Я поднимаю голову. Хриплый голос доносится из камеры, расположенной дальше по туннелю. Заглядываю через решетку и вижу пару глаз, смотрящих на меня в ответ.
– Чилл? – Его имя в моем исполнении напоминает всхлип.
– Во плоти.
– Что случилось? Как ты здесь оказался? Поппи с тобой?
Я упираюсь лбом в прутья решетки, когда, вытянув шею, пытаюсь заглянуть в другие камеры. Насколько я могу судить, они все пусты.
– Честно говоря, понятия не имею, как сюда попал, – хрипит он. – За мои координаты отвечала Поппи. Когда меня затянуло в лей-линии, я, естественно, ожидал, что проснусь дома, а открыл глаза – и вот я здесь. Думаю, что и с тобой случилась та же история.
Я вздыхаю с облегчением: возможно, с Поппи все в порядке и она по-прежнему находится в безопасности в Фэрбенксе.
– Или у тебя было по-другому? – Чилл прислоняется к решетке своей камеры, а я к своей, изнуренная настолько, что ноги не держат.
– Мы с Джеком были дома и… – При воспоминании о губах Джека и его поцелуях у меня перехватывает горло. Слишком занятые собой, мы не обращали внимания на то, что происходило вокруг. – На виллу вломилась группа Стражей. Я пыталась отбиться, но их было слишком много. На куртках у них были старые, времен Майкла нашивки. Думаю, они работают на Дуга. – Я поднимаю взгляд на Чилла. Интересно, знает ли он, что случилось с Лайоном и Геей? Не уверена, однако, что сама готова узнать. Особенно в свете того, что это будет означать для Поппи и Джека. – Должно быть, Стражи доставили меня сюда через лей-линии. Но что произошло с Джеком после этого, мне неизвестно. – На имени Джека мой голос срывается. Не хочу даже представлять, что дружки Дуга могли с ним сделать.
– Сколько их там было? – спрашивает Чилл.
– Я насчитала четверых.
– Всего одна команда? Я ставлю на Джека, ведь он находился на знакомой территории.
При мысли о Джеке, сражающемся с четырьмя Стражами, у меня перехватывает дыхание.
– Что, если он мертв, Чилл?
Из его камеры доносится мрачный смех.
– Лучше спроси, а что, если нет?
Я задумываюсь над его словами. До сих пор я не принимала во внимание возможность того, что Джек может оказаться достаточно сильным или достаточно быстрым, чтобы ускользнуть от Стражей. Если бы ему в самом деле удалось выбраться живым, куда бы он отправился?
– О нет, – шепчу я, вцепившись в решетку. – Джек не может заявиться в Обсерваторию в поисках нас. Только не сюда!
Чилл не отвечает. Потому что мы оба точно знаем, что сделает Джек. Дуг устроил идеальную ловушку, в которой мы выступаем в качестве приманки.
В камерах воцаряется тишина, лишь в коридоре потрескивают факелы. Мне кажется, что я оказалась вне времени. Сидя здесь, глубоко под землей, где нет смены дня и ночи, я понятия не имею, сколько суток или недель прошло с тех пор, как Стражи протащили меня через лей-линии. Джек мог уже добраться до Обсерватории. Когда я о нем спрашивала, Дуг так ничего и не ответил.
– Как долго мы провели в стазисе?
– Понятия не имею, – говорит Чилл. – Я проснулся всего несколько часов назад. Стазисное недомогание у меня протекает не так тяжело, как, бывало, у Джека. Кроме того, я не был ранен, когда меня втянули в лей-линии – ну, может, немного устал, но физически невредим. Так что не думаю, что долго провалялся в отключке.
Сама я была ранена, но определенно жива, когда почувствовала, как лей-линии тащат меня вниз. Может быть, Чилл прав, и мы спали недолго. Возможно, у нас еще есть время послать весточку Эмбер и Хулио с просьбой удержать Джека от совершения опрометчивых поступков.
Мы оба напрягаемся при звуке шагов в туннелях. Два Стража останавливаются у входа в зону предварительного заключения, и на мою камеру падает длинная тень. Прямо передо мной останавливается пара блестящих черных туфель, и я скольжу по ним взглядом, поднимаюсь вверх по тщательно отглаженной складке брюк и лацканам накрахмаленного пиджака. Свет факелов, мерцающих в туннелях позади пришельца, отбрасывает странные тени на его твердую челюсть и острые скулы. Я отползаю от решетки при виде черной повязки на его глазу.
Майкл мертв. Я своими глазами видела, как его пепел развеялся по ветру.
Это… это невозможно.
Лицо приближается к решетке, и я замечаю копну светлых волос. Левый глаз Дуга мерцает в ухмылке. Он сверкает, как бриллиант. Как… глаза Геи.
– Что ты наделал? – Я встаю и подхожу ближе к решетке, ища взглядом косу Лайона у него в руках. Дуг поднимает палец, когда я открываю рот, чтобы заговорить.
– Тебе интересно, сказал ли я правду, – самодовольно заявляет он. – Ты спрашиваешь себя, действительно ли я убил Даниэля Лайона и почему в таком случае у меня нет сейчас при себе его посоха?
– Вероятно, потому, что он слишком тяжел для твоей совести? – Я смотрю на него сквозь решетку. – Или ты боишься поднести его ко мне на расстоянии вытянутой руки после того, что я сделала с Майклом?
