в мире, сохранили отцу рассудок, когда он превратился в мозг в кувшине.
И как ни странно, именно в связи с этим Мэдди вдруг получила представление о том, как трудно Мист объяснить ей, что представляет из себя ее мир. Она попыталась вообразить, что значит никогда не ласкать щенка, никогда не пробовать помидор, наполненный июньским солнцем, никогда не чувствовать силу тяготения или радость от того, что тебя любят, но воображение ее подвело. Ей стало жаль Мист – призрак, который даже не может вспомнить о временах телесного существования.
Правда, была одна тема, которую Мэдди и Мист могли обсуждать вполне результативно. Речь шла о той задаче, которую поставил перед ними отец, – сделать так, что боги не вернулись.
Считалось, что все загруженные сознания – чье существование до сих пор не признавалось – умерли во время конфликта. Однако участки их кода, словно останки павших гигантов, были рассеяны по серверам всего мира. Мист говорила Мэдди, что загадочные сетевые сущности прочесывают сеть в поисках этих кусков. Кто они? Хакеры? Шпионы? Исследователи из корпораций? Оборонные подрядчики? Зачем им собирать эти остатки, если они не собираются воскресить богов?
Кроме этих тревожных новостей, Мист также присылала заголовки статей, которые могли заинтересовать Мэдди:
<> Сегодняшние заголовки:
• Японский премьер-министр уверяет обеспокоенных сограждан, что размещенные для возрождения новые роботы вполне безопасны
• Европейский Союз объявляет о закрытии границ; экономические мигранты из-за пределов Евросоюза нежелательны
• Сенат одобрил закон об ограничении миграции «чрезвычайными обстоятельствами»; большинство рабочих виз будет аннулировано
• Столкновения с полицией протестующих, которые требуют работы, в Нью-Йорке и Вашингтоне, округ Колумбия
• Развивающиеся страны настаивают, чтобы Совет Безопасности ООН принял резолюцию, осуждающую попытки развитых стран ограничить иммиграцию
• Предсказан коллапс экономики ведущих стран Азии, где обрабатывающая промышленность продолжает сокращаться из-за возвращения производства в Европу и США
• «Эверластинг, Инк[48].» отказывается сообщить цель создания нового центра обработки данных
<> Ты еще здесь?
<>??
<>?????????
<Мэдди> Успокойся! Мне нужно несколько секунд, чтобы прочитать эту кучу текста, которую ты мне перебросила.
<> Извини, я все еще недоучитываю, какие у тебя медленные циклы. Перебрось мне информацию, когда будешь готова.
Сознание Мист оперировало со скоростью электрических токов, колеблющихся миллиарды раз в секунду, а не медленных, аналоговых, электрохимических синапсов. Ее представление о времени должно быть настолько другим, настолько стремительным, что это немного пугало Мэдди.
Она стала ценить, каким терпеливым был с ней отец, когда стал призраком в машине. При каждом контакте между ним и Мэдди ему, вероятно, приходилось ждать ее ответа, как это должно было казаться, миллиарды лет, но он никогда не проявлял какого-либо раздражения.
«Возможно, поэтому он и создал другую дочь», – подумала Мэдди. Такую, что живет и думает так же, как он.
<Мэдди> Готова пообщаться с тобой, когда сможешь.
<> «Эверластинг» – та самая фирма, которая, как я проследила, перетаскивает фрагменты богов.
<Мэдди> Надеюсь, у них нет элементов папы?
<> Зря беспокоишься, сестра. Я позаботилась о том, чтобы похоронить элементы папы, как только он успокоился.
<Мэдди> Спасибо… Хорошо, если бы ты смогла выяснить, что они там планируют.
Основатель компании «Эверластинг, Инк.», Адам Эвер, был одним из ведущих специалистов по сингулярности. Он был другом папы, и Мэдди смутно помнила, как в детстве с ним встречалась. Эвер был ярым сторонником загрузки сознания – даже когда после кризиса на его исследования были наложены законодательные ограничения. Любопытство Мэдди было смешано со страхом.
<> Все не так просто. Я несколько раз пыталась пройти сквозь системную защиту «Эверластинг», но внутренние сети там полностью изолированы. Они там просто параноики – я потеряла несколько элементов, когда они обнаружили мое присутствие на внешних серверах.