– вот ответ, но он должен быть подтвержден тем, каким ты стал.
Если, узнав Бога, ты все равно ничем не отличаешься от тех, кто Его не знает, то заинтересуются ли они таким Богом, Который совершенно ничего не может сделать с тобой или для тебя? Только если люди могут сказать, что ты отличаешься от других какими-то ключевыми качествами, они заинтересуются, захотят в этом разобраться и перестанут это отвергать.
– Глубины, о которых вы говорили, действительно очень пугающие, особенно когда не можешь увидеть своего дна. Как узнать, что там, на дне – Бог? И как убедиться, что это на самом деле не так страшно, как кажется?
– Не думаю, что нужно считать, будто глубины эти не пугающие. Священное Писание свидетельствует: Страшно впасть в руки Бога живого (Евр. 10: 31). Вы также вправе думать о встрече как о настолько критическом, волнующем и судьбоносном моменте, что можете смалодушничать и испугаться.
В дзен-буддизме есть выражение: «Место Бога – как логово тигра». Когда тигр в клетке, все в порядке, но пойти в его логово – совсем другое дело. Однако чаще всего мы боимся не Бога, Которого встретим, а того, что мы встречаем по пути.
Несколько раз я участвовал в выездных семинарах – говениях[37], и обычно говорил людям: «Войдите в тишину и оставайтесь лицом к лицу с самими собой, но не пытайтесь убежать от этой встречи с собой, ведя себя благочестиво. И если вы больше не сможете этого выносить, не начинайте читать творения святого Иоанна Креста[38] или еще какую-нибудь религиозную книгу. Возьмите Агату Кристи, чтобы каждый смог увидеть, что вы больше не справляетесь». Потому что благочестие – очень простой способ не допустить до себя Бога или не принять самого себя. Когда, например, во время говений вы решились на уединение в молчании, очень часто случается следующее. Первые несколько часов вы чувствуете: «О, мне это нравится, я вдали от дома, окружен заботой. У меня нет никаких обязанностей, кроме как быть самим собой». Но через некоторое время – раньше или позже – вы начинаете скучать. И на этом этапе я всегда говорю: «Когда вам становится скучно наедине с самими собой, попытайтесь через это понять, почему стольким людям становится скучно, когда они с вами». Это открытием смотрю внутрь себя и не вижу ничего, что может хотя бы немного заинтересовать даже меня. Сплошная скука!
Дальше, если вам хватит смелости пройти через эту скуку, то вы придете в точку тревоги, когда скука в целом уже закончится, но вы будете спускаться по достаточно скользкой лестнице без факела, не зная, не упадете ли вы с лестницы вниз головой. И тогда вы подумаете: «Не нужно ли мне сойти с дистанции?», и если ответите «нет» и станете спускаться ниже и ниже, если заставите себя остаться наедине с самим собой, то наступит момент, когда вы начнете видеть нечто, и это уже не будет ваша пустота, это будет что-то еще.
И поэтому я думаю, что одна из причин, почему многие люди не могут остаться с самими собой и пойти глубже со страхом, с трепетом, со смесью ожидания и ужаса, которые так естественны, когда мы идем на встречу с Живым Богом, – это боязнь первых шагов. Мы должны пройти через сумерки и тогда сможем идти дальше – и это уже будет легко.
Но есть еще один момент: осознаем мы эти страхи или нет – это никак нас не меняет. Оттого, что я осознаю или не осознаю свои грехи, я не становлюсь лучше или хуже. Но, по крайней мере, видение грехов – это преимущество, поскольку ты можешь попробовать что-то с этим сделать. Осознание собственной слабости пугает, но не оно создает эту немощь – немощь уже была. В течение многих лет меня время от времени подвозила на машине одна милая дама, которая была близорука, но никогда этого не замечала и потому не носила очков. Однажды она купила очки и через пять минут езды сказала: «Знаете, отец Антоний, сегодня я не могу водить – вокруг так много машин!»
– С современной научной точки зрения Бог, скорее, присутствует в нас, чем просто где-то в нашем мире. Если так, то какой смысл имеет просительная, заступническая молитва о других?
– Можно я сначала скажу несколько слов о Боге, потому что так мне будет легче говорить о заступничестве? Все наши попытки составить представление о Боге в лучшем случае безуспешны, а в худшем заканчиваются тем, что мы создаем и ставим перед собой своего рода идола, потому что это удобно. Но это не Живой Бог. Интересно в определениях, данных в христианстве мистиками и святыми, то, что они говорят о Боге как о мистической Встрече. Средневековый корень слова «Бог» означает «тот, кому поклоняются». Это не определение сущности Бога, а, скорее, описание того, что происходит, когда Божественное присутствие становится ощутимым. Когда мы говорим «Бог», используя греческое слово, это значит, что Бог – Кто-то, с Кем я могу встретиться лицом к лицу. Но это не означает, что у Него есть в вечности характер, ограниченный рамками, как у каждого из нас, противопоставленный другим человеческим характерам. Это делало бы Его ограниченным существом.