С шокирующей скоростью Дуг оказывается в камере и хватает меня за воротник. Его руки грубые, кожа потрескалась и царапает мне горло. Я цепляюсь за прутья, чтобы не упасть, когда он тянет меня вверх, поднимая на цыпочки и в упор глядя на меня. Натужно сглатываю при виде ледяной стужи и жестокости, отражающихся в гранях его единственного глаза.
Его шепот холодит мне щеку:
– Считай тебе повезло, что я не принес косу.
Он толчком отпускает меня, и я замечаю, как он морщится, пытаясь скрыть едва заметную дрожь, когда отворачивается от меня. Запах железа в воздухе становится ощутимее, и он прикасается к носу, избегая взглядов своих Стражей.
– Отведите ее в Центр Управления, – приказывает он им через плечо.
Огромный Страж жестом указывает на камеру Чилла.
– А с этим что делать, сэр?
– Пусть заживо сгниет здесь, – хрипло отвечает Дуг.
17. Свернувшись в кольцо и шипя
Стук моих каблуков по истертым каменным ступеням эхом разносится по колодцу винтовой лестницы. Кожаные туфли жесткие, тугие в мысках и свободно болтаются вокруг лодыжек, натирая волдыри на пятках, а шар с магией Геи неудобно держать в руке. Я просовываю палец под узел галстука и расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, глубоко вдыхая влажный, затхлый воздух, нисколько не облегчающий давления в груди.
Мшистый конденсат блестит на стенах, отражая свет факелов. Здесь внизу воняет, и я буду рад, наконец, восстановить электричество во всех крыльях, очистить коридоры от мусора и запустить чертовы лифты.
Лестница выводит на каменную площадку, и я распахиваю дверь. В коридоре, ведущем в Центр Управления, кромешная тьма, если не считать тусклого красного свечения знака аварийного выхода надо мной и поблескивания шипящей магии в шаре. Настенный светильник сорвался и теперь болтается на проводах, в чашу фонтана насыпалась груда щебня, так что вода выливается на пол. Переступая через темные лужи, я становлюсь злее с каждым шагом. Сломанные лампочки и затопленные трубы служат очередным напоминанием о моей неспособности контролировать ситуацию и все исправить.
Увидев Флёр в камере, я сказал, ей повезло, что я не взял с собой косу. На самом деле удача тут ни при чем. Я решил оставить посох в кабинете отчасти потому, что его чертовски больно носить, но в основном чтобы не поддаться искушению перерезать ей горло. Как бы ни было заманчиво протянуть руку через прутья решетки и задушить ее, я не могу упустить возможности подвергнуть Джека Соммерса пытке смотреть, как его девчонка умирает.
Но прежде мне от нее кое-что нужно.
Толчком открываю двойные двери в Центр Управления, так что створки врезаются в стену, и звук эхом отражается от полированных деревянных скамей, когда я вихрем проношусь мимо них к возвышению. Там я кладу шар на потрескавшуюся поверхность стола. Магия Геи атакует стекло, как светящийся рой разъяренных шершней. Должен же быть способ обуздать ее и контролировать! Никому другому я ее доверить не могу.
Стена с гигантскими экранами над возвышением разбита и темна. Опершись всем своим весом на стол Геи, чем вызываю протестующий скрип дерева, я смотрю на засыпанные щебнем скамьи, где они с Майклом обычно вершили суд. В этой комнате меня впервые повысили в рейтинге. И здесь же зачислили в гвардию Майкла.
Прежде здесь царили порядок и правила, и все имело смысл.
Теперь же опустошенность Центра Управления – его обломки, – кажется, проникают мне под кожу. Если я не смогу принять в себя магию Геи и научиться создавать новые Времена года, то Обсерватория, мир и все в нем живущие обречены. Я стану самым грандиозным провалом Майкла. Правитель ничего. Не будет иметь значения, что случится с Джеком или Флёр, потому что никто здесь не проживет достаточно долго, чтобы увидеть это.
Я напрягаюсь, услышав приближение чьих-то шагов в коридоре. Приторный, сладкий аромат ландыша, приправленный нервным потом, усиливается. Я отталкиваюсь от стола Геи и перемещаюсь к центру возвышения, когда двери открываются и вводят Флёр Аттвел.
Поскользнувшись на осколке стекла, она пошатывается и судорожно ахает. Ее дикий взгляд скользит по обвалившейся штукатурке, разбитым террариумам, расколотым экранам телевизоров. Когда она замечает шар, на глаза ей наворачиваются слезы. Магия Геи мгновенно успокаивается, приглушает свой свет и, устремляясь к Флёр, начинает мягко ударяться о стенку своей темницы. Я наклоняю голову набок, наблюдая за этим странным взаимодействием.
Стражи подталкивают Флёр вперед, разрушая чары. Статика потрескивает вокруг нее, когда она резко останавливается передо мной.
Заведя руки за спину, чтобы спрятать ожоги, я изучаю ее.
– Ты хочешь убить меня, но не убьешь. Уж точно не сегодня.
– Это тебе посох подсказал?
– Да, – я улыбаюсь, несмотря на ложь.
Не могу позволить себе проявить слабость. Только не перед своими Стражами. А уж перед ней особенно.
Она сжимает кулак.
– Ему и прежде случалось ошибаться.