В православной литургии есть слова: «Ты свят и пресвят». Без характеристик и дополнений к этому «Ты» как к нашему обращению к Богу. Подумайте о языках, в которых интимное «ты» противопоставляется «вы», вежливому «вы». Когда мы говорим «ты», то указываем на кого-то, кто не является мной. Мы подчеркиваем коренное отличие местоимения «ты». В то же время мы обращаемся на «ты» только к самым близким людям, и поэтому, когда мы говорим Богу «Ты», без каких-то определений, мы утверждаем, что Он находится вне меня, отличен от меня и в то же время настолько близок ко мне, насколько это возможно. Итак, в этом смысле мы опять говорим о Боге, что Он сущностно отличается от нас, и я думаю, что – помимо откровения Бога во Христе – это единственный безопасный способ говорить о Боге. Это личный опыт, это ситуация, в которой я оказываюсь, когда неописуемый Бог становится мне понятным. И это знание получено скорее через общение, чем через ум, анализ или исследование. Вы знаете, слово «мистерия», так часто применяемое к Богу, происходит от греческого глагола, который означает «соприкоснуться с тайной». Узнать тайну можно путем такой причастности к ней, которую нельзя выразить словами.
Теперь о просительной, заступнической молитве. Во-первых, я бы сказал, что мы всегда преуменьшаем значение слова «заступничество». Знаете, когда вы идете в храм, и наступает время молитв о нуждах других людей, кто-нибудь начинает молиться о чем-то одном или другом. В некотором смысле это всегда создает у меня впечатление, что в такой молитве ходатайство понимается как напоминание Богу о Его оплошностях и упущениях.
Должно быть, вы уже знаете это, но если нет, позвольте мне вам напомнить. Заступничество начинается в принципиально другой точке. Слово «заступаться» означает предпринять действия, а не рассуждать. (Простите, что я опять возвращаюсь к значению слов, но я думаю, что когда мы о чем-то говорим, то важно понимать значение понятий.) И предпринять такие действия, которые поставят вас в центр конфликта между двумя враждующими сторонами. К примеру, откройте Книгу Иова. Где-то в конце девятой главы Иов говорит: Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас (Иов 9: 33). И ответом на слова Иова о посреднике служит Воплощение – когда Бог вступает в историю человечества, становится человеком и неизбежно занимает навсегда место в центре конфликта, соединяя в Себе Бога и человека и делая этот конфликт внутренним, вмещая его в Себя. Вот где начинается заступничество – в том, чтобы быть настолько уязвленным, настолько глубоко тронутым, настолько искренне обеспокоенным чьим-то бедственным положением или обстоятельствами, чтобы быть готовым сделать шаг и встать между молотом и наковальней. Конечно, физически не всегда возможно это сделать, хотя бывают случаи, когда единственное, что мы можем предпринять, – это встать между агрессором и тем, кого атакуют.
Но тогда что мы утверждаем, когда молимся? Я думаю, следующее: мы отозвались на нужду, которую показал нам Бог, и на Божий призыв мы ответили любовью к этим людям. И тем самым открыли для Бога пространство, чтобы Он мог свободно действовать. Потому что Бог всегда может действовать в ситуации, когда установлено или хотя бы зарождается Царство Божие.
Наверное, вы помните евангельский рассказ о браке в Кане Галилейской (см. Ин. 2: 1-11). Гости, приглашенные на свадьбу, все еще там, свадьба бедная, вина недостаточно, и, несмотря на это, все хотят побыть вместе, вместе радоваться. Богородица поворачивается к Иисусу и говорит: «У них нет вина», и Он отвечает: «Что Мне и Тебе? Не пришел еще час Мой». Святой Иоанн Златоуст спрашивает об этом моменте: значит ли это на самом деле, что Божья Матерь, как остальные матери, обратилась к Нему и сказала: «Я Твоя Мать и напоминаю Тебе, что нужно что-то сделать»? И ответ, конечно, «нет». Она обращается к Нему убедительно, не потому что Она дала Ему жизнь. Он только что сказал: «Еще не пришел Мой час», и Она тут же, проявляя веру, говорит слугам: «Что скажет Он вам, то сделайте». Это тот акт веры, который осуществляет Его план. Царство уже наступило, Христос действительно совершает чудо, и Мария внесла в это Свой человеческий вклад, помогла Богу выполнить Его дело. Это становится Божьим действием, поскольку есть встречная вера. И есть любовь.
Часть IIIБог и человечество
Воплощение: зачем Бог стал человеком?[39]
В наши дни Рождество – семейный праздник, когда собираются самые близкие, круг друзей и родных, из которого страшным образом исключены посторонние. Больно думать, что в таких городах, как Лондон, кто-то собирается на праздник в уютных местечках, а кто-то находится на улице, в приютах, в одиночестве. Наверное, никто из вас не знает, каково это – оказаться на улице, но мне в детстве и в юности пришлось испытать это на себе. Это очень неприятно – знать, что тебе некуда идти и что тебе совершенно не будут рады ни в одном из тех мест, где горит свет и все дышит теплом. Но ведь эта ситуация как раз очень похожа на собственно Рождество, описанное в Евангелии (конечно, тогда его еще не называли Рождеством). В ту ночь Бог стал человеком. И что мы видим? Марию, оказавшуюся без крыши над головой в тот момент, когда Ей пришло время родить в мир Младенца Христа, Иосифа, который стучится в одну дверь задругой в надежде, что кто-нибудь приютит их. И каждая дверь захлопывается перед ними, потому что все в эту ночь – как и в любую другую – не хотят, чтобы чужие вторгались в их уют, особенно если этим чужим придется уделить особое внимание. Те, кто проводит Рождество так, как проводит его большинство из нас, выставили за дверь Христа, Богородицу и Иосифа.